более вкусную, чем в казармах. Они ели молча, но в итоге Ренэф не мог не полюбопытствовать.
– Я правда очень благодарен тебе за помощь. Не знаю, что двигало тобой, но…
– Знаешь, – невозмутимо ответила Кирану, надкусывая свой запечёный батат.
Царевич предпочёл увлечённо покончить с содержимым своей плошки, а через паузу спросил:
– Но что движет этим Оджу? Или Ахратта и правда вхож здесь к любому?
– Старый долг, – серьёзно проговорила шаманка. – Ещё отцов. Когда не исполняешь свой долг – его можно стребовать и после смерти. Отвечать после смерти никто не хочет. Тем более боукори.
Ренэф не решился спрашивать, что за долг, но невольно вспомнил истории о том, как колдуны юга поднимают мёртвых, заставляя служить себе. Надо будет как-нибудь спросить у Кирану – она ведь наверняка знала, даже если сама таким не промышляла. Представить эту красивую смешливую девчонку, пусть даже и воплощавшую в себе дикую магию, в сопровождении живого трупа как-то не получалось.
А может, это были просто сказки. Про рэмеи и их «культы смерти» тоже много чего рассказывали, особенно с подачи остроухих.
– Ты сразу знала, что он пойдёт к Оджу?
– Нет. И первый план Ахратты был иным, глупым. Надо делать, как полагается. Чтоб выглядело обычно. Мы его убедили. Дозорные ведь не ослепли!
– А он-то сказал всё так, словно сам придумал, – усмехнулся Ренэф. – Стало быть, мы и правда можем рассчитывать, что всё останется в тайне.
– Да, нам, боукори, вопросов у ворот обычно не задают, – кивнула шаманка. – Ну а когда хватятся, мы будем уже далеко. Может даже, успеем вернуться до настоящего переполоха.
Царевич усмехнулся – в этом он сомневался. Как быстро соглядатаи отца хватятся его? Впору было ставить, как в игре в кости. Но, разумеется, Ренэф не сказал этого вслух.
– Кстати об этом. Как думаешь, когда вернёмся?
Кирану развела руками.
– Если выследим босамва в первые же пару дней – всё решится быстро. Потому что он почует наш след и выйдет сам.
– Как удобно! – рассмеялся царевич. – Если б на каждой охоте так!
– Глупый мужчина, – со вздохом повторила шаманка.
После трапезы она рассказала про яды, про снадобья, спасавшие от опасных насекомых, про то, с чем они могли столкнуться по пути, как пережить ночь в джунглях, и почему нельзя отходить слишком далеко от Кирмы – туда, где начинаются территории диких племён. Ренэф весь обратился во внимание, вбирая знания, которые могли спасти ему жизнь, и надеясь, что запомнит всё верно.
Вечером царевич тайком вознёс молитву Ваэссиру – просил приглядеть за ними обоими и принести удачу в этой охоте. Ему показалось, что божественный предок услышал, и засыпал Ренэф со спокойным сердцем.
* * *
– Я умею править лодкой, – проговорил Ренэф немного возмущённо.
– Ты не знаешь этих вод, – мягко возразила Кирану, настойчиво забирая у него шест. – У тебя – не менее важная задача. Береги наши вещи. Собрать новые припасы будет легко. А вот мои ритуальные предметы… – она выразительно кивнула на две сумки, расположившиеся в маленькой плоской лодочке.
Признаться, царевич сомневался, что это судёнышко вообще поплывёт. Выглядело оно более хрупким, чем рыбацкие лодчонки из тростника – хоть и было выдолблено из какого-то местного дерева. Он удержал лодку, и Кирану легко, по-кошачьи, прыгнула в неё. Ренэф шагнул в воду, толкнул лодку от берега и влез вслед за девушкой. Вышло не так ловко, но хоть не перевернул – и на том спасибо. Шаманка улыбнулась и ободряюще кивнула. Царевич сел по возможности аккуратно, но лодчонка раскачивалась от малейшего движения, и он едва не кувырнулся в воду. Да, предостережение о вещах и впрямь было не лишним.
Они покинули Кирму ещё затемно. На воротах их действительно никто не пытался остановить – солдаты учтиво кивнули колдунам и пропустили. Ренэф и Ахратта не обменялись ни словом, только буравили друг друга недобрыми взглядами, оценивая нехитрое снаряжение. Царевич отметил про себя, что из оружия его соперник тоже не взял лишнего.
Кирану и Оджу – приветливый южанин средних лет, чьи руки были покрыты ритуальными татуировками от плеч до когтей – о чём-то тихо, коротко переговорили. После они разошлись – Оджу и Ахратта в одну сторону, Кирану и Ренэф – в другую.
Путь до воды оказался недолгим, но когда они добрались, солнце уже встало, проливалось жидким золотом сквозь плотный изумрудный купол зарослей. Здесь всегда царил приятный полумрак. Лодка была спрятана среди растений с большими – в полроста взрослого рэмеи – листьями. Но прежде, чем они отправились в путь, Кирану достала маленький горшочек со снадобьем и помогла Ренэфу натереться, потом натёрлась сама.
– От насекомых, – пояснила тогда шаманка. – Можно и правда отправиться к предкам. Охотников не всегда сражают хищники. Иногда это злые духи болезней на жале, что тоньше иглы.
Запах оказался на удивление приятным, но быстро выветрился, или же царевич просто привык. А когда лодка заскользила по мутной зеленоватой воде неширокой реки, он мысленно ещё раз поблагодарил шаманку, глядя на тучи мошкары у берегов. В заводях Дельты, где Ренэфу доводилось бывать, тоже хватало насекомых, но те хотя бы не разносили экзотические недуги.
Кирану правила уверенно, лавируя между корягами, избегая мелей. Казавшаяся хрупкой и несбалансированной лодка набрала скорость. Ренэф старался лишний раз не двигаться, но с интересом смотрел по сторонам. И посмотреть здесь было на что! Только теперь он видел джунгли изнутри – не со стен гарнизона, не от порта, куда прибыла его ладья, не от широкого вырубленного тракта, по которому добирались отряды. Здесь леса дальнего юга были живыми, нетронутыми. Близкими. Они дышали, пели сладкими голосами птиц, что разлетались яркими стайками, заслышав их приближение. Они звали, готовые поделиться сокрытыми в изумрудном полумраке таинствами.
Заросли по обоим берегам казались сплошной стеной – троп и не различишь. Кроны деревьев смыкались в необъятной выси над головой, а корни некоторых были так велики, что образовывали целые арки, под которыми можно было пройти, чуть пригнувшись. Ветви тех, что пониже, клонились к воде, и плети цветущих лиан спускались по ним словно гирлянды на каком-нибудь ритуальном празднике.
Нигде больше Ренэф не видел такого буйного цветения. Некоторые растения в императорских садах были привезены отсюда, но там они росли упорядоченно – осколки этого царства, которым не под силу было передать всю поражающую воображение красоту. Днём многоликий древний зверь джунглей не пугал – нежился в солнечных лучах, дразнил, влюблял в себя. И так легко было поддаться, даже памятуя о том, как опасна была эта красота. Заросли звучали
