отошёл от станции, взорвав причальные системы. Он обвиняется… хотя, позвольте ваши коммутаторы, — выдал я на одном дыхании и отправил материалы дела офицерам.
— Хм, занятно, — первым прочитал полковник безопасности.
Я так сильно нервничал, что никак не мог ухватиться за их внешность. Они все трое сливались в одно лицо. Попытки сконцентрироваться ничего не дали. Только потом прошибло.
— Лекарства заканчивают действие, — пришло сообщение от Гусара. — Дай доступ к доспеху, помогу.
Выполнил его просьбу, и стало легче. Это не лица сливались, это мой взгляд плыл.
— Что скажешь, Святослав Христофорович? — Обратился к безопаснику контр-адмирал, задумчиво покусывая кончик уса.
— Всё грамотно подведено, Бенедикт Карлович, но без санкции суда применять силу к аристократу, — безопасник посмотрел на меня, просто посмотрел, без силы, но мне поплохело. — Мичман, Вы говорили, что вы ещё и боярин? Если так, то озвучьте свой приговор, но сперва предъявите удостоверение.
Протянул им гаджет Могуты молча, как сомнамбула. Кажется, всё — попал.
— Активируйте, пожалуйста, — улыбнулся безопасник и добавил: — покажем юноше как.
Все трое достали из карманов такие же устройства. Провели пальцами и над ними заиграла голограмма щита и меча.
— Ваш черёд, мичман, — продолжал улыбаться безопасник, но, как по мне, лучше бы злился.
Всё. Конец. Мне конец. Пацанов отмажу. Командирский произвол никто не отменял. Сладкобаева поймают потом и без меня.
— Господа, а что это вы здесь собрались, а меня не позвали? Празднуете что-то?
Из шлюза в отсек вышел высокий, и сухой, как жердь, старик в форме генерал-адмирала. Не, ну реально, у кого еще в капитанах будет контр-адмирал ходить? Высшего звания на флоте просто не существовало…
— Да вот, Михаил Владимирович, — повернулся к старику контр-адмирал, — юноша представился боярином, позвал на разговор, хотел реквизировать Грозного, а теперь молчит.
За стариком из шлюза выходили бойцы. Целая рота. И все, почему-то, тоже в красных гардемаринах. Не пойму, куда делись наше стандартные цвета?
— Ну что же Вы нос повесили, мичман, — безопасник старался излучать дружелюбие, но у него слабо получалось, мешал цепкий и холодный взгляд.
Видимо, судьба у меня такая. Из огня, да в полымя…
Хорошо Лира с Варей в безопасности. Увидеться бы с ними и с мамой, хотя бы на один взгляд. Маленькую, короткую встречу! С сёстрами ещё можно, с отцом. С Дедом не надо, до казни не доживу…
— Нашего Ивана реквизировать? — удивился Михаил Владимирович, подходя ближе и вставая в ряд с остальными офицерами. — А теперь молчит?
— Так точно, вот, ознакомьтесь, — подтвердил контр-адмирал, и протянул свой коммутатор старику, — но, думается мне, господа, что это розыгрыш.
— И я б молчал, вон, — Михаил Владимирович, не отрываясь от чтения, указал на полковника морпеха, — Леонтий Карпович, как смотрит, прям поедом ест.
— За честь морской пехоты переживает, наверное, — пожал плечами безопасник.
Он, наконец-то, отвёл от меня взгляд и посмотрел на коллег:
— Если это розыгрыш, Бенедикт Карлович, то ведущий уже должен выпрыгнуть с песнями и плясками. Пока же ситуация тянет только на смертный приговор за политическую провокацию, дабы разжечь смуту и волнение среди аристократов, — Он вновь пронзил меня взглядом, и никакими улыбками уже не пахло. — Хотите спеть, мичман? Или Вас заставить?
Долг — отечеству, честь — никому, как написано в кодексе чести офицеров. Так что сам себе пусть поёт, я не скоморох на ярмарке. И пусть не пугает, пуганный. К чему он вообще политику сюда приплёл? Песню ему ещё…
В голову сами полезли слова нашей с бабушкой любимой песни. Воспоминания о доме переплелись с образами академии. Как сижу на вершине учебной станции, а вокруг один лишь космос. Тогда ещё кто-то…
Господи, да вот же они! Слова! Опустил забрало, и глаза забегали по строчкам поиска. Вот же оно! Включить!
Поднял забрало шлема обратно. Генералы даже не шелохнулись, смотрели на меня. Безопасник хотел что-то сказать и тут…
— Империя и Жизнь едины! — раздался припев из динамика инфопланшета.
Боярское устройство в моей руке мигнуло, появилась голограмма щита и меча, и на весь отсек зазвучал голос Могуты, не отличимый от того, что только что пел:
— Боярин Могутов. Именем Императора объявляю во всегалактический розыск князя Сладкобаева за нарушение законов Империи, всех участников преступного сговора брать живыми или мёртвыми.
— Ну вот, а вы говорили розыгрыш, — улыбнулся старик, возвращая инфопланшет контр-адмиралу, — А я ж смотрю, знак-то знакомый, Святогорыча нашего.
— И ребята из его части, — вдруг улыбнулся Леонтий Карпович, полковник морпех. — Это Христофорычу везде заговоры мерещатся, лишь бы разоблачить кого.
— Должность обязывает, — пожал плечами безопасник сохраняя невозмутимость.
— Да ты на лицо его глянь, — возмутился Леонтий Карпович.
— Всё в синяках и швах, — повеселел контр-адмирал, поглядывая то на одного, то на другого, как будто специально подзуживал.
— Потому что честный и обязательный, — парировал Леонтий Карпович, — и вообще, — он посмотрел на меня, Воислав Драгомирович Туров тебе кем-нибудь приходится?
— Дед, — прошептал я, не совсем понимая, что происходит. Меня казнят или милуют? Корабль дадут-то?
— Вот! — Леонтий Карпович торжественно воздел палец к верху, — Внук героя из наших, точно не будет в заговорах участвовать.
Безопасник на это только поморщился и ничего не стал отвечать, зато Михаил Владимирович подхватил беседу:
— Опа, помню такого, — неожиданно он беззвучно рассмеялся, и его лицо стало похоже на сморщенный шарик, — не его ли Светик награждать поехал, а того в палате не оказалось? На одной ноге ускакал жениться.
— Он самый, — поддержал веселье Леонтий Карпович, — отличный морпех, а невеста красавица, каких поискать, — он глянул на меня и спросил: — как она, кстати?
Отвёл взгляд в сторону и ничего не сказал, но они всё поняли без слов.
— Соболезную, — Леонтий Карпович встал по стойке смирно и снял с головы фуражку.
Все в отсеке повторили за ним. Даже бойцы в красных доспехах откинули шлема.
Мы простояли так минуту. Затем Михаил Владимирович вздохнул и, махнув нам с парнями рукой, развернулся к шлюзу.
— Ладно, пойдёмте догонять вашего графа.
Борт корабля встретил нас суетой. Матросы и офицеры крейсера (или эсминца, я так и не понял, какой класс у звездолёта) деловито сновали по
