жестом попросила меня встать, и я понял, что аудиенция была закончена. Малыш Петр внимательно на меня уставился, позабыв о мамином украшении, а затем широко улыбнулся и залился смехом.
— Ты ему нравишься, Леша, — довольно протянул император. — Хочу, чтобы ты был с ним чаще. Пете мало кто нравится. Заходи как-нибудь на чай.
Представляю, какими нервами и суетой обернется каждый мой визит для служителей императорского двора. Государю было легко пожелать — но вот организовать каждую такую аудиенцию стоило немало сил. Но и я был заинтересован в том, чтобы узнать императора получше. Что-то мне подсказывало, что его состояние не столь плачевно, как могло показаться. Нужно лишь понять, что происходит.
Гости снова разбрелись по шатрам и увеселительным зонам, а я собирался было вернуться к родителям. Но когда я уже дошел до лесенки, чтобы спуститься со сцены, меня позвал незнакомый голос.
— Ваша светлость! Прошу прощения…
Я обернулся. Передо мной стояла девушка в очень скромных темных одеждах. Ненакрашенная, с простой прической, из украшений — только маленький золотой крестик.
— Да, сударыня?
— Моя госпожа желает с вами поговорить. Вас не затруднит пройти со мной?
— Разумеется, но…
Девушка предугадала мой вопрос и склонила голову.
— Вас желает видеть вдовствующая императрица.
А вот это было весьма неожиданно. Бабушка слыла в нашей семье самым непробиваемым интровертом. Я слышал, что порой она разворачивала гостей, когда те приезжали к ней аж в Старую Ладогу. А тут сама позвала пообщаться…
— Разумеется, сударыня, — кивнул я. — Ведите.
Как оказалось, вдовствующая императрица уже спустилась со сцены и сейчас восседала в одном из шатров. Вокруг нее образовалась санитарная зона в несколько метров — никто, кроме ее личных служанок, не смел лишний раз подойти. Бабушка умела делать настолько суровое лицо, что придворные дамы тушевались в ее присутствии и спешили убраться подальше.
Что ж, это будет интересный разговор. Чего бы он ни касался.
Я первым спустился с лесенки и подал руку служанке. Девушка явно смутилась, не привыкшая к галантным манерам двора. Но лесенка была довольно крутая, а служанка носила неудобное платье с длинной юбкой, так что мою руку она приняла — и почему-то покраснела.
Совсем молоденькая, лет восемнадцать. И чего ее занесло в прислугу к бабушке? Такой молодой и симпатичной девице жить бы на полную и наслаждаться юностью. А она — в монастырь.
— Прошу, ваша светлость, — девушка остановилась перед шатром.
Там как раз не осталось никого, кроме самой вдовствующей императрицы и еще одной молчаливой служанки в темных одеждах.
Я приблизился и поклонился по всей форме этикета.
— Ваше импеаторское величество…
Бабушка протянула мне сухую морщинистую руку, но не дала поцеловать — я лишь успел к ней прикоснуться.
— Итак, вот ты какой, Алексей, — без лишних церемоний заявила она, изучая меня с ног до головы.
Я чувствовал себя инфузорией туфелькой под микроскопом. Старушка, казалось, придирчиво всматривалась в каждый сантиметр меня.
Она жестом велела своим служанкам удалиться, и те, молча поклонившись, вышли за пределы шатра. Вдовствующая императрица кивнула на изящный столик, на котором высились различные графины и бутылочки.
— Плесни мне коньяка, Алексей.
Губа не дура. Я нашел бутылку с жидкостью подходящего цвета, снял крышку, понюхал, убедился, что это был коньяк, и налил немного в пузатый бокал, а затем подал бабушке.
— Прошу, ваше императорское величество…
— Ты мне тут не величествуй, Алеша, — отрезала старушка. — Отвечай, откуда сила.
Да, бабуля явно несколько одичала в староладожской глуши. С другой стороны, перед кем ей теперь расшаркиваться и о чьем мнении беспокоиться? Могла себе позволить некоторую эксцентричность на старости лет…
— Полагаю, от матушки, Анны Николаевны, — пожав плечами, ответил я.
Вдовствующая императрица уставилась на меня как на идиота.
— То-то я вижу, что у нее Изумруд, а до тебя от самого Петра Великого в роду Черных Алмазов не было. Отвечай, что ты сделал, чтобы получить такой потенциал!
Ну и что мне следовало ей сказать? Явно же не постами да молитвами добивался. И правды ей в любом случае знать не положено.
— Ну? — пригубив коньячку, поторопила бабушка. — Язык проглотил?
Экая дерзкая дама. А еще меня называли невоспитанной деревенщиной.
— Пиши вы моей матушке почаще да интересуйтесь жизнью внуков, то наверняка бы знали, что почти все время я проводил в тренировках и изучении всех доступных мне трактатов по магическому искусству.
Вдовствующая императрица их вздрогнула, когда я ответил хамством на хамство. А что? Раз мы уж общаемся по-семейному, без купюр, пусть помнит, что я не безмолвная служанка. И да, писала она моей матери довольно редко. Так и не простила ей морганатического брака.
— Значит, в мать пошел, — отпив еще немного коньяка, сказала бабушка. — Что ж, уже хорошо. Значит, просто много тренировался?
Я улыбнулся.
— Пушкин в ссылке писал шедевры. Я тоже решил не тратить время даром.
— Значит, не расскажешь. — Она подняла на меня блеклые, выцветшие глаза. — Что ж, твое право. Каждый род имеет право хранить свои секреты. А ты все же по отцу Николаев, и требовать от тебя выложить все тайны я не могу. Будем считать, первую проверку ты выдержал, мальчик. Не робеешь, в отличие от этих придворных девиц. Это мне нравится.
— Значит, это очередное испытание, — усмехнулся я.
— Настоящие испытания у тебя впереди. Ты получил дар огромной силы. Со временем это даст тебе много власти. Посмотрим, устоишь ли ты перед соблазнами и н падешь ли так же быстро, как возвысился.
— А я возвысился? — я шутливо оглянулся по сторонам. — Сдается мне, я лишь просто возвращаю моей семье то, что было утрачено. Это не возвышение, ваше императорское величество. Это справедливость.
Бабушка хмыкнула.
— Да… Натерпится с тобой Федор со своими регентами. Но Федор и меня не волнует. Ты сейчас здесь разговариваешь со мной потому, что я пекусь о Николае и Петре.
— Выходит, у вас с Советом регентов одни и те же заботы. Быть может, вам стоит объединить усилия?
— Не паясничай, Алексей, — раздраженно отмахнулась старушка. — Я уже поняла, что на язык ты остер. Один — один, матч окончен. Теперь поговорим серьезно.
Что ж, это в какой-то степени можно было считать достижением. Бабушка таки до меня снизошла. И не просто, чтобы на
