– Ничего такого, что тебе следовало бы знать, кроме изменения пункта назначения. – Настроение Лайлы явно поднялось со времени нашего последнего разговора.
– Лайла, если бы ты только знала, как вы меня все достали! – Мой мозг медленно просыпался, а вместе с ним начинали закипать эмоции.
Хоть я и понимал, что они сейчас лишние, но апатия в этой ситуации была бы хуже во сто крат.
– А кому сейчас легко, Странный? – весело сказала Лайла. – Ты думаешь, мне весело тут мотаться по этой долбаной пустыне в компании всяких сумасшедших, именующих себя Посейдоном…
– Скажи, что тебе надо хотя бы? – спросил я. – Ты отдашь нас на съедение Дарби или просто продашь в рабство?
Лайла усмехнулась:
– Нет, Дарби я вас не отдам: есть и другие люди, которым вы нужны, к счастью, живыми. – Она как-то хищно улыбнулась. – Но я сама не отказалась бы от такого раба, как ты. Знаешь, Ирэн, я понимаю, почему ты выбрала его: он обалденный самец. Губа твоя – не дура. Он умеет… как бы это выразиться, войти в контакт с женщиной… Да… А как он тебе в постели? Мне, например, очень даже… мощно… а главное…
– Лайла, девочка, – не выдержал я. – Ты бы хоть сказала, что тебе снятся эротические сны с моим участием, – я подарил бы тебе свое фото…
– Что она такое говорит? – тихо и как-то испуганно произнесла Ирина.
– Что-что, – не выдержал я. – Крыша у нашей Лайлы протекла от солнечных вспышек… Не знаю, чего она хочет добиться этим шапито…
– Странный, – неожиданно с горечью произнесла Лайла, – ты в упор не хочешь понять, что она просто использует тебя! Когда там, на базе, мы были с тобой вдвоем, разве не ты предлагал пристрелить Ирэн, пока она спала?
– Да, – кивнул я, чувствуя, как начинает во мне пузыриться холодное бешенство. – Это был наш с тобой план с целью свержения президента Марса, конечно, я помню!
– Что ей нужно? – вновь как-то жалобно спросила Ирина. – Скажи, Дэн, что это не так!
– Это не так, – процедил я сквозь зубы, – но я где-то читал, что с сумасшедшими нельзя спорить, поэтому…
– Как же ты легко идешь на попятный, Дэн-Дэн… – с горьким вздохом произнесла Лайла. – А еще женщин считают непостоянными…
– Пошла бы ты в задницу! – не сдержался я.
– Вот так ты теперь со мной заговорил. – Лайла опять вздохнула. – А ведь по-настоящему любить тебя могу только я, в отличие от этой ненормальной дамочки, которая всю дорогу пудрит тебе мозги и использует тебя, изображая невинную жертву…
– Лайла, что вы себе позволяете, – вдруг с вызовом спросила Ирина.
– А что, сестричка? – вскинула брови Лайла. – Ты недовольна, что я твоему мужчине все рассказала? Не нравится, когда про тебя правду говорят? А кто тебе-то мешал рассказать ему все самой? Что, побоялась, что он тебя бросит?
– Одно я точно знаю, – произнесла Ирина зловеще. – Проститутками он никогда всерьез не увлекался, такими, как ты…
– Да это кто еще из нас…
– Всем заткнуться! – крикнул я как можно громче, вскакивая с места.
Ствол «стечкина» в руках Лайлы синхронно дернулся за мной.
– Дэн, я же просила тебя не делать резких движений, – тихо сказала Лайла.
– Тогда постарайся не трогать Ирину, ладно? – так же тихо сказал я. – Если я под танки кидался, то уж на пистолет брошусь легко, и кто-то из нас подохнет: не факт, что это буду именно я.
Лайла посмотрела на меня узкими щелками гневно прищуренных глаз.
– Прости, Лайла, что говорила тебе такие вещи, – внезапно сказала Ирина, и голос ее вибрировал в шлемофоне как-то ритмично и спокойно. – Правда, прости. Как бы там ни случилось у нас, взаимные оскорбления ничем не помогут ни нам, ни тебе. Я так сказала про тебя, потому что у меня сразу была к тебе какая-то антипатия, а это не дает права на такие слова.
Мышцы мои как-то обмякли, и я сел на скамью, с удивлением воззрившись на моего любимого гида. Ствол Лайлы машинально проводил меня вниз, но она тоже посмотрела на Ирину с оттенком удивления.
– Чего еще… – начала было она.
– Я просто хотела сказать тебе, что все, что с нами происходит, довольно нелепо, как и моя антипатия, хотя не скрою: симпатии нет также, но нейтральное отношение гораздо проще, чем настоящая ненависть. Дэн, к примеру, отличается тем, что не умеет ненавидеть, хотя это не мешает ему быть хорошим бойцом. А ты оказалась вовсе не легковесной, как я думала, а волевой и целеустремленной женщиной. И в то же время и тобой, и нами манипулируют совсем другие люди. Они ставят нас в такие условия, что нам приходится совершать несвойственные для нас вещи, и, кроме боли, это ничего нам не дает. А нам ведь хотелось бы совсем не так… Не знаю, как это объяснить… В общем, если бы мы научились ошибаться сами – мы скорее достигли бы личного счастья, чем когда мы совершаем ошибки под чью-то диктовку, понимаешь? Я поняла за это время, как сильно я ошибалась, полагаясь на чье-то мнение, казавшееся мне более авторитетным, а ведь от его авторитетности для меня ничего не менялось в жизни. Ты вот, например, стала такой циничной и жестокой, потому что часто приходилось видеть всю неправоту и бессмысленность таких вот «авторитетов». Наверное, по той же причине ты стала презирать людей, и по той же причине тебя никто никогда по-настоящему не любил, а это очень обидно… очень… Как мне было не так давно… До недавнего времени…
Она умолкла. Молчали и мы. На секунду у меня возникло ощущение, что я впал в некий транс, будто растворился в воздухе. Как у Ирины получается говорить такие банальные вещи, да еще с такой искренностью, что начинаешь понимать сказанное очень близко к его смыслу? Действительно… либо она тончайший психолог, телепат, экстрасенс или Посейдон… либо…
Лайла продолжала направлять на меня свою карманную гаубицу, а мы молчали. В проеме люка все так же проплывали сумрачные очертания однообразного пейзажа, изредка перемежаемые одинокими развалинами брошенных поселений или занесенными песком кратерами. В некоторых из них попадались небольшие колонии низкорослых кустарников, которые с высоты казались бесформенными темными комками ваты.
Минут через сорок молчание нарушила Лайла, которая перед этим что-то изучала на КПК.
– Приземлись поаккуратнее, километров за пять до станции, – сказала она осипшим голосом, обращаясь к пилоту.
– Как скажете! – бодро ответил Марсель, хоть и было слышно по его интонациям, что за это время энтузиазма у него поубавилось. Наверное, он пытался себе представить свое ближайшее будущее и у него не получалось.
Геликоптер слегка качнуло, мы начали выполнять маневр поворота, который давался Марселю явно удачнее, чем вначале.
Затем двигатели взревели на высоких оборотах, раздался ритмичный высокий свист, и кабина слегка вздрогнула. На горизонте темнел силуэт длинной зубчатой горной гряды.
