иными голосами, волновались движением всей заключённой в них жизни. И сейчас Кирану и Ренэф были частью этой жизни.
По воде скользили шустрые разноцветные змейки. В кустах у берега царевич заприметил большую пятнистую кошку, скрывшуюся в тенях, когда лодка скользила мимо. Несколько визгливых мелких обезьян проскочило по ветвям прямо над ними. Пара зверьков явно заинтересовалась сумками, но шаманка шугнула их прежде, чем они прыгнули в лодку.
Ренэф вбирал в себя незнакомые звуки, виды, запахи. Разум привычно подмечал, запечатлевал каждую деталь, но их было так много, что мысли разбегались. В какой-то момент царевичу показалось, что он увидел фигуру среди деревьев – неясную тень, следовавшую за лодкой – но вскоре джунгли поглотили её. Нет, выйти на их след так скоро вряд ли кто-то мог.
Через некоторое время он услышал далёкий шум воды.
– Сейчас будет красиво, – проговорила Кирану, впервые с самого утра нарушив молчание. – Хотела тебе показать.
Дальше река разветвлялась. Шаманка взяла левее, пригнулась под огромным стволом, перекинувшимся между берегами точно мост – на нём без труда могли разойтись два воина. Шум нарастал. Завеса зарослей скрывала путь впереди, но потом она расступилась, приглашая в тенистую заводь. Ренэф не удержался от восхищённого вздоха, поглощённого звоном воды. Лес здесь уходил на небольшую возвышенность. Мшистые камни поднимались ступенями, укрытыми плетями лоз, а в центре струился водопад, разбрасывая жемчужные брызги.
Кирану улыбнулась через плечо и направила лодку к берегу. Деревья здесь росли прямо в воде, широко раскинув узловатые корни. Царевич и шаманка как будто оказались в колонном зале древнего храма, построенного неведомыми зодчими.
– Здесь можно передохнуть, – сказала девушка. – Дальше пойдём по земле.
Вместе они вытащили и разгрузили лодку, и шаманка спрятала её, замаскировала в буйной зелени. Ренэф обернулся к водопаду, любуясь бегом потока за чередой древесных «колонн». Он не удивился бы, если б узнал, что здесь расположено какое-нибудь Место Силы.
Кирану приблизилась, протянула ему кусок тонкой лепёшки с ломтиками сушёного мяса, и царевич благодарно кивнул. Есть и правда хотелось. Нужно будет спросить, где здесь можно наловить рыбы, учитывая, что припасов с собой они взяли немного – чтобы не вызывать подозрений у стражей. Да и южный лес кормил щедро, если знать, где что добыть.
– Тут хорошо, – сказала шаманка, чуть касаясь его плечом. – Одно из моих любимых мест.
– Могу понять, почему, – тихо согласился Ренэф.
– На севере такого не увидишь?
– Это точно.
– Ты не очень щедр на хорошие слова, – рассмеялась Кирану, отступая к воде.
Ренэф поспешно проглотил последний кусок. Шаманка смотрела на него, чуть склонив голову набок, и была так чудесно хороша на фоне жемчужного водопада и дикого леса, что слова на ум не шли. Хотелось запомнить её такой – живым продолжением всей здешней красоты, сотканной из теней и хрупкого света, просеянного сквозь полог ветвей. О чём-то подобном, должно быть, писали столичные поэты – когда от восхищения тесно в груди, но разум, как назло, пуст. И даже чужие строки не вспоминаются, потому что их слишком мало, чтобы выразить всё.
– Зато твоё лицо предаёт тебя, – весело закончила шаманка.
Царевич хотел ответить что-то содержательное, но не сумел и в итоге сдался.
– Мне бы острогу выпилить…
Кирану закусила губу, сдерживая смех, но в её глазах плясали озорные искры.
– Побереги силы для нашей главной цели, добытчик. О еде я позабочусь.
Путь оказался не из лёгких. Как ни прекрасны были джунгли, через заросли приходилось продираться, а иногда и прорубаться с помощью одного из тех внушительных ножей, которым поделилась шаманка. Кое-где Кирану вела царевича поверху – ловко взбиралась на широкие ветви, помогая себе хвостом, пробегала с ловкостью зверя, прыгала, умело удерживаясь за лианы. Ренэф старался поспевать за ней, да где уж там. Пару раз он и вовсе чуть не свалился – даже хвост не помог – так что торопиться перестал, шёл осторожнее, поминая про себя недобрым словом всю затею Ахратты. К тому же, если бы не шаманка, своевременно предупреждавшая о прятавшихся змеях, о кажущихся безобидными ядовитых растениях и насекомых, которых царевич и не замечал сразу – охота бы закончилась быстро, даже не начавшись. Кирану подшучивала над ним, но по-доброму, и убеждала, что для солдата с севера он справляется очень неплохо.
Когда день начал клониться к закату, шаманка посерьёзнела, заторопилась, выискивая место для стоянки, и удовлетворилась, выбрав старое дерево, выпроставшее из-под земли огромные корни. Удивительно, что под ними никто не устроил логово.
– Ещё даже не стемнело, – заметил Ренэф, проводя ладонью по шершавой коре, на ощупь похожей на чью-то окаменевшую шкуру.
– О, тут это быстро, – усмехнулась Кирану. – Разожги костёр. Только осторожно.
– Да знаю я. Расчищу и прикопаю, не переметнётся.
Она удовлетворённо кивнула и загадочно улыбнулась.
– Хотя бы опасаться хищников нам не придётся. Пойдём, помогу ветки собрать. А потом – еда, как обещала.
В животе заурчало. Тело предвкушало долгожданный отдых и ужин – хотя последний, как предполагал Ренэф, вряд ли будет привычным.
Кирану указала ему, какие ветви и сухие стебли можно трогать, а какие лучше обходить, чтобы не повредить руки скрытыми шипами и уцелевшим ядом. Ренэф не спорил – рубил, что велено, и относил к месту стоянки.
Когда царевич занялся костром, шаманка сказала:
– Я вернусь быстро, – и шмыгнула в заросли даже прежде, чем он успел спросить.
Ренэф только покачал головой и покосился на сумки, где вроде бы лежали её ритуальные инструменты. Ведь защищать стоянку она собиралась посредством колдовства? Разведя костёр, он сел рядом спиной к дереву, положив копьё на колени. Тени сгущались, и джунгли оживали своей ночной жизнью, которая уже не казалась приветливой и притягательной. Только теперь стена не отделяла его от того, что бродило в лесах. Прислушиваясь к каждому шороху, он ждал.
Кирану вернулась, когда совсем стемнело.
– Это я, Ренэ-эф, – негромко окликнула шаманка из подвижной черноты, чтобы он, чего доброго, не метнул в неё копьё. Войдя в круг света, она белозубо улыбнулась, тряхнула тушками двух птиц, зажатых в руке. – Наш ужин.
Вместе они быстро разделали тушки, нанизали их на выструганные Кирану прутья, чтобы поджарить на костре. Ренэф уже готов был есть мясо полусырым.
Запоздало он подумал, что в мёртвых птицах было очень мало крови – гораздо меньше, чем он привык.
Шаманка меж тем поднялась, извлекла из сумки небольшую статуэтку, вырезанную из чёрного дерева, и связку крупных высушенных орехов, которые здесь использовали в качестве музыкального инструмента, потом кинула что-то в огонь. Ренэф отпрянул, когда пламя взметнулось ярче, едва не
