станок.
Эбигейл сглотнула – откуда только эти мысли в храме медицины? Здесь должны заботиться о людях, спасать героев на их последнем пути.
– Тут у нас тяжелораненые, в той стороне – операционные, направо – зона для восстановления. А нам вон туда, – говорил Лакс.
Какой-то солдат обратился к Эбигейл:
– Вы даруете надежду. – Он был тощий, без руки, с огромным ожогом на лице.
– Да благословят вас Небеса и император. Спасибо за вашу службу, – отвечала директриса.
Они шли дальше, людей, снующих мимо, становилось меньше. Потом очутились в темном полуподвальном коридоре. Сидя на табуретке, дремала медсестра. Она явно заснула под монотонный бубнеж радиоведущего, который скрипучим голосом вещал о том, почему в Республике нет изобразительного искусства, а низкий уровень образования привел к колоссальному культурному разрыву между соседями.
– Милли! Не спать на рабочем месте! – гаркнул главврач.
Девушка подскочила.
– Простите, – пискнула она.
– Тут палаты для безнадежных и одна из лабораторий. Прошу.
В комнатке стояло две койки. Одна пустая. На другой лежала Лилиан Барт. На звук шагов девушка с трудом приоткрыла глаза и взглянула на вошедших.
Эбигейл бросилась к кровати и взяла девочку за руку.
– Лилиан? Привет. Ты узнаешь меня? Это директриса Эбигейл.
– Эбигейл…
– Как ты себя чувствуешь?
– Немного не по себе. – Она глядела растерянно и часто моргала. – Я ведь ходить не могу. И летать не могу. Извините.
Эбигейл сглотнула.
– Ну что ты! Главное, чтобы ты поправилась. Сейчас важнее этого ничего нет.
– Да, жду не дождусь, когда меня отпустят домой. Хочется увидеть маму и Хети. Он мой друг. – Лили растерянно замолчала. Глаза были совсем красные и мутные.
– Друг? – Эби попыталась выдавить улыбку.
– Да, он обещал меня ждать. Не такую, конечно… но он самый добрый человек на свете, он меня примет. Я надеюсь, пенсии хватит, чтобы помогать ему с больной мамой и маленькой сестренкой.
– А как зовут его сестренку?
– Агата… Меня еще и мама ждет. Она будет рада, что я вернулась. Как думаете, они смогут меня простить?
– За что?
– Я ведь убивала людей.
Эбигейл молча сглатывала слезы, не в силах сказать девочке правду, и кивала.
– А как дела в академии? – продолжала Лили.
– Отлично, третий отряд учится. Представь себе, Луиза старается, рвется к вам – надеется все же сдать экзамен. Вдобавок помогает управлять академией.
– А мои девочки?
– Летают. У них все хорошо.
– Я переживаю за Вивьен. Она такая глупенькая.
– Почему?
– Ей хотелось нас защитить…
– Мне тоже хотелось, – обронила Эбигейл.
– Почему у вас глаза на мокром месте? Не жалейте меня. Я скоро вернусь домой.
– Мне жаль, Лили. Я должна кое-что сказать. Поступил приказ сверху… Для тебя есть работа, домой пока рано.
– Почему? Я хочу к маме. Я же ничего больше не могу.
– О нет. Дело в том, что у авиатрис особенная кровь и некоторые системы организма работают иначе, чем у обычных людей. Вы лучше переносите перегрузки, можете дышать на большой высоте… Ученые давно изучают феномен. Они надеются, что ты поможешь.
– Я? Но я ничего в этом не смыслю.
– Не страшно, – Эби сжала руку Лилиан. – У тебя – уникальные данные. Поэтому тебя отвезут в лабораторию.
– Как же так? Неужели вы не можете меня отпустить? Я устала и ранена. Пожалуйста.
– Не могу. Лили, послушай меня, с тобой все будет хорошо. О тебе позаботятся. Там работает Рейра. Ты помнишь ее? Она приезжала в академию и учила вас пилотировать на прототипе. Помнишь ведь?
– Да, она очень милая… Но я бы сперва повидала Хети.
– Прости, пожалуйста, я бы хотела устроить вам встречу, но у меня нет такой власти. – Слезы бессилия и отчаяния катились по щекам Эбигейл. Всхлипнув, она продолжила: – Это наверняка ненадолго. Они возьмут анализы и отпустят к Хети. Он дождется тебя. Все будет хорошо.
– Я больше не верю вам, страдания никогда не закончатся.
– Обещаю, я постараюсь тебя вытащить. Они не будут делать ничего лишнего – проведут только самые необходимые исследования.
– Думаете, вы меня утешили? Сколько необходимо Империи? Отобрать все без остатка!
– Не надо, Лили. Нельзя терять веру. Пожалуйста…
Лилиан выдернула ладонь из рук Эбигейл и отвернулась.
Дверь распахнулась, в палату ворвался Биен.
– Авиатриса сбила дирижабль! Впервые в истории! Графиня, срочно едем к бронепоезду. Мы должны пообщаться с ней!
Томас и Эбигейл летели на маленьком пассажирском дирижабле. Неспешная дорога стала мучением. Казалось, будто воздух густеет и они в нем вязнут. Словно машина может застрять в небе, как в болоте. Темно-сизые, тяжелые тучи нависали вплотную. Лишь однажды сквозь облака пробились лучики света.
Дирижабль приближался к парковочной вышке – перевалочному пункту на пути к западной границе. Он не мог приземлиться в непроходимом лесном массиве, поэтому строители соорудили башню рядом с железнодорожной станцией, на которую как раз мчался бронепоезд.
Дирижабль причалил, пассажиры выбрались на круглую платформу и прошли к механическому лифту, который доставил их на землю. Станция состояла из нескольких деревянных домов – склады, столовая, ночлежка. Когда приехал бронепоезд, Томас с Эбигейл уже успели перекусить и приготовились к встрече.
Биен сразу поднялся в вагон высшего офицерского состава, чтобы узнать последние сводки с фронта и поступившие указания из столицы. Эбигейл направилась в вагон авиатрис. Мия и Айрис бросились к ней обниматься.
– Есть новости про Амелию и Хлою? А как Луиза? – спрашивали они наперебой.
Эбигейл рассказывала, что знала, а потом спросила, где Вивьен.
– Должна как раз вернуться с задания, – сказала Мия. – Вы ведь ее приехали проведать?
– Мы навещали в госпитале Лили, и, когда услышали про сбитый дирижабль, не могли не приехать сюда.
В вагон заглянул военный и представился директрисе:
– Добрый день. Меня зовут Эдриан Хейс.
– Эбигейл де Локк.
– Для меня честь познакомиться с вами! Отдам должное, готовите прекрасных пилотов.
– Благодарю за высокую оценку, полковник Хейс. Преподавательский состав прикладывает огромные усилия, чтобы поддержать фронт.
– Только вот знаете… – Мужчина взял Эби за локоток и отвел в сторонку, однако девочки все равно услышали. – Вам бы добавить военной подготовки, дисциплины в занятия. Может, самообороны. Ну… чтобы на солдат чуть больше походили.
– Я говорю военному совету то же самое! И министрам докладывала. Но кто меня слушает!..
– Если позволите, я напишу им. Вдруг кто-то заметит, призадумается?
– Да, было бы замечательно. – Эбигейл засмеялась. Искренне, как бывало в академии, словно колокольчик или журчание ручейка по весне. Еще в дирижабле она взяла себя в руки и перестала рыдать из-за Лилиан.
Они разговаривали больше двух часов, когда наконец паровоз издал протяжный гудок и тронулся.
