Винсент зажмурился, обхватил голову руками. Это все ложь. Фиомсянин враг, его надо ненавидеть.
Но как ненавидеть столь замечательного человека? Одна мысль о нем наполняет душу радостью. Джантор отличный парень, с ним надо подружиться.
— Знаешь, используя эмоции, я мог бы легко тебя перевербовать. Но не буду. Так неправильно.
Восторг, переполнявший Винсента, исчез. Теперь он снова видел перед собой обычного человека. Точнее, помня о его пугающих способностях, совсем необычного. Чужого хаймена. Врага, и очень опасного.
Снова попытался разозлиться, но злость куда-то утекала.
— Хочешь для разнообразия чуть-чуть позлиться? Хорошо, вот тебе объект для ненависти.
На зрительной коре высветилось лицо капитана. С чего бы Винсенту его ненавидеть?
А ведь причины есть. Траун жесток. И не только к пустам, но и к своим подчиненным. Много раз он наказывал чудовищной болью самого Винсента. И ведь за что? Просто Винсент не рвался избивать задержанных, он использовал другие, более тонкие и аккуратные, а главное — эффективные методы.
Проклятый Траун не только жесток, но и глуп. И ловить преступников его приказы скорее мешали. Злобный самовлюбленный кретин. Хорошо, что он погиб, иначе Винсент однажды сам бы его пристрелил.
— Ладно, хватит, — сказал Джантор. — Много злиться вредно, язву заработаешь. Положительные эмоции лучше.
Ярость исчезла. Капитан Траун сделал немало плохого, но от гнева осталось лишь слабое эхо. Винсента снова затопила волна приятного тепла. Он помотал головой, желая избавиться от наваждения, но безуспешно. Да и зачем избавляться, надо сохранить его подольше. Но, едва он так подумал, ощущение плавно улетучилось.
Верить не хотелось, но свидетельства Джантора слишком убедительны. И то, как легко он заставлял то радоваться, то злиться, пугало. А осознание того, что им пять лет манипулировали другие, еще сильнее ужасало.
— Ты хочешь сказать, что… — Винсент не договорил, боясь признаться даже самому себе.
— Ваша безграничная любовь к губернатору Стилеру навязана искусственно. Его вид и речи вызывают положительные эмоции исключительно благодаря особой программе нейробука. Аналогичным образом насаждается преданность генералу Вольфсону и прочим начальникам. Другие программы порождают ненависть и презрение к людям без нейробуков.
— Я не испытываю к ним ненависти.
— Ты — нет. К счастью, ты проработал еще слишком мало. Отдельные импульсы очень слабые, на сознательном уровне почти не ощутимые. Полагаю, так сделано, чтобы вы не набрасывались с кулаками на первого встречного. Но по прошествии определенного времени у человека вырабатывается стойкая злоба. И чем дальше — тем сильнее.
Винсент закрыл глаза, пытаясь убедить себя, что все сказанное — наглая ложь. Но в глубине души росло пугающее осознание того, что фиомсянин прав. Он сам не раз замечал, что офицеры, проработавшие в полиции дольше, отличались куда большей жестокостью, ненавистью к пустам, в то время как вчерашние курсанты иногда проявляли доброту. Вспомнилась Лора. Они учились вместе, и отработали меньше года. Получив приказ кого-то допросить, девушка искренне расстраивалась. Неужели ей через несколько лет суждено стать столь же злой и беспощадной, как Риверс и Брэдфорд?
Это ужасно. Так нельзя.
— Есть и другая программа, — продолжил Джантор. — Она побуждает избивать людей, разжигая ярость, стимулируют удовольствие с каждым ударом.
Винсент помнил. Помнил, как, начиная бить задержанных, буквально приходил в неистовство. Хотелось ударить еще и еще. Теперь он вспоминал с содроганием.
— Я не хотел это делать, правда.
— Знаю, — Джантор кивнул. — Основная вина лежит на тех, кто установил программы.
Пусть так, но и сам Винсент тоже виноват. Как не крути, то был его кулак. Его переполняли сожаление и стыд. А к ним примешивалась слабая злость. Злость на тех, кто манипулировал им. И другими. Они ведь тоже не хотят бить людей. По крайней мере — некоторые.
— Понимаю, тебе тяжело все сразу осознать и принять, — сказал Джантор. — Если хочешь, я дам тебе время обдумать. Вот, держи, — он переслал файл. — Здесь описания всех тайных и не очень программ влияния, как они работают. Можешь включить, проверить. Я только ограничил их действие тридцатью секундами, чтобы ты не потерял контроль. Дашь знать, когда со всем разберешься.
Он вышел, оставив дверь чуть приоткрытой. Но про побег Винсент уже забыл.
Программы. Нейропрограммы в его голове, вынуждающие делать одно, а не другое. Стимулирующие презрение и злобу, даже ярость. Подавляющие жалость и сострадание. Заставляющие одних любить, а других ненавидеть. Наконец, причиняющие боль.
Кошмарные порождения собственного нейробука.
То, что вчера казалось отдельными, малопонятными недостатками, теперь сложилось в огромную, уродливую, безумно жестокую систему. Да, пусты порой совершали преступления, даже теракты, но в ответ полиция подвергала зверским допросам множество невинных людей. Порождала у них ненависть к хайменам и жажду мести, толкала на новые теракты. Замкнутый круг злобы и насилия.
Вспомнился отдел дознания, непрерывные вопли пытаемых людей. Это надо остановить. Спасти как попавших туда пустов, так и хайменов, творящих страшные вещи под влиянием бесчеловечных программ.
Винсент позвал Джантора.
Фиомсянин вернулся не один, за ним спустилась Айрин Глейзер. Девушка выглядела очень рассерженной.
— Он давно очнулся? Ты уже допрашивал его?
— Мы поговорили, я объяснил ему кое-что. Полагаю, нам надо еще поговорить.
— Просто выжми из него информацию. Узнай, что нужно, а потом убьем.
Винсент уже привык, что пусты их ненавидят, но лишь теперь в полной мере осознал, насколько эта ненависть оправдана. Порождена чудовищной жестокостью и несправедливостью самих хайменов.
Джантор нахмурился.
— Мы уже говорили об этом.
— И ты ни черта не понял. Не хочешь слушать. Ты только взгляни, что ублюдок сделал со Стефани.
— Ее бил другой. Если уж на то пошло — этот парень как раз остановил избиение. Иначе бы ты вообще не увидела свою подругу живой.
Воспоминания о той дикой сцене наполнили Винсента ужасом и стыдом. Следовало раньше вмешаться. Хотелось провалиться сквозь пол, исчезнуть, лишь бы не видеть обвиняющий взор девушки.
— Он тоже виноват! — горячилась Айрин. — Он ее арестовал. Он и нас пытался убить.
— Я же тебе говорю…
— Про свои дурацкие программы? Которые якобы заставляют их бить против собственной воли? Он кибер и должен умереть. Добывай информацию поскорее, потому что когда ты уснешь — я его убью, — с последними словами девушка вышла.
