он для меня был особо важен, потому как прошивать я собирался его, лишь потом производить согласование и настройку остальных элементов Ц. М. Р-связки. Чтобы снять сетку с марсима, пришлось сходить за набором отверток.
Вернувшись, я прочитал пояснительную записку, написанную, наверное, не Жоржем Павловичем, а Броневым. В ней не оказалось для меня ничего важного, только технические сведения, которые я и так знал. Прошивка прошивателя — уж извините за такое забавное наложение слов — заняла около часа. Эта работа намного более сложная и несоизмеримо ответственная, чем прошивка эрминговых прошивателей, которой я занимался прежде, но взамен эта штуковина, соединившись потом с другой частью схемы, будет исполнять всю рутинную работу за меня. Чтобы выполнить мою задумку, мне пришлось сначала на листе бумаги записать код лемурийскими знаками, разложить его на несколько составных частей и потом уже заняться прошивкой, используя приготовленные подсказки. Затем я потратил больше часа на магическое согласование связки кристаллов Ц. М. Р., и чувствуя себя совсем выжатым, сел возле открытого окна, чтобы покурить.
Мне пора было задуматься как реализовать еще более важную идею: сделать так, чтобы кристаллы силовой схемы воздушных боевых кораблей работали в мгновенном резонансе. Ведь скоростные виманы на одном-двух кристаллах гирвиса — с ними все просто, все отлажено и прекрасно работает. Но князя Ковалевского и тех серьезных людей, которые вместе с ним по-настоящему болели душой за будущее нашей империи, интересовало могущество имперского военного флота. И в этом вопросе мне предстояло поломать голову. Кое-какие мысли на этот счет у меня были. Я их вертел в голове со дня того важного разговора с Борисом Егоровичем, но пока толком ничего не придумал. А вот сейчас после работы со схемой потокового прошивателя, где мы вместе с Броневым решили вопрос синхронизации процессов прошивки, у меня возникли идеи, вполне пригодные для решения вопроса синхронизации силовых ячеек на боевых кораблях, потому как эти проблемы довольно похожи.
Докурив сигарету, я взял чистый лист бумаги и набросал на ней основные пункты, с которыми мне предстояло поработать. Затем наговорил сообщение Жоржу Павловичу, что уже поработал с содержимым его посылки и ее можно забирать. А также кратко сообщил о том, что решение проблемы мгновенного резонанса для боевых виман сдвинулось с места и мне снова потребуется помощь его инженеров, в первую очередь Броневого.
Решив устроить отдых для напряженно поработавшего сегодня ума, я отправился в сгоревшую комнату. Нужно было перебрать уцелевшие книги и вещи — их дворецкий должен был отделить от пришедших в негодность вещей. Заодно следовало придумать какой-то новый тайник в гостевой комнате, чтобы на первое время спрятать пластины со Свидетельствами Лагура Бархума. Я снова подумал, убрать их в сейф Елены Викторовны, но отбросил эту мысль. Все-таки дело это было слишком серьезное. Ведь может повернуться так, что очень влиятельные люди прознают, что они у меня, и для них не будет проблемой добраться до сейфа. Поэтому эти реликвии стоило держать в тайном и достаточно неожиданном месте.
Как я и поручал Антону Максимовичу, книги были разложены на две стопки: обгоревшие и почти не пострадавшие. Отдельно лежала куча сгоревшего хлама. Разбором книг я решил заняться чуть позже. Сначала нужно определиться куда перенести содержимое тайника.
Пискнул эйхос. Снял его с пояса и увидел сообщение от Ленской. Приятно, но прослушаю его потом. Наклонился, открывая доступ к своему тайнику и…
Обнаружил там лишь черную пустоту.
Глава 25
Шесть дырок в груди
Сердце замерло. В голове пронеслось: «Дурак! Ленивый дурак! Ты же хотел снять копии со Свидетельств!». Да, с первого дня я хотел сделать копии и работать ними. И меня сдерживал лишь недостаток времени. Хотя, время — это отговорка. Уж можно было выделить полчаса, чтобы сделать приемлемые для прочтения копии. Здесь большую роль сыграла обычная лень и надежда на авось. Этот старый тайник представлялся мне местом достаточно надёжным, чтобы не задумываться о безопасности вещей в нём. Гораздо более надёжным, чем, скажем, мамин сейф. К тому же я очень не хотел посвящать маму во всю полноту дел с Жоржем Павловичем и князем Ковалевским. Тем более Ковалевский рекомендовал мне не говорить о Свидетельствах Бархума даже Ольге, полагая, что женщины не умеют держать язык за зубами. Конечно, снять копии следовало, как я это сделал с частью документов отца. Однако, копии мне бы не помогли с переводом в данном случае, потому как ключ к прочтению я подобрал лишь через взаимодействие с оригиналом пластины на тонком плане — без этого я бы до сих пор не получил никаких зацепок для расшифровки знаков.
Потрясённый произошедшим, я смотрел то на тёмный прямоугольник тайника, то на стопки книг и обгорелый стол. Кто мог знать о моем тайнике? Или кто мог знать, что Свидетельства Бархума находятся именно у меня и в этой комнате? Ведь целью похищения были явно не деньги. Их там хранилась сумма приличная, но не сравнимая по ценности с исчезнувшей реликвией. Может, дворецкий, разбирая мои вещи случайно натолкнулся на тайник? Это очень, очень вряд ли. Тем более Антон Максимович долгие годы службы нашей семье зарекомендовал себя как абсолютно честный человек, и если бы он нашёл деньги и коробку с каким-то непонятными ему штуками, то он сказал бы мне. Может не успел сказать? Когда я зашёл в дом, вернувшись со школы, дворецкий развлекал собравшихся у гостиной своими историями, и за этим развесёлым занятием, мог на время забыть о находке.
Другой вариант: до тайника добрался кто-то из охранников. Во время тушения пожара также кто-то из тех ребят мог случайно натолкнуться на тайник. Опять же это очень, очень вряд ли чтобы в суете, спешке, языках пламени и клубах дыма придать значение незаметной щёлочке. Тем более на следующий день после пожара я проверял содержимое тайника и в нём всё было на месте. А если некий охранник вышел на тайник неслучайно? «Цитадель» — очень надёжное охранное предприятие, но при всём этом внедрить в него своего человека, да так, чтобы он потом нёс дежурство в нашем особняке, можно без особых сложностей. Тем более для таких влиятельных людей, которые охотились за тайнами моего отца, древних виман, заодно за моей жизнью. Закралась даже мысль, что при таком раскладе выстрелы из гранатобоя были нужны большей частью для того, чтобы вызвать пожар, после которого некий внедрённый в охрану человек мог получить доступ к моей комнате, лишённой дверей и ставшей местом паломничества многих любопытных. Есть ещё несколько иных версий, достаточно бредовых, но которые нельзя сбрасывать со счетов. Так, например ночью в комнату мог проникнуть вор. Ведь окна-то нет. И хотя ребята из охраны держат окна под контролем, контроль не может быть неотрывным. Версия ещё более невероятная: госпожа Ленская пока я спал тихонько обследовала мою комнату. Может быть её любовь ко мне, вовсе не любовь, а великолепная игра актрисы, исполняющей волю других людей. Нет, это слишком невероятно. Я даже устыдился подобным мыслям. Устыдился, несмотря на то что меня в прошлых жизнях ни раз предавали близкие друзья и мои женщины, которых я по-настоящему любил.
Итак, версий, кто мог забрать содержимое тайника множество. Я даже не рассматривал такие, как причастность остальных обитателей нашего дома: служанок, повара. Ах, да ещё приходили представители компании «Сила Мастеров», которые осматривали комнату и составляли плана ремонта. Они ковыряли зачем-то стены, внимательно изучали состояние пола, что-то мерили, но всё это происходило под надзором Антона Максимовича.
Остаётся открытым не менее важный вопрос: как обнаружили тайник? Очень вряд ли, что кто-то нашёл его случайно. Может быть в моей комнате установлена слежка? Например, технической устройство на основе кристаллов марсима и реута с подключением к сети. Однако, такое устройство не может быть незаметным и его нельзя установить быстро. Или слежка могла быть магической из тонкого плана. Для этого могли задействовать хорошего мага. В одной из давних жизней, когда на меня так же была объявлена охота, я имел привычку часто сканировать тонкий план в местах, где я находился.
