Каждому пришлось заплатить СВОЮ страшную цену.
Чуть позже слепой индейский шаман объяснил, что снять проклятие можно единственным способом: один из братьев должен погибнуть от руки другого. Только после этого можно вернуться в заброшенный город и забрать без помех индейское золото.
Чтобы избежать соблазна, братья решили разделить ключ на две части.
Но они тогда еще не знали, что соблазн окажется слишком велик.
* * *
Когда небо на горизонте окрасилось в розовые тона, Пустынный Лис спешился и, присев у дороги, вытащил из кармана снятый с груди младшего брата амулет. Затем расстегнул ворот рубашки, доставая точно такой же кусок оплавленного стекла, играющий всеми цветами радуги в предрассветных сумерках просыпающегося утра.
Избавившись от кожаного ремешка, Корд поднес недостающую часть амулета к груди. Замысловатые индейские символы пришли в движение. Амулет, висевший на шее Джейка, засветился тусклым светом. Пустынный Лис поднес недостающий осколок ближе, и части соединились в одну.
— Ну, вот и все… — улыбнувшись, проговорил Джейк, пряча горячую стекляшку под одеждой. — Впереди долгий, полный опасностей путь. Демоны ждут моего возвращения. Они заранее знали, что обратно вернусь только я один. Братоубийца. Непростая дорога. Проклятый путь, пройти который может не каждый…
Но в том, что ему это удастся, он теперь ни секунды не сомневался…
* * *
Дрезина медленно приближалась к виднеющемуся впереди освещенному участку. Несмотря на все жуткие легенды, которые ходили в народе о 23 Августа, и ту чертовщину, которой он сам стал очевидцем, Даньке при первом знакомстве станция понравилась. Ухоженная, чистая и какая-то уютная, что ли. Будто кто-то за ней тщательно присматривал…
Вдалеке раздалась тяжелая поступь.
Каменные стены тут же отразили ее громогласным эхом. Казалось, кто-то огромный меряет шагами станцию, а она покорно отвечает ему, разнося по всей платформе низкий утробный гул.
У Данилы даже мурашки по коже побежали от такой акустики.
Прогремел выстрел. Затем еще один. И вслед за ними последовала целая серия гулких взрывов.
— Это что еще за дьявольщина? — лицо Татьяны приняло сосредоточенное выражение. — Никак, снаружи бомбежка идет?
Плиты, которыми были обложены стены станции, неожиданно начали медленно растворяться, будто кто-то разбивал мраморную мозаику на маленькие истончающиеся куски. Вокруг заметно посветлело. Послышалась пулеметная очередь. Затем сдавленный крик. Очевидно, пули нашли цель.
Воздух стал ощутимо гуще, запахло пороховым дымом. Знакомая обстановка исчезла, пространство вытягивалось, расширялось. Не прошло минуты, а вагонетка уже въезжала… на поле битвы. Время словно замедлилось, тормозя движение дрезины и не отпуская непрошеных гостей.
Затоптанная сотнями ног земля сотрясалась от мощных взрывов. Три подбитых танка с крестами на бортах стояли метрах в двухстах от батальона солдат, одетых в зеленовато-коричневую форму.
— Вот это да! — охнул Гарик. — Данька, смотри, это же самая настоящая война!
По полю метались люди с оружием наперевес. Большая часть носила серые шинели и металлические черные каски.
«Это же… немцы», — смекнул Данила.
Русских солдат было гораздо меньше, примерно один к трем. Но храбрые воины старались удержать позиции, чтобы не подпустить противника к поселку, который виднелся за их спинами.
Татьяна запаниковала. Она, конечно, много слышала о причудах проклятой станции, но сама никогда не попадала под ее губительное воздействие. По правде говоря, девушка была здесь раньше всего один раз, когда ее, захватив в плен, везли на Алексеевскую, но тогда, хвала Всевышнему, обошлось. На этот раз, похоже, фортуна оставила ее. Дрезина как вкопанная застыла посреди призрачной баталии и не желала двигаться с места.
Метрах в десяти от них послышался стон.
— Помогите… кто-нибудь, — тяжело раненный русский солдат смотрел прямо на нелепое транспортное средство. — Пожалуйста, сестрички… Больно…
— Маша, тащи его сюда!
Татьяна сама не поняла, что подействовало на нее в тот момент. Может быть, обстановка, может — жалость, а может — просто страх. Но приказ был отдан, и девушка, нехотя спрыгнув с накренившийся на правый борт вагонетки, побежала к раненому.
— Подождите, я с вами! — Гарик неожиданно рванулся следом. — Я тоже хочу помочь!
— Ты куда, дурная башка? — Данька схватил приятеля за руку.
Но Вонючка легко вырвался, рванув через поле к русскому солдату.
Спасатели аккуратно подняли бойца и поволокли к транспорту, взяв под руки. Шинель на левом боку раненого пропиталась кровью.
— Обождите, — в полубреду хрипло шептал боец. — Я где-то автоматный диск обронил. Надо найти…
Дойти назад они не успели. Громыхнул оглушительный взрыв, взметнув кучи земли и погребая все живое вокруг.
— Га-арик! — взвыл потрясенный Данила.
Дрезина тронулась с места. Быстрей, быстрей…
Спасительная темнота туннеля.
И мертвая тишина со стороны оставшейся в тылу станции 23 Августа, еще недавно такой шумной и опасной…
* * *
… — Откушайте, святой отец, — тетя Тоня с поклоном подносит монаху тарелку, на которой стоит стакан с самогоном, а бок о бок с ним примостился аппетитный пирожок на закуску.
Воспользовавшись тем, что хозяйка отвернулась, Гарик выплескивает в рукомойник свой чай, отдававший какой-то гадостью. Как только мальчик пригубил напиток, он понял, что в нем что-то не то. Хорошо, что нежданный гость помог избавиться от опасного угощения.
— Не желаю вкушать пищу в бесовском вертепе! — громогласно молвит отец Павел, плюет под ноги Бурому и его жене и идет к двери.
Мальчик хмурит брови. Ему отчего-то кажется, что однажды он уже был свидетелем этой сцены. Вот сейчас хозяин должен…
Бурый хватает тяжелую бронзовую статуэтку, стоявшую в коридоре рядом с вешалкой. Сообразив, что он хочет сделать, Вонючка открывает рот, чтобы крикнуть, предупредив инока о грозящей опасности, но жена Семена Степановича быстро зажимает ему рот рукой. Гарик кусает ее, вырывается и вопит:
— Отец Павел, сзади!
Мощный удар обрушивается на голову монаха, но не достигает цели. Гость уклоняется, его сильная длань перехватывает руку Бурого и вырывает из нее несостоявшееся орудие убийства.
— Ах ты ж тварь! — охает инок и изо всех сил бьет подлеца кулаком в зубы.
Тот, нелепо взмахнув руками, летит на пол.
