— Смеешься? — хохотнул Вильям. — Хорошо, если к утру явятся. А могут и в отель ближайший заселиться. Не переживай, они себя в обиду не дадут. Кстати, можно личный вопрос? — Вильям покосился на Киарана.
— Око доложила, что из клуба я ушел с Афиной? — Киаран вопросительно изогнул бровь.
— Но приехал ты с Аудроне, — тут же добавил Вильям. — Причем, прости за откровенность, откуда берутся дети ты явно подзабыл.
Киаран поджал губы.
— Ну, это вы с ней потом сами обсудите, — быстро выкрутился из щекотливой ситуации Вильям, заметив реакцию Киарана. — Но мой вопрос остается на повестке нашего тет-а-тет: что случилось?
— Я отделался от Афины и догнал Аудроне.
— Догнал, значит, — понимающе кивнул Вильям. — Хорошо. что догнал и был рядом, когда она отключилась.
— Это и пугает. Меня рядом могло и не быть. А она явно в своих трансгрессиях не предусмотрела вариант, что ей угрожает опасность.
— Киаран, а можно еще один личный вопрос? — Вильям вскинул брови.
— Спрашивай.
— Ты действительно в нее влюбился?
— Я вернусь через час, — произнес Киаран и встал. — Если что-то случится — набирай.
— Конечно, — устало вздохнул Вильям.
* * *
Аудроне повернулась на бок в мягкой теплой постели и разбудила Киарана. Он открыл глаза и убрал прядь волос с ее лица.
— Лала Ли, еще пять минут, — промямлила она и, кажется, снова уснула.
— Соня, завтрак пропустишь, — прошептал Киаран, и Аудроне резко подорвалась.
Она вскочила сразу на ноги, стаскивая с него одеяло и застыла, внимательно оглядываясь по сторонам.
— Когда мы вернулись? — нахмурившись, она уставилась на боксеры и майку Киарана. — И почему я голая, а ты одет?
— Потому что мне так захотелось, — он потянулся и вольготно откинулся на подушку, которую всю ночь занимала Аудроне. — Иди в душ, я принесу тебе вещи и пойдем завтракать.
— Я что, перепила? — она потерла висок и поморщилась. — После такси ничего не помню!
— У тебя приступ был. Температура высокая поднялась. Слишком высокая, — Киаран повернулся на бок. — Я не мог тебя разбудить. Тартас тебя спас.
Аудроне задумалась.
— Это все проклятый коктейль. «Радугу» я больше не пью!
— Правду скажешь или мне опять жить в счастливом неведении? — Киаран сунул ладонь под подушку и зевнул.
Аудроне снова задумалась. Явно взвешивала все «за» и «против».
— Давай сначала позавтракаем, а потом поговорим. Идет?
— Идет, — согласился он. — Душ ждет, новую зубную щетку возьмешь в ящике под раковиной.
Аудроне оставила одеяло на краю кровати и пошла в душ. Киаран встал, открыл свой шкаф и достал из него вещи Аудроне, которые принес еще ночью, пока она спала.
Запиликал сигнал экстренного извещения по сети, и Киаран открыл сообщение. Прочел его и продолжал глядеть в голографическую проекцию перед глазами.
«Тело капитана первого ранга Джефа Ринера было обнаружено в подсобном помещении ночного клуба „Луита“. В связи с возможной потерей данных, представляющих интересы Альянса, вас и вашу команду в срочном порядке отзывают из отпуска. Оставайтесь на связи для получения дальнейших инструкций».
Дверь в ванную открылась и в ней замерла обнаженная Аудроне. Она даже не вытерлась. Вода стекала с ее мокрых волос и капала на пол. Аудроне щелкала пальцами и смотрела в одну точку, словно завороженная.
— Джефа убили, — каким-то отстраненным тоном произнесла она. — Все из-за меня… Я сболтнула лишнее…
Киаран коснулся датчика за ухом и отключил голограмму перед глазами. Он подошел к Аудроне и обнял ее. Майка постепенно пропитывалась каплями воды с ее тела и мокрых волос, а дышать становилось все тяжелее.
— Что было на том накопителе, Киаран? — прошептала Аудроне. — Что именно они записали на него?
— Твой допрос. Как тебе показывали кадры с телами из лаборатории. Ты почему-то сразу начала спрашивать звездную дату. Потом была запись твоей беседы с Лала Ли. Она убеждала тебя начать сотрудничать. Затем запись с Сюзанной Мэль. Она отбивала телеграфный код пальцами по столу.
— То есть Альянс все еще не подсказал тебе, что я натворила…
— Что ты натворила, Аудроне? — он сильнее прижал пальцы к прохладной коже ее спины.
— Эфонцы придут за номером двадцать девять, — голос Аудроне был похож на монотонный сип. — Теперь они знают, что к эксперименту было допущено двадцать восемь человек, и придут за двадцать девятой.
— Что ты хочешь этим сказать…
— Аудроне Мэль из этой реальности была двадцать восьмой, — голос Аудроне дрожал. — И она погибла в ходе эксперимента. Я — номер двадцать девять. И я не из этой реальности.
Киаран закрыл глаза и сосредоточился на фактах. Мысли казались ватными. Очевидно, сказывалась попойка и полудрема, в которой он провел почти всю ночь. — «Номер двадцать девять». — «Твоя мама и не твоя одновременно». — «Кого ты видишь, глядя на меня? Свою дочь или убийцу?» Она имела в виду «ты видишь убийцу своей дочери».
— Чем ты болеешь? — тихо спросил он.
— Это не совсем болезнь, — Аудроне уперлась лбом в его плечо. — Реальность знает, что я здесь чужая, и отторгает меня. Как живая, как нечто, что может чувствовать, она в курсе, что двадцать девятый номер здесь лишний. Тартас просто на время обманывает ее вибрациями своего амортира.
— И как сделать так, чтобы она тебя приняла?
— Повторить эксперимент и вернуть меня туда, откуда я пришла.
Киаран перестал дышать. Слишком много информации, которую его мозг еще не успел «переварить». Информации, которую не хотел воспринимать и отторгал, совсем как реальность отторгает Аудроне.
— А если не вернуть тебя назад, что будет? — тихо спросил он, надеясь услышать, что есть еще какой-нибудь способ, какой-нибудь шанс помочь Аудроне остаться здесь и быть здоровой.
— Я не стану жить в постоянной зависимости от шамана. Уж лучше сдохнуть.
— Должно существовать другое решение этой проблемы. Какой-нибудь способ, чтобы ты…
— Осталась здесь? — прошептала она.
— Да. Чтобы ты осталась здесь.
— Не волнуйся, — она медленно выдохнула, — пока что Альянсу невыгодно возвращать меня обратно. По крайней мере до тех пор, пока они не найдут Десницу. Или другого ученого, способного повторить эксперимент и провести расчеты.
— Профессор Робертсон погиб… — Киаран резко отстранился от нее. — Он повторил твой эксперимент и остался в живых. Но погиб во время нашего задания…
Аудроне выпрямилась и отвела взгляд.
— Тайна личности Десницы так и должна остаться тайной. Робертсон слишком многое понял, и его эксперимент не привел к таким последствиям, как мой. В контексте будущего имеют значение только последствия. Робертсон обманул эфонцев, но вряд ли бы он обманул Альянс. Все должно было выглядеть правдоподобно. Робертсона ранят, а Вильям не успевает его спасти. Я лишь попросила Вильяма выскочить из укрытия раньше на две секунды. Тартас сорвался с места, опасаясь за жизнь человека, к которому начал испытывать привязанность. Вильям стал спасать Тартаса, а не Робертсона, потому тоже испытывал к Тартасу привязанность. Робертсон перед смертью сказал то, что должен был. Имя Десницы осталось тайной. Данные, которые я попросила тебя скопировать на модуль, не представляют никакой ценности. Все самые важные секреты Робертсон унес с собой на тот свет. Конечно, перед Альянсом я подставилась. Но они не могут со стопроцентной вероятностью утверждать, что я играю не на их стороне. Моя реальность мало чем отличалась от твоей: война, длиною в сорок лет, две стороны, каждая их которых обогащается на гибели и страданиях других людей, и поиски Десницы как орудия контроля будущего Вселенной. Своей реальности я помочь ничем не могу. Я даже не уверена, что она не исчезла навсегда, ведь с момента моего появления в этом мире я ни разу не видела ее. Возможно, мой эксперимент уничтожил целый мир, хотя, с точки зрения науки, это невозможно.
Киаран отступил от нее еще на шаг.
— Тогда зачем тебе все это? Что ты делаешь здесь, в этом мире?
