Я не могу дышать.
Сердце готово разорваться.
— Я найду тебя! Найду, где бы ты ни возродилась! — мой надрывный крик глохнет в токсичной мгле.
Обе руки объяты призрачным сиянием. Скриплю зубами, глотая слезы. Тела наемников тают. Два артефакта Ушедших, две древние нейросети воздействуют на меня сокрушительно, необратимо: я вижу, как со стороны точки респауна бьют частые зеленоватые отсветы, по связи слышу голоса Арбидо и Фриды, рычание возродившихся хаашей… но не могу ответить, тело парализовало, а затем мой рассудок проваливается в какую-то иную реальность…
— Андр… — тихий голос Лиори проникает в сознание, разрывая вязкую тишину.
Понятия не имею, где я?
Боль ушла.
Медленно оборачиваюсь, но ничего не вижу, вокруг стремительно сгущается серая мгла. Она осязаема, упруга, вездесуща, лишена направлений. В ней таится нечто пугающее и чуждое.
— Андр…
Я слышу ее голос, пытаюсь понять, откуда он исходит, и мглистая субстанция внезапно начинает течь, обретая физические свойства. Предметы и явления формируются стремительно, рамки восприятия резко расширяются, и вот я уже стою на твердой, слегка изгибающейся поверхности, вижу близкий горизонт искусственного космического тела.
Станция Ушедших?!
Впереди царит группа шпилевидных надстроек. Очень необычные конструкции, ни разу таких не видел. Они образуют изящный комплекс, устремленный к звездам.
— Андр…
Я пристально осматриваю окрестности, в поисках Лиори. Станция выглядит неповрежденной. Обшивка тусклая, со знакомым сиреневатым отливом, но по каргониту струится рябь искажений!
Такое просто не может происходить! Чувство опасности окатывает холодом, сознание вновь теряет четкость, звезды внезапно вытягиваются росчерками и… исчезают!
Серая мгла всколыхнулась вокруг.
Из нее медленно формируются шероховатые каменные стены.
Я вновь стою на осязаемой поверхности, сердце бьется медленно, в груди тает боль.
Воздух холодный, разреженный. Не понимаю, куда подевался мой скафандр?! Делаю шаг. Рукой осязаю грубо обработанную стену, слышу слабое эхо, впереди замечаю тусклое свечение.
Иду туда.
Стены постепенно раздаются в стороны, свет становится ярче, приходит понимание: я внутри астероида, пронизанного горизонтами и выработками древней шахты.
Еще несколько шагов — и тоннель вывел меня на небольшую площадку. Раньше тут приземлялись грузовые корабли. Вижу несколько стыковочных приспособлений, они сломаны и припорошены пылью.
Дальше — неровный край обрыва, вдоль которого струится едва приметная аура силового поля, а за ней открытый космос.
Куда же я попал? Куда подевалась станция Ушедших?
— Лиори?!
Мой голос возвращается слабым эхом.
Ответа нет. Астероид вращается, и в поле моего зрения вдруг появляется огромная рукотворная конструкция.
Это не станция, а нечто большее! Размеры просто подавляют воображение. Я вижу множество шпилевидных комплексов, нацеленных в разные стороны, сориентированных по рисунку незнакомых созвездий!
Вокруг необычного космического сооружения серебрится непонятная дымка, словно оно укутано вуалью мельчайших пылинок.
Расширитель сознания машинально взял увеличение, одна из точек укрупнилась, обретая характерные, узнаваемые очертания.
Призрачный Рейдер?!
Их не счесть. Они окружают исполинскую конструкцию плотными построениями.
По некоторым из шпилевидных комплексов пробегают сполохи энергий, — устремленные в космос надстройки пульсируют — каждая в своем ритме.
— Сервер… — голос Лиори едва слышен, сейчас он воспринимается, как шепот, исходящий из глубин Вселенной.
Звезды опять превратились в пылающие росчерки и исчезли.
* * *
Я резко пришел в себя, чувствуя, что до предела накачан метаболитами.
Вокруг — сумрак. Рядом со мной нервно переминается с ноги на ногу низкорослая фигура в даргианской броне, без гермошлема. Чуть дальше смутно различаю фигуры хаашей, они сгорбились в тесном пространстве, между рядами кресел, приваренных к полу грузового контейнера.
В горле сухо, мышцы напряжены до спазма, расширитель сознания в перезагрузке.
— Арбидо? — мой голос больше напоминает сдавленный хрип.
Он вздрогнул, обернулся.
— Дай воды…
Он засуетится, вскрыл неприкосновенный запас, поднес к моим губам пластиковую флягу.
Я сделал пару судорожных глотков. Немного полегчало.
— Рассказывай! Сколько времени прошло?
— Час с небольшим! Андр, я думал ты уже не очнешься!
Плавная перегрузка подсказала, — мы в космосе.
— Толком говори!
— Хааши удержали корабль! — гоблин постоянно заглядывает мне в глаза, словно хочет, но не решается задать какой-то вопрос. — Тебя нашли подле истребителя Лиори. Без сознания. Пытались привести в чувство метаболитами, — не получилось. Фрида сканировала твой рассудок, сказала, может быть, вообще не очнешься. Андр… про вторую нейросеть — это правда?
— Да, — скрывать нет смысла. Образы, переполняющие мой рассудок, пока не поддаются осмыслению. — Лиори нашли?
Арбидо насупился, сокрушенно покачал головой:
— Она пропала. Где точка респауна — неизвестно.
— Помоги встать.
Моя тяжелая экипировка громоздится между креслами. По каргониту изредка пробегают сполохи энергий. Встроенные ремонтные системы взвизгивают приводами. Извиваются гибкие, тонкие манипуляторы, фиолетовая субстанция медленно затягивает пробоины, твердеет.
Расширитель сознания наконец-то заработал! Мигнули и активировались иконки интерфейса. Сумрак отпрянул, зрение стало четким.
Придерживаясь за спинки кресел, я добрался до кабины. За штурвалом Митуфурол. Отсек для него тесноват, хааш ссутулился, неестественно подался вперед, но управляет уверенно. Сквозь прозрачный материал самодельного блистера хорошо просматривается панорама космоса и борт станции, с прильнувшим к нему кораблем Ушедших.
Второй модуль идет параллельным с нами курсом. За ним неотступно следуют эмглы.
По обшивке станции, среди опаленных надстроек, движутся непонятные точки. Машинально беру увеличение. Хааши! Используя тросы, они вручную буксируют четыре своих истребителя, — те, что даргиане держали в стартовых ускорителях! Два «Кондора» (один обгоревший, оплавленный, второй почти неповрежденный), уже находятся подле стыковочных сот древнего корабля, рядом вижу крохотные фигурки выживших наемников.
— Юрген? — выхожу в мнемонический приват.
Технолог моему вызову совершенно не обрадовался. Он в своем репертуаре, — взвинчен и подозрителен.
