поставь дополнительную охрану. Помнишь берберов? А тут до берега всего ничего. Приплывут на каное и сожрут кого-нибудь!
Она еще плотнее прижалась к Кэпу.
— Хорошо, сейчас скажу Керку. Пойдем, а то ты вся трясёшься от страха! Глупенькая.
В каюте Тахира взяла Теда на руки и пока Кэп полоскался в душе объяснила ему, что сегодня ночью он должен быть особо внимательным и, если почует чужаков немедленно должен залаять и всех разбудить. А ночью случилось то, чего так боялась Тахира. Пять трехместных каное неслышно подплыли к судну и по ловко заброшенной верёвке дикари по одному стали подниматься на борт. Такса подняла отчаянный лай, Кэп и Тахира вмиг очутились на ногах, а вахтенный одновременно включил сирену и прожектора. На танкере и корвете также включили освещение. Дикари, а за это время через фальшборт успели перебраться лишь пять человек, ошеломленные громким звуком и слепящим светом, побросали ножи и дротики, упали на палубу и все, как один, закрыли головы руками. Неожиданно среди них появилась такса и, рыча, ухватила одного из дикарей за набедренную повязку. Вслед за таксой выбежал Керк с бойцами охраны. Дикарь, увидев разъярённого Теда, взвыл от страха, и голышом сиганул за борт. Довольный пес, держа в зубах тряпку, недолго думая, телепортировался обратно в каюту и бросил грязный кусок материи к ногам Тахиры. Хорошо, что Кэп в это время находился на палубе и не слышал, что и как высказалась его жена по поводу не только набедренной повязки. Но Тед и ухом не повел. С достоинством победившего полководца он поднял ногу и прыснул на вражеское знамя, чем вызвал у Тахиры немой шок. А Кэп в это время смотрел на невысоких, худых и очень смуглых аборигенов. Керк стянул им запястья рук пластиковыми хомутами и тычками загнал между двух контейнеров.
— И что с ними делать?
Задал он вопрос Кэпу.
— Принесите им воды и хлеба. Мне надо, что бы они заговорили.
Кэп подошел к самому возрастному дикарю и ткнул его пальцем в грудь, а потом себя.
— Кэп, а ты?
Дикарь что-то невнятно буркнул и Кэп ухватил своим даром смысловую нагрузку этого слова и, как за ниточку, вытянул весь их словарный запас. Он был очень мал. Каждое слово обозначало несколько предметов, чувств или действий. Все зависело от мимики, жестов и интонаций. Кэп, отчаянно гримасничая, выкрикнул несколько слов с изобилием шипящих звуков от чего дикари упали на колени и зашипели в ответ. Кэп показал на воду и две буханки хлеба.
— Они пришли за едой. С берега они видели, что мы поймали много рыбы и хотели ее украсть.
— А может они не только за рыбой приплыли?
Спросил один из бойцов.
— Мы на палубе только в шортах были.
Кэп перевел вопрос дикарям. Один их них, показал на воду, потом на моряков и на себя.
— Он говорит, что людей едят морские чудовища, а они иногда убивают этих монстров и едят их. Но это не значит, что они едят людей.
Механически переведя смысл сказанного, Кэп, запнулся. До него дошло, что они не так уж и неразвиты, как это могло показаться на первый взгляд.
— Керк, развяжи им руки. И принесите им пару мешков рыбы, побольше хлеба, пару ящиков печенья и конфет. Пусть возвращаются на остров. Из толпы вышел Бегемот и, улыбаясь, достал нож и стал срезать пластиковые хомуты. Дикари испуганно заверещали, но Кэп, посмеиваясь, не стал переводить эпитеты по поводу внешнего вида негра. После этого дикари, забрав провизию, попрыгали в каное и исчезли в ночи. Кэп еще с полчаса постоял на палубе, прислушиваясь к звукам, доносящимся с острова. Не услышав ничего подозрительного, он поднялся в каюту, где увидел Тахиру со шваброй и мокрого Теда, мирно лежащего в махровом полотенце на диване. Услышав рассказ о случившемся, он с уважением взглянул на таксеныша, потом не выдержал, и громко рассмеялся. Тахира, отложив швабру, присела к ним на диван и начала тормошить таксу и щипать Кэпа, чем вызвала всеобщий восторг и обнимания. Утром в каюту постучал вахтенный штурман и, извинившись за столь ранний визит, протянул небольшой тряпичный сверток, перевязанный травяной веревкой. На рассвете, объяснил он, приплыла лодка и туземец забросил на палубу сверток. Кэп поблагодарил вахтенного, осторожно развернул тряпочки и не поверил глазам. Величиной с яблоко, на ладони лежала искусно и удивительно реалистично вырезанная из белой кости фигурка осьминожка. И что самое невероятное у него в спинку был вставлен голубой прозрачный камень. У Кэпа перехватило дыхание.
Откуда у туземцев такие знания? От погладил пальцем полированную поверхность камня и ощутил тепло, исходящее от него. Из спальни выглянула Тахира, и он молча протянул ей осьминожка. Она тихо ахнула и бережно покачала ее на ладони.
— Какая красота! Это просто чудо. Голубая жемчужина. Так вот как она выглядит! А камень — алмаз или аквамарин?
— Я не спец по камням. Да какое это имеет значение. Ты лучше скажи, откуда у туземцев такая точная копия? Я хорошо помню, как выглядят осьминожки!
— Они такие же дети Улья. Может между ними существует какая-то связь? А это — талисман или божество. Давай положим его в сервант, только под него надо красивую подставку сделать. Красота какая!
Повторила она ещё раз, любуясь игрой света внутри голубого камня. Кэп согласно кивнул.
— Наслаждайся. А нам пора двигаться. Думаю, пойдем без остановки до залива. Уж очень хочется быстрее до базы добраться.
С этими словами Кэп вышел из каюты. Тахира осторожно положила осьминожка на полку рядом с клинком в ножнах, задумчиво посмотрела на него и пошла на камбуз, помочь девчатам с приготовлением завтрака. Она не заметила, как маленькие искорки пробежали по поверхности ножен и слабо засветилась ручка клинка. Через минуту свечение исчезло и в комнате слабо запахло морскими водорослями, ночным бризом и дальними сполохами зарниц, когда воздух только начинает наливается озоном. Тед в спальне поводил длинным носом, чихнул и довольный нырнул под одеяло. Он бы много чего мог рассказать про этот запах, но его никто не спросил, а просыпаться он любил от аромата печенки или на крайний случай тушеного мяса с гречкой. Весь день Кэп провел в рубке изучая возможности системы позиционирования. Он рассмотрел весь остров и нашел на слиянии двух рек стаб, рассмотрел с «птичьего полета» оба города и дороги.
В море голограмма показала рельеф дна и стаи рыб. Кроме трехмерной картинки на поверхности сферы мелькали символы и мерцали, и меняли направление разноцветные векторы —
