Сергей поймал в прицел последнего мутанта, который упрямо кружил над бесчисленными останками своих сородичей и неистово орал. Может, это та самая особь, на которой они летели от Дома композиторов? Конечно, могло быть еще много вичух таких крупных размеров с характерными наростами на голове, но что-то подсказывало сталкеру, что это именно она. Он продолжал смотреть в прицел, но палец с гашетки убрал.
— Убирайся! Не хочу быть неблагодарной свиньей, — проворчал он мутанту. — Кшша на!
И существо, громко выкрикнув что-то напоследок, полетело прочь.
— Вот и умница, — улыбнулся Сергей, затем нахмурился и добавил: — Чертов ублюдок.
Наступила тишина.
— Все? — еле слышно спросил Странник.
Маломальский устало пожал плечами и выглянул наружу. Казалось, вокруг не было ни одной живой души. Небо на востоке заполнилось лилово-багровыми тонами. Близился рассвет.
Сергей залез обратно в броневик. До него только сейчас дошло, что двигатель заглох еще во время стрельбы.
— Похоже, горючее кончилось, — вздохнул сталкер и принялся осматривать бронетранспортер в поисках полезных вещей.
Уже сам факт угона машины у какой-то сталкерской бригады ставил его вне закона. А раз уж точка невозвращения в данном вопросе пройдена, то, позволив себе чем-то поживиться в угнанном броневике, он вовсе не отягчал свое положение. И, по его мнению, не делал ничего зазорного в сложившейся ситуации. А что? Он тоже спасал человечество!
Впрочем, полезных находок оказалось немного: Бум обнаружил только аптечку и пригоршню пистолетных патронов. Однако тут же вспомнил, что в панике оставил свой пистолет в Доме композиторов.
Обработав рану, Сергей принялся за ревизию рюкзака, изрядно опустевшего за время их похода.
— Ух ты, а я и забыл про нее, — усмехнулся он, извлекая со дна рюкзака «Майн кампф». — Пожрать бы чего! Да, похоже, мы все растеряли там, когда концерт стигматам давали. Эх, черт! Странник, слышь?
— Да… — Его попутчик задумчиво смотрел на уходящую ночь.
— Знаешь, о чем я долгие годы мечтаю?
— Нет.
— О плитке шоколада. Настоящего, черного. Без орехов и изюма. Который горчит. Вот мечтаю, и все тут. Люблю шоколад. Когда понимаешь, что весь мир невозвратно изменился и нет для тебя ничего, кроме метро, то так ценишь все эти уютные мелочи былой жизни, что чувствуешь, как сердце скулит. Потому и хочу шоколад, что знаю — его давно нет, и не будет уже никогда.
— Доктор говорил: никогда не говори «никогда», — Странник посмотрел на Сергея.
— Чудак твой доктор. Идеалист.
— Он хороший.
— Слушай, а что он ел? Ну, когда жил с вами.
— Еду. — Странник пожал плечами.
— Исчерпывающий ответ, — усмехнулся Маломальский. — Вообще-то даже дерьмо становится едой с той секунды, когда ты начинаешь его жевать. Слушай, а вот этот, визгун, — он вкусный?
— Вкуснее, чем кошка, — кивнул напарник, улыбнувшись.
— Вот зараза, — поморщился Сергей, вспоминая, как Странник пожирал в туннеле кошака. — Ты мне аппетит испортил. Впрочем, я тебя прощаю, учитывая, что жрать особо нечего, да и времени нет. Скоро рассвет, и это очень плохо.
— Почему плохо, если день и солнце? — развел руками Странник.
— Ну, это тебе хорошо. А что мутанту хорошо, то человеку смерть. Ладно, пошли. Тут до Чеховской рукой подать, а это уже метро, хоть и Четвертый рейх.
* * *
Череп недовольно брел обратно на свой пост у подъема на поверхность. Его уже обругали за то, что он его покинул, и никто так и не объяснил толком, что за шум на станции, почему суета, стрельба и почему до сих пор не вернулся его командир Гесс?
Задумчиво ковыряя в носу, боец размышлял о том, что же все-таки происходит. Дойдя до места, он глянул на эскалатор, часть просевших ступенек которого была давно заколочена досками, и тут же вскинул оружие.
— Стоять! — крикнул он двум спускавшимся по эскалатору людям.
Тот, что шел впереди, выставил руку, в которой висел на стальной цепочке сталкерский жетон.
— Пусти нас на станцию. Мы сталкеры, — произнес Маломальский.
— А мне какое дело? — нахмурился Череп.
— Ты что, не знаешь межстанционного соглашения по сталкерам?
— Поди вас разбери! Вдруг ты жетон подделал? — Боец клацнул предохранителем.
— Ты что? Я его подделывал, чтобы на поверхность выйти? А зачем мне туда лезть, если я не сталкер?
Фашист крепко задумался, а Маломальский продолжил гнуть свое, медленно продвигаясь вперед.
— Еще раз говорю тебе: вот мой жетон. Есть межстанционное соглашение о вольных сталкерах, и ваш Рейх под ним подписался! Сталкер, находящийся на поверхности, может найти укрытие на любой станции! И льготный транзитный проход через любую станцию!
— А второй? — Череп качнул стволом автомата и кивнул на Странника. — Это кто?
— Он тоже сталкер. Но жетон потерял. На нас мутанты напали. Еле отбились. Я ранен.
— А откуда мне знать, что он тоже сталкер? И вообще вид у него какой-то… Эй! — Фашист обратился к Страннику. — Ты вообще похож на унтерменша неполноценного! Чего молчишь?!
— Я?
Странник вышел вперед и как-то снисходительно улыбнулся, глядя на Черепа сверху вниз. Помолчав некоторое время, он неожиданно заявил:
— Я выше ростом. У меня светлее кожа. У меня на месте все зубы и нет плеши на голове и шрамов на лице. Кто из нас неполноценный?
— Ну, ты полегче, свинья! — рявкнул Череп, щелкая затвором автомата.
Маломальский затолкал компаньона себе за спину и предупредительно поднял руку:
— Выстрелишь в нас, и все сталкеры объявят Четвертому рейху бойкот. Посмотрим, сколько времени вы сможете обходиться без нас. Перестань валять дурака и пропусти. И вообще… У меня для вас, пацаны, «Майн кампф»!
Череп, насупившись, сделал несколько шагов назад, переводя взгляд с Сергея на Странника и обратно.
— Это заразное что-то? — осторожно спросил он.
Часть 3
РАДИ ЖИЗНИ НА ЗЕМЛЕ
— Какова текущая ситуация?
Фюрер — настоящий фюрер, невысокий желчный человек с глубоко засевшими стеклянно-серыми глазками и русыми жидкими волосами, — мрачно осмотрел собравшуюся в рейхсканцелярии, оборудованной в наиболее подходящем техническом помещении еще много лет назад, верхушку Четвертого рейха.
— Этот подонок собрал приличную толпу, но они ничего не делают. Он там орет, как потерпевший, а они стоят и слушают, — прохрипел гауляйтер. — Вооружены не все. Сдается мне, он сам боится вооруженных столкновений и хочет простыми доводами переманить на свою сторону больше людей. Тогда нам будет уже бесполезно сопротивляться.
