Вполне возможно, Алдераану следовало благодарить и самого Палпатина за появление этих подстрекателей.
Исходя из поведения полицейских, власти явно не были заинтересованы в конфронтациях — возможно, полиция даже получила строгий наказ избегать столкновений любой ценой. И надо сказать, уже то обстоятельство, что демонстрантам было позволено выражать протест в столь непосредственной близости от Королевского дворца и что сам сенатор Бейл Органа временами возникал перед глазами толпы, поднимаясь на дворцовый балкон, говорило о том, что стремления властей вполне искренни.
Алдераану и впрямь была небезразлична судьба простых граждан.
Кроме того, разглядывая эти гигантские скопления живых существ, Шрайн начинал понимать, что этот сенатор Фэнг Зар — более чем умелый политик. В общем-то, попытку вывезти сенатора с планеты нельзя было назвать трудновыполнимой задачей, а постоянная внутрисистемная миграция и довольно мягкая политика Алдераана в отношении свободы перемещений по орбите делали эту задачу столь же элементарной, как раз-два-три.
Вполне неплохо, учитывая, что это первая миссия Шрайна на новом поприще.
В целом, её даже можно было назвать благим делом, если только слухи, циркулировавшие все эти годы вокруг Зара, были правдивы.
В настоящий момент всё сводилось к тому, чтобы явиться на заранее оговоренную встречу и забрать сенатора.
Шрайн, Скек и Эрчир уже два раза обошли дворец кругом, по большей части имея целью оценить обстановку; оговоренная встреча должна была состояться у южных ворот дворца. Шрайну показался любопытным предлог, под которым Зар договаривался именно о тайном отбытии с планеты, не вовлекая в свои проблемы сенатора Органу. Шрайн не совсем понимал, что это были за проблемы. Оба, Зар и Органа, были весьма видными членами Комитета Лоялистов, — что мог такого проблемного натворить Зар, что и без того не касалось Органы?
Неужели он был на ножах с Палпатином?
Шрайн постарался убедить себя, что неурядицы Зара его совсем не касаются, и чем быстрее он привыкнет к тому, что нужно выполнять работу, не вдаваясь в лишние размышления, тем лучше — для него и для Джулы. Всё это было как бы в противовес мышлению джедаев, которые постоянно должны были прикидывать, к каким ответным действиям могут привести их поступки.
В какой-то мере, алдераанская миссия была началом его новой — и последней — жизни.
Оли Старстоун была ещё одним проблемным вопросом, который он никак не мог выкинуть из головы. Не то, чтобы он испытывал какую-то привязанность к ней, — за это она бы первой подняла его на смех. Нет, он всего лишь беспокоился о ней — и это сильно отвлекало.
Когда Шрайн объявил о решении следовать своей собственной стезёй, она была необычайно зла на него — настолько, насколько джедай вообще может позволить себе быть злым. При этом, другие попутчики-джедаи заявили, что вполне понимают его.
Вся семёрка перебралась в потрёпанный имперский транспортник и отправилась на поиски уцелевших джедаев. Шрайн боялся, что попасть в серьёзные неприятности для них — лишь вопрос времени, но в его намерения не входило служить их надсмотрщиком. Что более важно, они считали риск, на который идут, оправданным — дескать, потому, что он был обусловлен велениями Силы.
Да, ну а кто мог знать наверняка?
Шрайн не мог назвать себя всеведущим. Вполне возможно, у них был шанс добиться успеха вопреки всему. Возможно, джедаи в союзе с недовольными политиками и сочувствующими их делу военными командирами смогли бы предать Палпатина правосудию за всё то, что он натворил.
Маловероятно, но всё равно не исключается.
Джула оказалась настолько щедра, что даже одолжила джедаям Филли, якобы для того, чтобы тот помог им разобраться с данными, которые они выгрузили из храмовых архивов. Шрайн, однако, подозревал, что единственным намерением Джулы было постараться избавить Старстоун от её безрассудного упрямства. Чем ближе девушка сойдётся с Филли, тем тяжелее ей будет даваться принятие решений. Со временем, возможно, Филли даже сумеет пошатнуть её приверженность падшему Ордену, как это сделала Джула с самим Шрайном.
С другой стороны, Шрайн был уже на полпути к этому — задолго до того, как встретил мать.
«Его мать».
Он всё ещё с трудом мирился с тем фактом, что он — сын этой конкретной женщины. Должно быть, примерно так же мучительно солдаты Великой армии привыкали к тому, что они — клоны одного мужчины.
В беспроводной гарнитуре комлинка Шрайн услышал голос Джулы: — Получила весточку от нашего багажа, — объявила она. — Он движется.
— Как раз топаем к нему, — произнёс Шрайн в микрофончик, пристёгнутый к синтмеховому воротнику пальто.
— Ты уверен, что сможешь опознать его по голоснимкам?
— Опознать — не проблема. Найти в толпе — совсем другое дело.
— Полагаю, он и не подозревал, что здесь будет настолько шумно.
— Полагаю, что никто не подозревал.
— Как думаешь, можно ли говорить о том, что дни Императора сочтены?
— Чьи-то дни точно сочтены. — Шрайн замолк, затем добавил: — Погоди-ка минутку.
Южные ворота дворца были уже в пределах видимости, однако за то время, пока Шрайн, Скек и Эрчир совершали свой третий обход, у ворот возникла большая давка. Три оратора человеческой расы, стоявшие на высокой репульсорной платформе, убеждали собравшихся продавить оцепление и прорваться на территорию дворца. Предчувствуя недоброе, вдоль ворот сосредоточилось порядка сорока королевских гвардейцев в церемониальной броне и широких шляпах; в руках у них было безопасное акустическое оружие, а также парализующие дубинки и сети.
— Роан, что происходит? — взволнованно спросила Джула.
— Становится жарковато. Демонстрантов просят держаться подальше от южных ворот.
Толпа напирала, и Шрайн почувствовал, что не может сдерживать напор: его неотвратимо тащило в сторону ворот. Гвардейцы на посту дали последнее предупреждение. Когда толпа не подчинилась, двое гвардейцев с заплечными ранцами принялись поливать мостовую репеллентной пеной. Толпа на миг отхлынула, но несколько десятков пикетчиков, находившихся на передней линии и не успевших вовремя отскочить, были обездвижены растекшейся по мостовой липкой субстанцией. Некоторые всё же сумели ретироваться, пожертвовав обувью, но остальные накрепко застряли. Трое подстрекателей на ховерплатформе восприняли произошедшее как сигнал к действию и принялись кричать на всю площадь, что алдераанская королева и визирь вовсю нарушают гражданские свободы и чуть ли не пресмыкаются перед Императором.
Напор толпы стал сильнее, причём главный удар пикетчиков физически приняли на себя те, кто застрял в луже клейкой массы. Шрайн, Скек и Эрчир принялись огибать толпу, проталкиваясь сквозь периметр. Как только появилась возможность, джедай включил комлинк: — Джула, до ворот нам не добраться.
