– Собственно, сюда мы и направлялись. Только могли добраться без приключений, а получилось… – он поневоле посмотрел на виновницу случившегося.
Девушка тяжело дышала, и ее вздымавшаяся грудь приковывала взоры дружинника. Не очень сильно; после стрельбы, ползаний, пробежек осталось два желания: напиться вдоволь воды и хоть где-нибудь присесть. И все-таки перед молодым воином стояла очаровательная представительница прекрасного пола, и совсем обойти ее вниманием он не мог. Лина явно не заметила нескромные взгляды. Как и не испытывала раскаяния. Избавившись от опасности и восстановив дыхание, она вновь понемногу превращалась в ту тень женщины, которой стала после Преображенской площади. Ее вновь охватывало безразличие. Впрочем, саблю у нее на всякий случай забрали. Вдруг решит поквитаться с теми, кто захватил ее в плен? Такой вариант исключить тоже было нельзя.
– Здесь есть Отшельник, – поведал в заключение Михаил. – Может, хоть он…
Продолжать монах не стал. Это же касалось спутницы, так зачем заранее сообщать ей о ее судьбе? Убивать Лину никто не собирался, – только вызнать то, что она не хочет и не может сказать. Но если узнает, наверняка начнет сопротивляться. Лучше пусть остается в неведении.
Некоторые здания здесь уцелели и гордо возвышались на фоне всеобщей разрухи. Какая именно из зон обосновалась здесь когда-то, теперь понять было нельзя. Важно было то, что стало здесь теперь. При всех минусах сейчас имелся неоспоримый плюс. Можно было спокойно перевести дыхание и не ждать каждую секунду нападения преследователей. Не самоубийцы же они, в конце концов! В крайнем случае постараются обложить квартал, Мертвые зоны большими не бывают. Но как прорваться сквозь засады, можно будет подумать попозже. Задачи надо решать по мере поступления.
Михаил поставил автомат на предохранитель и уверенно повел группу внутрь квартала. Денис лишь раз оглянулся, – нет ли за границей зоны противников. Но Тверская улица поражала пустотой. Добыча ускользнула, – так зачем в бессильной ярости взирать ей вслед?
Жилище здешнего Отшельника располагалось в глубине зоны. Его можно было узнать сразу: в окнах нижнего этажа четырехэтажного здания блестели стекла, возможно, единственные на весь огромный район. Во дворе сиротливо стояла будка нужника – тоже огромная редкость в разрушенном и безлюдном городе. Обычно старались не афишировать временное убежище. А тут словно специально говорили: вот он я, здесь. Только какому безумцу придет в голову попытаться убить Отшельника?
– Я хотел бы когда-нибудь, когда я устану от войны и ослабею, обосноваться в подобном месте, в тишине и покое, – вдруг признался Михаил.
– Дадут тебе! Когда-нибудь ты станешь Настоятелем. По совокупности заслуг и качеств, – неожиданно подробно возразил его напарник. – Ты сам бы не выдержал спокойного существования.
– Почему же? Стоит побегать и пострелять, и мне сразу хочется просто жить, помогая людям лишь советами, но ни во что не вмешиваясь активно. Представляешь, как было бы ладненько?
Дверь в подъезд распахнулась, и за ней объявился молодой, одних лет с Денисом, парнишка с кинжалом у пояса.
– Отец Михаил!
Похоже, монаха действительно знали все.
– Здравствуй, Георгий! Как гранит науки? Зубы не обломал?
– Пока все целы, – радостно ответил ученик.
– Мы пройдем, – Михаил не спрашивал, а утверждал.
В противовес ученику, отшельник был стар. Денис редко видел таких старых людей. Большинство в Кремле умирали или погибали задолго до прихода почтенных лет. Постоянная война с мутантами и роботами, разнообразное зверье, огромное количество болезней, многие из которых были неизлечимы и приводили к фатальному концу… Каждый прожитый день давно считался подарком не только среди дружинников, но и среди простых пахарей. Может, Мертвая зона не только не позволяет людям убивать друг друга, но и препятствует развитию хворей? Отшельник выглядел весьма бодро, и не только для своих лет. Кое-какие детали в его поведении и в движениях заставили Дениса предположить, что новый знакомый в молодости был воином. Это остается в человеке навсегда, даже если он повесил меч на стену. Дружинник не представлял, как можно отказаться от воинского поприща, самого славного из возможных, только воинов все-таки немало в том же Кремле, а сколько всего отшельников? Тут одних знаний недостаточно, нужны еще соответствующие склонности и характер. Постоянно жить одному, ладно, пусть с учеником, месяцами не видеть людей… Или привыкаешь?
Церемония приветствий была проста, словно монахи покинули Мертвую зону вчера. Так же просто были представлены Денис и Лина, а затем несколькими фразами Михаил рассказал отшельнику о последнем приключении. Пока путники отдыхали на настоящей деревянной лавке, стоявшей в гостиной, хозяин с Михаилом прошли вглубь.
А хорошо устроился отшельник, мимолетом подумал Денис. С комфортом. Сколько же у него здесь комнат? Три как минимум, скорее даже больше. Помимо двух лавок, каждая из которых с легкостью могла служить постелью человеку неприхотливому, здесь стоял грубо сколоченный стол и несколько табуретов. Что находилось в глубине жилища, дружинник видеть не мог. Может, какие-нибудь ковры, даже люстра под потолком… Почему-то тут верилось всему.
Петр меж тем занялся чисткой пулемета, и Денис немедленно спохватился. Частичная разборка «калашникова» входила в набор базовых знаний дружинников, и справился с ней Денис легко. Лина вновь впала в заторможенное состояние и смотрела на происходящее без малейшего проблеска интереса. Вообще, как заметил Денис, девушка оживала лишь в опасности, словно адреналин вдруг стал единственной основой ее нормального существования. При встрече она показалась дружиннику более живой. Еще она тогда была любопытной, хотя старалась это скрыть. Куда ушла из девушки жизнь? Вдруг отшельник сумеет ответить? О них ведь не зря ходят слухи, как о людях, обладающих тайным знанием. Если не сумеют они, то кто тогда?
В первые мгновения Лина казалась немыслимо красивой. Сейчас взгляд вновь цеплялся за излишне выпяченную и загнутую нижнюю губу. Да и глаза, да, прекрасные, необычайно глубокие, тоже слегка навыкате. Но ведь все равно красивая девушка. Если ко всему придираться…
– Лина, пойдем. С тобой отшельник хочет поговорить, – появившийся из внутренних комнат Михаил поманил пленницу за собой.
Вопреки опасениям, сопротивляться Лина не стала. Она покорно поднялась и двинулась безжизненной куклой. Не интересовали ее ни собственная судьба, ни разговоры. Возражать же и упираться наверняка казалось ниже собственного достоинства. А может, все было не так, и Денис лишь приписал ей чужие чувства.
