своей цели. Рядом с ней всё казалось возможным – раскрытие заговора, победа над тайным врагом… передача трона дяде или брату. Главное было достичь цели вовремя, успеть.
Часто его воображение рисовало, какой Тэра станет, когда её красота раскроется новыми гранями, и как счастлива она будет, проживая жизнь, дарованную ей Богами, в гармонии со своим удивительным Даром.
Теперь этот день лежал не далеко за горизонтом, во дворце Владыки, а здесь. Уже завтра. С новым рассветом придёт новая жизнь.
И эту жизнь они проведут врозь… Он даже не сможет быть рядом с ней всё время трансформации, пока тело Тэры будет постепенно и болезненно перестраивать себя под новую природу.
«…что я хожу с тобой по одной земле, что пусть и далеко от меня, но ты живёшь…»
Будет ли достаточно – просто знать?.. Пока Хэфер не мог ответить себе. Боги решили по-своему и взяли с него совсем иную плату.
Но, сжимая холодные кажущиеся ломкими пальцы своей жрицы, он точно знал, что не мог поступить иначе.
В мягком сумраке расходящихся пространств тени-псы пели гимны Стражу Порога. Его поступь была ощутима в воздухе, в шелесте предвечных Вод, в гранях миров, ставших вдруг прозрачными и доступными. Всё вокруг чествовало Его приближение.
Она медлила присоединиться к общему хору, чувствуя рядом жизнь, искру даже более яркую, чем огонь её собственного существования. Точно уже не она сама, но то, что готовилось выйти из Вод Перерождения, незримо обнимало её с нежностью и любовью. То, что она призвана была защищать, а на это уже не хватало иссякающих сил, – но хватало сил у этой души, чей облик, чьё имя она не ведала.
Я прихожу на ваш зов… Ты нужна мне… Не отринь меня…
* * *
На рассвете пришла Берниба – осмотреть Тэру и помочь приготовиться к грядущему событию. Хэфер очистил своё тело и мысли, как подобало перед ритуалом. Звенящая пустота сознания, пришедшая после жреческой медитации, была сейчас как нельзя кстати – на время она вытеснила тревогу и душевную боль. Когда двое Живых Клинков пришли за ним и сообщили, что Владыка ожидает их, Хэфер был готов. Он сам подхватил Тэру на руки, чтобы донести до святилища, и Сехир сопровождал его, не подпуская близко жрецов Ануират, даже свою мать. На пороге святилища Живые Клинки присоединились к остальным шести. И когда Хэфер с Тэрой на руках переступил порог, стало ясно, что больше сюда не войдёт никто, даже хозяева обители. Восемь Стражей надёжно охраняли святилище.
Император, преклонивший колени у алтаря, пребывал в тишине своих мыслей, завершая собственную подготовку. Заслышав шаги Хэфера, он поднялся и обернулся. На миг его облик слился в сознании царевича с обликом Ваэссира, чья статуя возвышалась над алтарём. Дыхание Божества было так ощутимо, словно привычная реальность истончилась, хотя они ещё не провели воззвание.
Владыка не носил сейчас полных регалий, а из ритуальных украшений на нём были только несколько перстней и браслеты. Его волосы скрывал клафт – обычный, не сине-золотой, – но перехваченный диадемой с змеедемоном-защитником. Облачён он был в простую короткую схенти, как Императоры древности на старинных рельефах.
У алтаря лежал его хопеш с сине-золотой рукоятью – тот самый хопеш, что видел ещё последнюю войну с эльфами тридцать лет назад. Там же лежал и хопеш самого Хэфера и его собственные ритуальные украшения, которые отец привёз с собой.
Император кивнул, указал на циновки у алтаря, накрытые белым льном, и Хэфер бережно уложил Тэру у подножия статуи своего божественного предка. Каменный лик Ваэссира, пока не оживлённый воззванием, взирал милостиво; золотые глаза искрились в солнечном свете, льющемся сквозь окна под потолком.
По жесту отца царевич надел свои браслеты и перстни, потом, помешкав, – и диадему, от которой уже совсем отвык. Артефакты отозвались ему знакомым теплом, настроенные на ток его энергий, призванные усилить его жреческое искусство. Жезл с головой ша был далеко, остался на попечении Сехира вместе с другими их вещами, но сейчас Хэферу нужен был иной аспект Силы – тот, что принадлежал ему по праву от рождения. Золотая кровь Ваэссира. Из всей свиты жрецов Первого Эмхет, традиционно присутствовавших на Ритуалах Крови, в распоряжении Владыки сейчас был только он.
Хэфер не сомневался, что Император мог бы провести ритуал и без чьей-либо помощи, но был благодарен отцу за то, что тот дал ему приобщиться к этому таинству, быть с Тэрой у истоков её грядущей трансформации.
Отец посмотрел на него, и ритуальная тишина его сознания наполнилась пониманием. Всё стало легко и естественно, как дыхание: шелестящий серебристый звон систров в их руках, очищающий пространство и мысли, переплетение голосов в воззвании. Память отчётливо ожила в Хэфере – память о том, как отец сам обучал его когда-то, как они проводили ритуалы в святилище Ваэссира вместе. Каждый шаг, каждый жест были знакомы ему, и их мысли и намерения соединялись в едином гармоничном переплетении.
Вспыхнули жаровни, и дым благовоний потёк над алтарём, пересекая зримое пространство, восходя выше, сливаясь с животворным солнечным светом. Подношения пищи и питья были совершены как подобает – с соответствующими ритуальными формулами, древними, как Закон их земли.
Присутствие предка стало более ярким, чем даже свет ладьи Амна, более сладостным, чем аромат благовоний, от которых расслаивалось сознание. И впервые за долгое время Хэфер вдруг ощутил всем собой, что всё будет хорошо. Его ждали, ему были рады, и отчаянная мечта его сердца могла быть исполнена. Всепоглощающая любовь захлестнула его тёплой волной – принятие Божества было полным и абсолютным, и он был частью этой сияющей Силы, отозвавшейся, чтобы явить чудо.
Император подал знак, и Хэфер опустился на колени у изголовья ложа Тэры, охватил ладонями её голову, чувствуя, как Сила, бежавшая по его венам, вливается в неё.
Последующий этап ритуала был знаком ему лишь по скупым описаниям в свитках, не содержащих это знание целиком. Никогда царевич не был такому свидетелем. Но его сердце и его разум пребывали в совершенном спокойствии. Сейчас Хэфер был чем-то намного большим, чем он сам.
Секенэф запел иные заклинания, используя наречие более архаичное, чем в самих воззваниях. Слова ложились тайным узором, отражая то, что стояло за ними, выстраиваясь в совершенном порядке и идеальном ритме, менявшем саму ткань реальности. Формулы сопровождались жестами, походившими на те, что использовали целители, когда усиливали энергетические центры тела.
После Император взял с алтаря наполненную водой чашу, провёл над ней ладонью,
