памяти в его руку.
– Когда вы намерены начать военные действия? – осведомился он.
– Уже, – холодновато улыбнулась она. – Мы не привыкли откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня.
Даже если бы он пытался ее отговорить, он уже опоздал.
Салима поднялась и, скользнув к бару, вернулась с бутылкой белого вина.
– Отметим?
Посол сглотнул, глядя на прозрачную, чуть желтоватую жидкость с легким ароматом, льющуюся в его бокал.
– Полагаете, начало войны – это праздник, Салима?
– Начало войны – это событие, Веранну, – себе она наливать не стала, как обычно, ограничившись соком. – Равно как и конец.
– Конец может быть печальным, – Веранну покачал головой. – Подумайте об этом.
– Начинать войну, думая о поражении? – насмешливо фыркнула она. – Мы намерены победить и взыскать с наших врагов сполна.
Веранну помедлил и задал очень осторожный вопрос:
– Какое отношение к грядущей войне имеет господин Ртхинн?
Салима подняла бровь.
– Господин Ртхинн? Почему вы о нем заговорили? – достоверно изображать невинность она умела с юности. – Ну конечно, он ведь шитанн, а шитанн – наши вероятные союзники против Гъде. Необходимо обсудить это с господином Ртхинном, пока он не уехал. Не будете ли вы так любезны передать ему приглашение на ужин?
– Непременно, – Веранну изобразил светский поклон. – Что ж, пью за вашу победу, Салима, – он приподнял бокал.
– Не слишком ли опрометчивый тост для посла пятидесяти восьми миров? – прищурилась она. – Вы ведь представляете и Гъде среди прочих.
– Да, – глупо отрицать очевидное. – Но живу я на Земле.
– Кто у вас старший? – спросил главный из монстров. Аддарекх уже знал, что его зовут Бен Райт.
Шитанн огляделся. Всего пятеро, кроме него. И ни одного офицера.
– Похоже, что я.
– Тогда поторопи своих. Этот корабль, того гляди, совершит половой акт сам с собой, только клочки вокруг полетят. Будете долго копаться – уйдем без вас.
Забрало Бена Райта было повернуто в сторону обессилевших шитанн, приникших к трупам. Аддарекх не мог видеть выражение его лица и не знал – жалеть об этом или радоваться. Землянин был непонятен ему.
– Почему вы нас спасаете? – спросил Аддарекх.
– Бог велит спасать тех, кто не в состоянии спасти себя сам, – буркнул Райт.
– Что вашему богу до нас? – скривился Аддарекх. – Мы ведь, по-вашему, твари тьмы, или как там у вас говорят?
– Дьявола, – сухо подсказал Райт. – Почаще напоминай об этом, и, может быть, я передумаю вас спасать.
Аддарекх заткнулся. В самом деле, если их спасут, то какая разница – почему? И совершенно не стоит раздражать своих спасителей дурацкими вопросами.
Бен с трудом давил тошноту, заставляя себя не отворачиваться. Он впервые видел, как вампиры пьют кровь. Бесцеремонно хватают тела, впиваются ртом в зияющие раны, причмокивая. Неужели это всегда так происходит? Нет, не может быть. Наверное, с живыми они… деликатнее. Он хотел в это верить, потому что иначе оставалось только выстрелить себе в висок за то, что позволил Эйззе остаться с ними. Ему безумно хотелось спросить у Аддарекха, так ли это, но он боялся услышать ответ.
– Теперь все в состоянии идти? – осведомился он.
– Да, – кивнул шитанн.
– Отлично. Бегом! Кто отстанет – ждать не будем.
Он думал, что кто-то все же отстанет. И придется ждать, потому что не ждать, если можешь подождать – не по-человечески. Но исхудавшие и израненные вампиры бежали быстро. Человек способен на многое, чтобы выжить. Коридоры были в дыму, лишенные дыхательных фильтров недавние пленники немилосердно кашляли, но никто не упал. Последний, дыша тяжело и свистяще, словно астматик, вывалился в шлюз, прислонился к стенке, содрогаясь от удушья. Створки шлюза закрылись, заработали насосы. Открылся люк, ведущий в бот, и несколько рук втащили последнего внутрь.
– Задание выполнено, – доложил Бен капитану по радио. – Идем к «Ийону». С нами на борту шесть шитанн. Да, кэп, это все, кто остался жив.
С координатором вынуждены считаться, но высокопоставленные особы не обязаны являться на его зов, как подданный к монарху на какой-нибудь иной планете. И не во всех случаях координатору уместно являться с визитом к высокопоставленной особе. Этот случай был как раз из таких. Правоверной мусульманке нечего делать в Ватикане, а римскому папе – на ее пороге.
– Ты хотела меня видеть, дочь моя? – спросила голограмма благообразного старца в белой шапочке и белой рясе с накидкой, которую слегка сминал массивный золотой крест на груди.
– Я не ваша дочь, – заметила Салима со слегка извиняющейся улыбкой.
– Ах да, – вздохнул старец, – я и забыл. Чего же ты хотела от меня, дитя иной веры?
– Земля будет воевать, ваше святейшество.
– Я не твой пастырь, как ты верно подметила. И что мне до войны? Церковь радеет о мире.
– Правда? – Салима широко раскрыла черные глаза. – А как же крестовые походы?
Старец отвел взгляд. В любой истории есть главы, за которые потомкам стыдно.
– Месье Кретьен – надеюсь, вы простите мне такое вольное обращение… Я хочу предложить вам поднять знамя этой войны.
Несокрушимое спокойствие покинуло чело.
– Знамя войны? О чем ты… О чем вы говорите, Салима ханум?
– О войне, которая началась сегодня. О справедливой войне, в которой нашим противником выступает сторона, творящая чудовищные преступления против божественных заповедей любой светлой религии. О кровавой войне, в которой людям потребуется духовная поддержка. О войне, которую мы не могли не начать в ответ на угрозы, оскорбления и множественные смерти невинных.
– Вы начали войну с Шшерским Раем?
– Нет, месье Кретьен. Я имею в виду войну с Гъде.
Папа откинулся на спинку кресла, в котором восседал.
– Вот как… Что ж, в свое время на референдуме я доверил вам решать за Землю и до сих пор об этом не жалел. Предпочитаю верить, что не пожалею и впредь. Духовная поддержка, говорите вы. Почему же вы не обратились к иерархам ислама, Салима ханум? Это было бы естественнее.
– Но вряд ли правильнее, – Салима качнула головой. – Земле не нужен джихад. Джихад невозможно остановить. Это была бы война до последнего выжившего, бессмысленная и беспощадная. Я вовсе не желаю выжечь врага подчистую и искоренить память о нем, я не желаю уничтожить Вселенную ценой жизней всех землян… Наши цели в этой войне умеренны и конкретны. Крестовый поход нас вполне устроит. Победить приемлемой ценой в конечный срок. А если не удастся – не победить, но закончить войну так, чтобы не оказаться в убытке. Это ведь не противоречит христианским ценностям?
– Отнюдь, – слегка улыбнулся старик. – Итак, вы желаете вести войну под знаменем Христа. Что же получит Церковь за духовное водительство?
Салима усмехнулась.
– От меня? Разумеется, ничего, месье Кретьен. Не думаете же вы, будто я вас покупаю? Но если Церковь не сумеет воспользоваться теми возможностями, которые дает война, значит, ее лидеры разучились ловить мышей.
Папа медленно кивнул.
– Я принимаю ваше предложение. И готов обратиться к своей пастве хоть завтра.
– Прекрасно, – улыбнулась на прощание Салима.
Голографическое изображение женщины погасло, и Бенедикт ХХV, епископ Рима, наместник Иисуса Христа, верховный
