— Весьма расчетливое решение, — заметил Мишагин. — И все-таки, вы не в Петербурге, ротмистр, а тут — в Леванте. Какими судьбами вас сюда занесло?
— Может быть, это и прозвучит банально, — вздохнул я, — но это очень длинная история. На пересказ ее уйдет уйма времени. Не знаю даже, есть ли оно у нас…
— Я — тоже не знаю этого, — пожал плечами корнет. — Однако сейчас нам, в общем-то, больше нечем заняться. Разве что…
Он вынул из-под стола плетеную бутыль и пару стаканов. Наполнил оба прозрачной жидкостью, напоминающей белое вино. Если бы не темные пятна, плавающие внутри. Я догадался, что это и есть холодный чай, о котором говорил корнет. Тот самый, который покупают у местных и охлаждают в руднике. Оказывается, он был еще и белым.
Я осушил стакан едва ли не одним глотком. Настолько вкусным оказался напиток. Корнет, лениво потягивающий свой чай, кивнул мне на плетеную бутыль. Мол, если хочешь еще, сам себе и наливай.
— Князь Амилахвари… — начал я, снова наполнив свой стакан, однако продолжить просто не успел.
Мишагин перегнулся ко мне через стол. Взгляд его впился мне в лицо. Как будто, он хотел заглянуть мне в самую душу.
— Князь Амилахвари, сказали вы, ротмистр? — протянул он, ставя свой стакан на стол. — Аркадий Гивич? — Я кивнул, ничего не говоря. — Откуда вы его знаете?
— Он был моим начальником в Стамбуле, — объяснил я.
— И это он прислал вас сюда?
— Князь погиб. Был убит на конском рынке Стамбула перед самым выездом нашего отряда сюда.
— Как? — голос Мишагина сел, будто это он, а не я проехал половину Аравийской пустыни. — Как это произошло?
Перекошенные рты. Выкрики. Сверкает кривая шашка. Звенит сталь. Поднимают на копья изуродованное тело. И кровь. Кровь. Кровь. Море крови.
— Также как и всюду, — сумел выдавить из себя я. — На нас напала толпа фанатиков. Живым выбраться сумел только я. Почему? Не знаю.
Лицо Аббаса-аги. Его жестокие слова на русском.
— Я несколько лет состоял при князе, — произнес вроде бы невпопад Мишагин. — Это он именно буквально заставил меня пойти в военное училище. Сказал, что империи нужна моя голова, а не сабля. Не будь его, я бы так навечно и застрял бы в вахмистрах. Скажите, ротмистр, князь был вашим другом?
— Я не могу сказать, что наши отношения были настолько близкими, — покачал я головой. — Но и просто начальником и подчиненным мы не были. Быть может, мы бы и стали друзьями, со временем. Но этого времени судьба нам как раз и не выделила.
— Тогда, ротмистр, — встал со стула Мишагин, — вот вам моя рука. — Он протянул мне руку. — Может, я и неласков с вами был сначала, но служба у нас такая. Неласковая. Вы сейчас правду сказали. Не стали покойному князю в друзья набиваться. А ведь знали, что опровергнуть вас никто не может. И за это я вас уважаю!
Я тоже поднялся со своего стула — и пожал протянутую корнетом руку. Быть может, он и слишком напыщен был в этот момент. Но жест его был достоин уважения.
Кажется, я обзавелся первым другом в Месдже-де-Солейман.
— Ваше…высок…дительство, — ворвался в кабинет Зиновьева запыхавшийся курьер. В руке он сжимал телеграфную квитанцию. — Ваше высокопре…
— Да не томи ты, черт! — воскликнул посол Русской империи в Леванте. — Говори без экивоков, откуда телеграмма?
А глазами он быстро стрельнул в угол, где стояли большие напольные часы. Вычурные стрелки показывали две или три минуты четвертого.
— Подписано МС, — ответил курьер.
— Давай сюда. — Зиновьев буквально вырвал квитанцию из рук молодого человека. Впился глазами в две короткие строчки. Условный текст был выдержан до буквы. Отлично! Значит, Евсеичев добрался до рудника в Месджеде-Солейман. И отряд есаула Булатова на месте. Теперь надо ждать других радиотелеграмм.
Ждать, правда, долго не пришлось. Слегка ошарашенный поведением посла курьер только покинул кабинет, как в него почти тут же ворвался следующий. И тоже с квитанцией в руке.
Этот бланк Зиновьев уже не стал рвать с такой силой, будто от этого зависела сама его жизнь. Развернув квитанцию, посол прочел в ней просьбу о помощи. «Самой скорой, какая только возможна». Подробностей не было, однако Зиновьев понимал, что без надобности подобную просьбу никто сразу же отправлять бы не стал. Значит, им там, на руднике, приходится туго. И надо как можно скорее связаться с империей, чтобы срочно отправили помощь руднику. Вот только как быстро заработает неуклюжий механизм военного ведомства самой империи, этого Зиновьев не знал. Однако понимал одно. Если будет надо, он и до самого государя императора достучится, только бы спасти рудник и людей на нем. Слишком он важен — возможно, для всей империи. Уж к бывшему начальнику Азиатского департамента должны прислушаться.
Офицер в зеленой гимнастерке с пришитыми погонами быстрым движением отдал честь и представился:
— Прапорщик Башуткин.
И вроде бы ничего необычного не было в этом человеке. На несколько лет моложе меня. Солдатская гимнастерка с пришитыми погонами. Вместо фуражки картуз. Вот только на петлицах его красовались артиллерийские эмблемы.
— А это мое небольшое хозяйство, — указал Башуткин на две пушки, установленные рядом с частоколом.
Когда мы только вошли в крепость, то нас так быстро увлекли в клуб, что никто просто не заметил орудия. Теперь же мы могли рассмотреть их, что называется, во всей красе.
— Бронзовые, конечно, — похлопал ближайшую пушку по казенной части прапорщик, — но чугунных тут не достать. Пришлось довольствоваться тем, что сумели найти.
— И где же вы их нашли? — мне стоило известных усилий не заикаться.
— Купили на рынке в Стамбуле, — пожал плечами есаул Булатов, и я не понял, шутит ли он или же говорит серьезно.
Пока сам прапорщик Башуткин не добавил, тоже со вполне серьезной миной:
— И меня там же нашли. В довесок к орудиям.
А после прапорщик, корнет и есаул расхохотались от души. Как будто они готовили эту шутку специально для «заезжего варяга» вроде меня. Хотя, может быть, так оно и было. От скуки люди способны на разные вещи. Вот, например, на такое мелкое дурачество.
— У нас в ящиках в основном шрапнельные снаряды, — отсмеявшись, продолжил доклад Башуткин. — Вряд ли нам придется вести серьезную контрбатарейную борьбу. Так что все, как говорится, для людей. А вот чем удалось разжиться на стамбульском рынке на самом деле, так это сечкой. Смотрите. — Оно подошел к одному из ящиков. Открыл его. Внутри тот оказался доверху наполнен мелко нарубленными кусками металла. — Ее можно использовать как картечь. Она, конечно, сильно повредит ствол орудия при выстреле. Однако эффект от двойного заряда будет просто убийственный. Это я могу вам гарантировать, ротмистр.
