Тебе половина и мне половина.
Наставник чуть не падал от хохота. Повесив меч на стену, Фредерик вздохнул тяжко. Потом погрозил кулаком в сторону дворца:
— Ну сеструн, я тебе отомщу!
— Мы вместе отомстим!
— Я с вами. — Сказал Араторн.
— А про тебя дядя Лис не говорил!
— Но мы же друзья?
— Друзья.
— Тогда делим на всех.
Эллия Александра
«Трындец, как говорит папа…» — нервно вышагивая по игровой комнате, не могла не думать, что последует за моим маленьким обманом, который так расстроил отца. — «Нет, конечно, пороть, как Фредерика, меня никто не будет, потому что я — наследная принцесса, но очередная порция разочарования, мелькнувшая на лице папули, окончательно испортила настроение. А всё Святослав виноват! Надо было ему говорить всякие гадости о моих ногах! Да как он вообще подверг сомнению мою красоту?!? Противный гад! Как он смеет мне не подчиняться?! Бабушка сказала, что мужчины должны быть послушны, и я сделаю из него идеального жениха, как бы он мне не мешал!!!»
Стоило об этом подумать, и в голове возникло много планов для успешного достижения своей цели. Святослав мне всегда нравился, и он даже иногда соответствовал бабушкиным идеалам, беспрестанно звучавшими из её уст, но стоило замаячить вблизи Фредерику с его надменными насмешками над послушанием моего жениха, как Слав становился противным и вредным, не хотел идти со мной играть или просто находиться рядом. Это было обидно, а обида — «это сильное чувство, которое ты не должна никогда и никому спускать» — простые правила Богини Эллии выучить было несложно, особенно, когда она меня так любит и всё доступно разъясняет.
«Фредерик — маленький мерзавец! Вот бы его выпороли!» — Я была твёрдо убеждена, что именно мой братец виноват в сегодняшней ссоре со Святославом, потому что мелкий опять принялся за старое, стоило мне потребовать немедленного присутствия жениха в игровой. — «Дались им эти махания мечами! Надо бы у бабушки спросить, что в этом такого… уж она-то точно со мной согласиться!» — Хищно улыбнувшись, представила, как возвращусь после посещения бабушки Эллии и донесу до их мелкого глупого мозга приказ Богини Зари, что отныне их глупые занятия по фехтованию отменяются! Мне даже перехотелось мстить девочкам от возникшей картины, но я сама себя отдёрнула, опять вспоминая наставления. — «Не может быть у обычных девочек, кем бы они ни являлись, ножки красивее моих! Надо как-то это исправить! Понятное дело, что ничего плохого я Лидии и Валенсии делать не собираюсь, но ног их точно МОЙ жених больше не увидит! Попрошу-ка я у мамы, чтобы она назначила сестричкам усиленные занятия по этикету, которые те постоянно пропускают, сбегая с мальчиками и выставляя свои прелести напоказ… так и польза малявкам будет, и моя задумка осуществится… Мне их женихи, когда появятся, ещё спасибо скажут!!!» — Уверяла сама себя, надеясь, что девочки не обидятся на меня за это, — «… а лучше им вообще не знать об этом предстоящем разговоре. Попрошу мамочку, не выдавать меня…»
Настроение стало плавно подниматься вверх, и я спокойно присела на краешек дивана, позабыв о скором возвращении отца.
Стоило двери отвориться, я нервно сглотнула, поймав насмешливый взгляд кронпринца Аквитании, который остановился от меня в нескольких шагах, уперев руки в боки.
— Ну что, дочь моя, теперь с тобой поговорим. Сначала ответь на вопрос — кто предложил, задрать подол? Ты так решила или Святослав? Прежде чем ответить, подумай! — Отец смотрел на меня, и казалось, заглядывал в самую душу. Я хотела, как обычно, сказать, что это все Святослав. Но глядя в глаза папе, соврать не решилась. Опустила взгляд вниз.
— Я это предложила.
— Зачем? Ты прекрасно знаешь, что тебе нельзя оголяться перед мужчинами.
— Слав сказал, что у меня ноги тощие и кривые. А они у меня не кривые.
— И что, что он так сказал? А если еще кто-нибудь так скажет, ты что, сразу подол задирать начнешь, что бы доказать обратное?
— Нет. Кроме Святослава никто больше не осмелится так сказать мне. Ему вообще, многое позволяется.
— Что ему позволяется? Перечисли мне, Эллия?
— Он может грубить мне. Обзывать меня?
— Как обзывать? Конкретней, и думай, прежде чем ответить!
— Он говорил, что у меня самые безобразные ноги.
— С ногами мы потом разберемся. Как он тебя обзывал?
— Он называет меня Эля, когда никто не слышит. Специально так называет. Он сокращает божественное имя! Он не смеет так делать!
— Я тоже тебя так называю, дочь моя.
— Ты мой папа и ты кронпринц!
— А он, я надеюсь, будущий кронпринц. Скажи, дочь, неужели Святослав тебе вообще не нравиться? Даже в твоем возрасте, девочкам нравятся мальчики. Пусть пока только нравятся, не более. Но все же? Что ты испытываешь, когда смотришь на него?
Я глубоко задумалась. Святослав мне нравился, конечно. Он был красивым… намного выше нашего ровесника, сына поварихи, да и в плечах шире. Бабушка Эллия, когда думала, что никто, кроме мамы, её не слышит, однажды сказала, что из Святослава выйдет превосходный самец… что бы это не значило, но положительная характеристика в сторону моего жениха от самой Богини говорит сама за себя.
Не испытывая никаких отрицательных эмоций, твёрдо ответила:
— Он бывает хорошим, но когда рядом Фредерик, Святослав становится невыносимым.
— То есть, виноват во всем твой брат? И даже в том, что ты постоянно унижаешь Святослава?
Я не знала, что ответить отцу, вернее знала, но остереглась говорить.
— Эллия, доченька, Святослав мальчик, уже практически юноша. Он будущий мужчина, воин и твой защитник. Ты должна это понять. У мужчин свои игры. Часто эти игры жестокие и кровавые. Что бы выстоять в них, ему нужно быть сильным и умелым. И самое главное — он должен чувствовать, что за его спиной стоишь ты — Эллия, которую он должен защищать не только из чувства долга, но и по велению своего сердца. Тогда он будет еще сильнее. Вот скажи мне, почему ты постоянно всем и особенно ему тыкаешь, что ты божественное дитя?
— А разве это не так, папа?
— Так, но ты хоть раз слышала, что бы твоя мама об этом постоянно всем говорила — мне, своей лучшей подруге Алисии, придворным? А ведь она не менее тебя божественное дитя!
Я на самом деле, ни разу не слышала, что бы мама говорила о своем божественном происхождении.
— Маме не нужно это говорить, особенно тебе. Ты никогда маму не оскорбляешь. Я даже ни разу не слышала, чтобы вы ругались.
— А знаешь почему?
— Потому, что она королева?
