все детский сад. Поймите, я не против цирка. Просто не хочу быть в нем клоуном. Поэтому, если вы хотите дать какое-то представление, то лучше просто рассказать все мне. Серьезно, что вы задумали?
Мы с Джеком переглянулись. Я ожидал, что Джек воспользуется шансом и сам примет решение, вербовать ли стримера сейчас в статик. Скажет, что нам надо пятерых тридцатых и что Меркуцио последний, с кем могли быть на этот счет препятствия.
Однако по глазам Джека я понял, что он делегировал это решение мне. И я ощутил сильную досаду. Даже обиду. Это было его задачей, не моей. Может, он испугался присутствия Малены. Может, просто не собрался с духом. Как бы то ни было, я ничего рассказывать стримеру сейчас не собирался – не после того, как он прямо заявил, что теперь играет по другую сторону. Если это все правда, то он наверняка захочет отработать «Феррари», а не закапывать работодателя.
«Сиана» снова нас обогнала. Перекупила Иммигранта до того, как это сделали мы.
Я бессильно откинулся на спинку дивана, чувствуя на себе взгляды всех. Даже Малена приподнялась, поджав под себя ногу, и пристально смотрела на меня.
– Меркуцио, – сказал я. – Твои претензии понятны. Ты не хочешь, чтобы тебя использовали втемную. Но скажу тебе вот что. Каждый имеет столько доверия, сколько заслуживает, и мне кажется, что ты вряд ли будешь пытаться заслужить мое. У нас слишком разные подходы к Версиане. Значит, и к реальным ценностям тоже. У меня сильное ощущение, что ты и сейчас хлопочешь не ради себя. Думаю, тебя подослала компания. Потому что наняли тебя массовиком-затейником или нет – ты не мог без санкции «Сианы» организовать наши посиделки в этой комнате. И еще ты очень захочешь отработать свою «Феррари».
Меркуцио покивал, глядя куда-то в центр стола.
– Ну хорошо, – произнес он, неожиданно поднимаясь. – Я хотел как лучше.
Он нажал кнопку на часах.
Дверь открылась, и внутрь зашел Виктор в сопровождении двух охранников.
Джек подорвался с места, глядя в ужасе. Малена окаменела. Шанталь стиснула мою руку до боли.
– Здравствуйте все, с кем не знаком, – произнес глава компании. – Что тут у вас? Что-то решили?
– Бесполезно, – покачал головой Меркуцио. – Вот этот самый подозрительный.
Он ткнул пальцем в Джека.
Охранники подобрались к Джеку, вытащили из-за стола и увели с собой. Тот лишь успел испуганно посмотреть на меня.
– Тише, – произнес Виктор. – Приношу свои извинения. – Он повернулся к нам, слегка кивнул и добавил: – Этот молодой человек, которого вывели… скажем так: он опасен. «Сиана» урегулирует вопрос. Простите за неудобства.
И он тоже скрылся за дверьми.
Меркуцио тут же повернулся к нам троим и зашипел:
– Последний шанс. Вы ему не нужны. Но если вы во что-то вляпались, то сами не выплывете. Хотите, чтобы я вступился? Расскажите, что происходит!
– Так ко мне вопросов нет? – заговорила Малена и тоже встала. – Хорошо. Тогда я пошла отсюда.
И она выбежала.
– Ладно, – выговорила Шанталь, устало закрыв лицо ладонью.
– Что «ладно»? – нервно спросил Меркуцио.
– То, что у нас танец через полчаса. – Шанталь выразительно посмотрела на меня. И я понял послание. Что бы ни случилось, нам надо продолжать.
– Танец, – усмехнулся стример. – Точно. Идем, Денис, я тебя провожу. Обещаю, сюрпризов не будет.
– Уверен? – хмыкнул я, тоже вставая. – Я помню, где выход.
– Тут их несколько.
– Стоп. – Шанталь поднялась. – Мерк, я все полчаса буду в гримерке и до танца тебя не увижу. Поэтому говорю сейчас, а то будет поздно. В танце вести буду я.
– Не вариант, – покачал головой Меркуцио. – Ведет всегда мужчина, ты же знаешь.
– Считай это последним капризом примадонны. Если меня все равно увольняют…
– Хорошо, – сказал Меркуцио невозмутимо. – За поцелуй.
– Что?!
– В конце танца ты меня поцелуешь. Публично. У всех на глазах. Тогда любой каприз будет исполнен.
Взгляд Шанталь причинил мне больше боли, чем условие стримера. Но сорвать танец мы не могли.
– Хорошо, – процедила она. – Будет тебе поцелуй. Даже мокрый. При всех.
– Полчаса, – бросил Меркуцио и махнул мне. – Пошли.
Мы вышли из комнаты. Он повел меня – не на первый этаж, как я думал, а в другой конец здания. Следуя за Меркуцио, я не испытывал никакого смятения. В голове была полная ясность. У всего происходящего существовало две возможные ветки объяснения.
Первое: «Сиана» все это время следила за нами и сейчас добивает по одному, пощадив только Шанталь, которая отделается увольнением. Не так просто наехать на семейство Делаж, все еще остававшееся деловым партнером.
Второе: за нами никто не следит. Все наши действия, весь бета-тест, вся перепрошивка Версианы, нейтрализация Тимура, все существование игроков тридцатого уровня, которых быть не должно, и даже план проникновения в виртуальный «Доминион» – все это по-прежнему оставалось секретом для компании в силу какой-то ее напрочь отбитой политики. Прежде чем Меркуцио выведет меня из здания, я должен разобраться, в чем истина.
И ключом к пониманию была Камилла.
Попав во внешний мир посредством голограммы, Камилла оставалась последним неизвестным звеном в этой бесконечно сложной цепи допущений. Сегодня она меня демонстративно не узнавала. Причина ее поведения тоже относилась к одному из этих двух глобальных вариантов. Если «Сиана» нас вела – помощи от стюардессы ждать уже бессмысленно. Мы проиграли. Если же Камилла отлично помнит, кто я такой, но не хочет меня выдавать, – то она все еще учится через общение со мной и Шанталь. Она прикроет нас в Версиане и будет помогать, как умеет. Неизвестно, способна ли она на самостоятельную оценку ситуации, и я молился версианским богам, чтобы все ее механики, связанные с эмпатией, прогнозами и прочим, сработали как надо.
Голограммы стюардессы в коридоре уже не было. Камилла переместилась на гигантские экраны, с которых демонстрировала, как правильно надевать сианоглаз.
Меркуцио вел меня, не оглядываясь. Он то и дело отвлекался прямо с балкона на кого-то внизу, радостно улыбался, махал рукой, получал ответные аплодисменты. Мы приближались к белой двери. Все, что я видел с этого ракурса, – эту дверь и огромный экран с лицом стюардессы.
– Камилла, – проговорил я. – Знаю, что ты меня слышишь. Ты со мной или нет? Ты будешь помогать мне и Шанталь? Пожалуйста, дай знак…
– Ты что-то сказал? – повернулся Меркуцио.
Я помотал головой, внутренне сжимаясь. Камилла ничего мне не покажет. Даже если и допустить безумную мысль, что она все еще прежняя, – на нее сейчас смотрит куча народу. Мне снова не хватило времени.
Сердце бешено стучало. До выхода из «Доминиона» оставалось шагов
