— Бумажник! — промокая кулаки грязным носовым платком, подтвердил он. — Мы с ним знакомы. Он выполняет иногда заказы… На книги.
— Может, он знает что-то о судьбе пропавших парней, с которыми ходил Ганс? — тихо предположил бригаденштурмфюрер. — Район наш. Мир тесен…
— Может, — выпуская пар, вытер лоб платком фюрер. — Перерыв совещания! Обо всех изменениях ситуации с Гансом докладывать немедленно. Станцию держать в оцеплении, но пока ничего не предпринимать. Волк! — обратился он к гауляйтеру.
— Слушаю! — Усатый вытянулся во фрунт.
— Разберись со сталкерами и доложи.
Гауляйтер вскинул руку и убрался из кабинета. Фюрер остался один.
Неужели психопат-одиночка может в одночасье разрушить все то, что он создавал, выстраивал долгие годы? Неужели может поставить под угрозу грандиозные планы будущей экспансии?!
Больше всего фюрер опасался того, что к Гансу мог примкнуть кто-то из старших чинов тайного ордена «Анненербе». Они были посвящены в поиски «Метро-2»: тайных бункеров, военных комплексов, хранилищ оружия, стратегических запасов пищи, медикаментов и спецпрепаратов — всего того, что нужно было для выживания хозяев страны в случае атомной катастрофы. Именно «Анненербе» вела поиски бронированных вездеходов, разработанных специально для условий постъядерного мира и, по некоторым сведениям, законсервированных где-то в этих бункерах. Получить в распоряжение такие машины означало не только получить власть над поверхностью, но и возможность установления диктатуры в метро. А затем — великий поход. Где то там, в окрестностях бывшего Кенигсберга, и по сей день, наверное, таились подземные города Третьего рейха, которые посещал еще сам Адольф.
Легенды гласили, что по сравнению с подземным миром настоящего Рейха Московское метро было лишь кротовой норой. И было уже давно неважно, видел ли кто-то этот таинственный и легендарный мир. Главное, что в него верили. И фюрер, когда-то служивший в тех краях, побывав на одном случайно обнаруженном объекте — второстепенном хранилище боеприпасов, — был так поражен его масштабами, что понял: это всего лишь малая толика того, что скрыто под толщей бывших прусских земель.
Фюрер думал, что люди там не выжили — Калининградской области тогда здорово досталось. С другой стороны, близость морских вод и частые сильные ветра могли быстрее сгладить последствия ударов оружия массового поражения. А если кто и спрятался в подземельях Восточной Пруссии, то их скорее всего мало, и поработить их не составит большого труда. Фюрер давно грезил идеей колонизации тех подземелий и создания там новой Швабии, базы-цитадели 211, о которой, согласно преданиям, мечтали еще Гитлер и его соратники почти век назад. Центра возрождения и экспансии высшей расы. И скрытые под той землей запасники министерства обороны, наверняка до сих пор хранившие тысячи эшелонов боеприпасов и оружия для активного участия в мировом Армагеддоне, были бы тому лучшим подспорьем.
Сейчас все эти планы вдруг показались фюреру смешными, детскими, наивными. Усидеть бы на троне. Да что там! Спасти бы шкуру!
* * *
Странный шум, доносившийся через межстанционный переход, было слышно даже в этом темном коридоре за железной дверью. Казалось, там проходит митинг. Маломальский не удивлялся: на тех станциях, где во главу угла ставилось не бессмысленное царапанье за жизнь, а идеология, собрания и манифестации были обычным делом. Не хлебом же единым им жить! А когда есть идея, людям можно и жрать давать поменьше — просто выводи их время от времени на плац и докармливай обещаниями.
Однако почему межстанционный переход перегорожен баррикадами, а возле него дежурит спецотряд в полной боевой амуниции? И атмосфера какая-то странная: охры взвинчены, и притом вроде бы растеряны. Чужакам даже глаза забыли завязать, что обычно практиковалось для транзитников и в Рейхе, и на Красной линии.
Перед Сергеем и Странником открыли очередную дверь, украшенную распростертым орлом, сжимающим лапами кольцо лаврового венка с трехконечной свастикой внутри. Компаньоны оказались в довольно просторном по меркам метро помещении с длинным столом, обставленным стульями. Вдоль стен — железные шкафчики и знамена Рейха, позади восседающего за столом человека — довольно большой портрет Гитлера (сами нарисовали, что ли?). Освещение здесь было таким же сумрачным, как и багряный полумрак самой станции. Небольшие газовые лампы с каким-то кофейным светом лишь скудно освещали стол, хозяина кабинета и портрет за его спиной. Все остальное угадывалось лишь призрачными бликами.
— Какие люди! — усмехнулся гауляйтер. — Ну, здорово, Бумажник.
— И тебе хайль Гитлер, Волк, — ответил в том же тоне Сергей. — Или все-таки Вольф? А может, Вервольф? Так сказать, оборотень в погонах?
— Заткнись и присаживайся, — махнул рукой фашист.
Маломальский сел на свободный стул перед гауляйтером.
— И вы, любезный, тоже садитесь, — кивнул Волк Страннику. — К сожалению, не имею чести знать, кто вы такой.
— Странник, — коротко ответил тот, садясь рядом с товарищем.
— Ясно. — Гауляйтер кивнул и, потеряв интерес к Страннику, вновь обратил свой взор на Маломальского. — Ну, Бум, и каким туннельным сквозняком тебя сюда занесло? Уж насколько я знаю, обычно ты стараешься обходить Рейх стороной.
— А у нас тут случилось… кое-что, — глянул на Волка Сергей. — На поверхности. С вашими бойцами.
— Что случилось? — весь подобрался Волк.
— Надеюсь, что нас просто с кем-то попутали. — Сергей искусственно улыбнулся, но гауляйтер не ответил улыбкой.
— С кем же это вас могли перепутать?
— Я бы предположил… что с красными сталкерами. Вдруг, подумал я, у вас с ними только в метро — мир, а на поверхности вы продолжаете на них охоту?
— Брехня! — рявкнул Волк.
— В таком случае красные бы, конечно, очень расстроились, — продолжил Бум. — Вышел бы скандал. Может быть, даже война.
— Чего ты добиваешься? — зарычал усатый.
— Но, подумал я, может статься и так, что шталкер, который по нам открыл огонь, действовал не по приказу сверху. Может быть, он просто отморозок? И тогда его выдадут нам, мы с ним сочтемся по-тихому, и никакого скандала…
— Ты озверел, Бумажник? — прошипел Волк. — Давай-ка я тебе расскажу, как все обстоит на самом деле. Сейчас ты разбрасываешься обвинениями, которые иначе как провокациями не назвать, да еще суешься в политику, пытаясь стравить нас с красными. То есть нарушаешь свои сталкерские кодексы. А если кодекс нарушил — мы тоже от обязательств свободны. Поэтому запросто можем посадить тебя и твоего ушастого дружка пожизненно в карцер, а то и вздернуть…
