и кого, вероятно, убила, однако их черты постепенно расплывались и тонули в тумане. Вивьен радовалась, что не в крови. Потому что видеть красную пелену, которая появлялась, стоило прикрыть глаза, стало совсем невыносимо.
Медсестра научила Вивьен менять повязки, и настоящая кровь на руках – мокрая, скользкая, пахнущая металлом – возвращала в реальность.
Как-то раз на остановке к бронепоезду подвезли целый взвод солдат. Многие получили тяжелые ранения. Их с трудом разместили на койках-полках, даже доставили дополнительные со склада. И пока Вивьен не надо было никуда лететь, она бегала по медпункту, выполняя указания доктора и старших сестер.
А когда один солдат попросил ее о помощи, та самая застывшая маска спала с лица и раскололась.
– Эй, можешь рядом посидеть? – тихонько спросил он.
– Извини, дел много.
– Пожалуйста, хоть недолго? Не могу один, просто не могу.
– Как тебя зовут? – Вивьен опустилась на табурет.
– Пат… От Патрика.
– И как тебя угораздило, Пат?
– Да… как и всех. Работы на заводе не хватало, полные смены не получить, есть нечего, папа ушел на войну лет пять назад, а теперь и мой черед.
– Ты с приграничных территорий?
– Нет, Софтер – еще не граница, но на западе, да. У нас все рано или поздно уходят на войну.
– А сколько тебе лет?
– Семнадцать.
– Совсем мало…
– Кто бы говорил. Ты давно работаешь медсестрой?
Юноша лежал, накрытый невесомой простыней. Бледное лицо силилось выдавить улыбку. Но, по своему опыту, по очертаниям накидки Вивьен уже видела, что у него нет правой руки и ноги. Сочувствие укололо в сердце.
Его молодость, надежды и будущее сгорели в огне войны, как и у Лили.
– Я другое дело. На самом деле я авиатриса, а здесь помогаю.
Патрик не корчился от боли – Вивьен заметила, что для него не пожалели препаратов. Можно считать, везунчик. Он попытался привстать, двинуться к ней навстречу, но не сумел.
– Ух ты! Настоящая! Я видел ваши истребители в небе. Невероятно. А ведь ты спасла мне жизнь!
– Так уж и спасла.
– Да. Разбомбила гарнизон, к которому мы шли. Изначально их было больше. Если бы не поддержка с воздуха – ни за что не справились. Я бы гнил в канаве.
– Ты преувеличиваешь. Это могла быть и не я вовсе.
– Буду верить, что ты. Мой небесный хранитель. – Парню наконец-то удалось вытащить здоровую руку из-под простыни.
Вивьен из жалости взяла его за горячую ладошку. Кожа, сухая и мозолистая, обожгла девушку, но она отстранилась не сразу, словно впитывая в себя хоть часть чужой боли.
– Я буду верить, что ты спасешь меня снова.
– У тебя жар, бедолага. Давай позову доктора.
Вивьен отправилась искать медика. После она часто навещала Патрика. Прикладывала прохладные компрессы ко лбу юноши, разговаривала, старалась приободрить, меняла повязки.
Казалось, он так полон желания жить и веры в авиатрису, что идет на поправку. Но однажды, вернувшись с задания, Вивьен обнаружила, что забравшаяся в раны инфекция все-таки победила. Услышав новости от доктора Блока, она рванула обратно в вагон авиатрис.
Больше Вивьен не могла найти в себе силы работать в медпункте. Хейс ошибался: ожесточение – именно то, что требовалось от солдата на войне.
– Эй, ты не можешь бегать одна! Дождись полковника! – крикнул врач, но Вивьен не послушалась. Осталось ли что-то в этом мире, кроме разочарования? Или ей суждено всех терять?
Она надеялась, что Пат выживет. Но даже его не удалось вырвать из цепких лап смерти.
Желание защищать билось в ее голове.
Оберегать и защищать хоть кого-то.
* * *
Вивьен пересекла границу и летела над лесом. Она взяла большую высоту, чем полагалось. Разреженный воздух кружил голову, которую Вивьен запрокинула назад. Рамка, отделяющая фонарь от гаргрота, скакала перед глазами. Веки опустились. До цели оставалось около получаса. Что ей сделают, если она немного задержится?
Авиатриса потянула руль на себя и поднялась еще выше. Что-то щелкнуло в голове, она сбросила скорость до нулевой, истребитель замер на мгновение в вертикальной плоскости, а затем начал падать. Вивьен не знала, чего хочет в этот момент. Словно какой-то зов неба остановил для нее время: что бы она сейчас ни делала, самолет не разобьется.
Задранный нос начал опускаться, пока не повернулся к земле. В глазах Вивьен потемнело от перегрузки, она напрягла пресс, как учили на занятиях, и постепенно выровняла самолет горизонтально. В ушах шумело. Она огляделась по сторонам и заметила дирижабль Республики.
Зеркальная облицовка шла рябью из-за игры облаков и света, но Вивьен уже безошибочно определяла, что там – именно аэростат, а не оптическая иллюзия. И она решила сменить курс.
На дирижабле наверняка заметили, как самолет приближается, и рассматривали его с недоумением. Зачем пилоту так поступать? Истребитель прежде двигался в другом направлении, и мудрее было бы скрыться.
Передатчик затрещал.
Военные пытались поймать частоту.
– Пилот Этрийской империи, – послышалось вдруг, – вы намереваетесь сдаться?
Вивьен удивилась. Впервые она слышала вражеские переговоры. Лериец говорил на таком же языке, разве что немного иначе звучали некоторые гласные. Но Вив молчала.
– Пилот Этрийской империи, сдавайтесь. Это последнее предупреждение.
Очертания аэростата смутно угадывались в пелене облаков и становились все ближе и ближе. Авиатриса не могла вымолвить ни слова. В ее сторону полетела ракета. Вивьен сосредоточилась. Она еще не до конца поняла, что пытается сделать, но от ракеты увернулась, накренив самолет влево. Вив уверенно надвигалась на дирижабль. Что, если протаранить лоб в лоб тех, кто убил Лорел и искалечил Лили?
По ней выпустили вторую ракету, но снова не попали. Когда расстояние уменьшилось, дирижабль открыл огонь из бортовых пулеметов. Вивьен ловко маневрировала между очередями. Казалось, до столкновения остается минута, но вдруг истребитель начал резко набирать высоту.
Вивьен взлетела над вражеским аэростатом и сбросила скорость. В голове смутно всплывали лекции по аэродинамике, баллистике, воспоминания о подругах. Все смешивалось, когда она нажала на спуск, и три бомбы одна за другой полетели вниз.
«Как медленно, – подумала Вивьен. – Только бы попасть».
Снаряды разрывались, ударяясь о корпус дирижабля. Волна тепла окатила самолет. Вивьен выполнила боевой разворот, сделав маневр над «полем битвы». Аэростат терял высоту, а на лице Вивьен по-прежнему не было никаких эмоций.
Дирижабль рухнул на землю и взорвался, поднимая в небесный купол столбы черного дыма и огня. Крупные клочья от корпуса поднимались в воздух: они еще горели, но на лету превращались в пепел.
Когда притихших женщин привезли на базу, казалось, что волокита с поездкой на фронт, на которой настоял
