— Он очень важный человек. Господин говорил, что вообще не будет забирать его жизнь. Что она, к его сожалению, принадлежит кому-то другому.
Подбор новых ключей. Мы вошли в тюремный блок.
— Но кровь и плоть пленника хорошо усилили Распутина. Кровь дорогая, дар очень сильный.
Мы пошли вдоль пустых камер. Ни костей, ни царапин на стенах, ни гнили на полу. Стерильно, будто здесь никого и никогда не держали, но убирались регулярно.
От этого становилось не по себе.
Но в одной камере пленный был. Он сидел на приделанной к стене кушетке. В глубокой тени.
Одет тепло: в меховую куртку, тёплые штаны и ботинки. Рядом стоял обогреватель на мане. На столике рядом стояла миска с недоеденной овсяной кашей, в миске поменьше сухофрукты и бутылка с алым напитком.
Многое сделали для того, чтобы он не умер.
Вот только и здесь было стерильно. Не было ни крыс, ни их дерьма. А значит их здесь не было ВООБЩЕ.
Пленник повернул к нам лицо, заросшее косматой бородой. Волосы на голове тоже спутались и грязными лохмами закрывали лицо.
— Игорь? — прошептал он, но мы прекрасно всё слышали. — Я слышу твоё шорканье. А ещё… незнакомые ноги. Кто тут?
— Да, господин пленник. Теперь я могу с вами говорить, хе-хе-хе, не боясь, что у меня за это заберут палец, — снова хихиканье. — Господин Зарубин Мёртв.
— Что⁈ Нет! Я чувствую его сердце! Оно ещё живо! Он жив! — пленник зарылся руками в волосы.
Только тогда я заметил, что у него нет безымянных пальцев и одного указательного. А потом, как только на лицо упал свет от обогревателя, что его глаза туго затянуты тканевой повязкой.
Вот только вместо глазных яблок были впадины.
— Он больше никогда не навредит никому из вас, — я объявил это, усилив речь «Голосом Власти». — Как только ты назовёшь своё имя и статус, я свяжусь с твоими родственниками.
— Не верю! НЕ ВЕРЮ ТЕБЕ! — он крикнул, встав на ноги. А потом замолчал. — Только не уходи, ладно? Даже если тебя не существует.
— Кто ты⁈ — более требовательно спросил я.
Он вздрогнул и отступил на шаг. — Я… я Павел меня зовут, Павел Демидов!
— Кто твои родные? — я сделал тон мягче. — С кем я могу связаться?
— Рафаил Ангелов… РАФАИЛ АНГЕЛОВ МОЙ ОТЕЦ! МОЛЮ, СВЯЖИТЕСЬ С НИМ! — он бросился на решётку.
В моей памяти моментально щёлкнуло: Рафаил III Ангелов — царствующий император Российской империи.
Глава 18
Мы вывели несчастного на улицу. Он умолял нас дать ему вдохнуть свежего воздуха, которого он не чувствовал уже год. Так он сказал. Но Игорь поправил. Он сказал, что Павел был у них чуть больше двух месяцев.
Время просто смешалось в голове у парня.
Ему было всего двадцать три года, но в его волосах уже были заметны многочисленные седые пряди.
Заметив, что я обратил на это внимание, Игорь «похвастался» что полностью поседел здесь уже к двадцати четырём.
На улице я первым делом подобрал связку ключей, которая лежала в одеждах Зарубина, оставшихся после кровавого взрыва. Вырвал оттуда рунную дощечку и спрятал во внутреннем кармане. Управление Распутиным будет только в моих руках.
Мы вышли в центр двора, к огромному мёртвому дереву. К нему, сидя на земле, был привязан тот самый черноволосый парень, что заманил нас в прорыв.
— Старик мёртв, — сухо констатировал он. — Даже не предполагал, что это случится до того, как он заберёт моё тело.
— Ты против? — спросил я.
— Нет. Мне плевать, — судя по выражению лица, он не лгал. Оно действительно не выражало никаких эмоций. — Ещё много лет назад отучили сопротивляться или быть недовольным.
— В астрале ты был вполне эмоционален, когда заманивал нас в ловушку.
— Это был не настоящий я, а маска. Маски нас тоже учили надевать, для разных задач.
— Где вас готовили? Там ещё много детей? — мои руки сами сжались в кулаки. Жестокость по отношению к детям я не выносил. Слишком много её было, когда я жил в рабстве.
— Я не знаю, где это было. Меня просто доставили сюда. На второй вопрос тоже не могу ответить. Я же не знаю, что для тебя много.
— Больше одного — уже много.
— Сорок один, на момент моей отправки сюда.
— Почему ты не сбежал?
— Передо мной не стояло такой задачи.
— А собственная воля, собственное желание для тебя вообще не имеют значения?
— Их просто нет. За ненадобностью.
— Ты говоришь как раб.
— Так и есть.
Я даже не знал, что ему ответить. В Игоре — запытанном, изувеченном слуге было больше воли к жизни и свободе, чем в этом парне. Хотя, может он лгал? Чтобы сбить меня с толку.
Я сделал несколько шагов вперёд и сел перед ним на корточки, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. Я внимательно всмотрелся в его лицо.
— Отвечай мне честно, — я добавил давления «Голосом Власти» и «Взором Власти». — Что ты будешь делать, если я тебя освобожу?
Он с достоинством выдержал мой взгляд. — Попытаюсь убить тебя. Такова была бы моя последняя задача.
— Ты же понимаешь, что не получится?
— Да.
— Тогда зачем?
— Такова была бы моя последняя задача.
Я вытащил из кармана чёрное, с алыми прожилками сердце Изяслава Зарубина. — Вот то, что осталось от твоего хозяина. В нём нет никакой воли, никаких желаний. Стоит ради него пытаться меня убить?
— Не знаю.
— Так узнай! Я ставлю
