и, пристально следя за его реакцией, сказала:
— Я бы предпочла, чтобы бы вы прописали мне… сведения. Они точно уймут мое недомогание.
— Что? Сведения? Вы о чем?
Полли достала из кармана блокнот и карандашик. Улыбка доктора мгновенно испарилась.
— Я веду журналистское расследование, и оно привело меня к вам.
— Я не понимаю…
Возможно, Полли и не была столь же опытным в выуживании сведений газетчиком, как Бенни Трилби, но то, что доктор занервничал, понял бы и ребенок.
На свет из недр пальто мисс Трикк появилась баночка с пилюлями. Доктор бросил на нее один лишь взгляд и, судя по его вмиг вытянувшемуся лицу, тут же узнал ее содержимое.
— Откуда они у вас?
Полли спросила в ответ:
— Вы знаете, что это?
— Разумеется, я знаю, что это. Я повторяю: где вы это взяли?
Девушка насторожилась — доктор отреагировал как-то слишком уж резко на появление этих пилюль.
— Вы ведь читали газеты? — спросила она.
Доктор Барроу кивнул:
— Да, я читал. Судейский бридж и тому подобное…
Полли мгновенно поняла, что он лжет. Вне всяких сомнений, доктор был осведомлен о пропажах людей.
Тем не менее она уточнила:
— Я имею в виду исчезновения, имевшие место в Тремпл-Толл. О них писали всю последнюю неделю.
— Что? Какие еще исчезновения?
Полли решила подыграть и пояснила:
— За последнюю неделю в Саквояжном районе пропало пять человек. — Она сверилась с записями: — Мисс Лайзе, мистер Подрик, мистер Бурк, мистер Дорман и мисс Хенсли. Вам что-то говорят эти имена?
— М-м-м, возможно… — осторожно проговорил доктор. — Звучат знакомо. Должно быть, я читал об этих людях в газете. О них ведь писали всю последнюю неделю, верно?
— Я нашла вот это у мисс Хенсли. — Полли продемонстрировала доктору Барроу рецепт.
— Гм. Мисс Хенсли… мисс Хенсли… — доктор Барроу постучал себя пальцем по лбу, — да, возможно, я ее помню. Полная престарелая мисс с бородавкой на носу?
— Нет.
— Вы знаете, я пользую половину Тремпл-Толл, всех и не упомнишь…
О, вот и улыбочка, которая, видимо, называется: «Попытка прикрыть нескладное вранье». Полли сжала карандашик так крепко, что заболели пальцы.
— «Тингельтангель». От чего эти пилюли?
— Боюсь, я не могу вам сказать. Врачебная тайна.
— Люди пропали, — напомнила Полли.
— И тем не менее, — твердо ответил доктор. — Вы ведь не из полиции, мисс, а значит, у вас нет права требовать от меня нарушить тайну между доктором и его пациентами.
Полли сжала зубы.
— Кому вы еще прописывали «Тингельтангель»?
— Не могу сказать.
— Все это выглядит так, будто вы что-то знаете об исчезновениях…
— Разумеется, я ничего не знаю!
А вот это уже походило на правду. На мгновение в глазах доктора Барроу промелькнуло возмущение, как будто он на самом деле негодовал о том, что ничего не знает.
— Дайте мне хоть что-то! — взволнованно проговорила Полли. — Что-нибудь, что поможет отыскать пропавших. Неужели вам все равно, что с ними случилось?
— О, я само переживание! — доктор на миг задумался: — Или правильнее будет сказать «сопереживание»? Вы ведь из газеты — какое слово будет более уместным?
— «Черствый» и «безразличный». Или «бессердечный», — раздраженно сказала Полли. — Если пропадет еще кто-то, это будет на вашей совести!
Доктор Барроу вставил папиретку в зубы и сцепил пальцы.
— Боюсь, я ничем не могу помочь.
Уяснив, что он ничего ей не скажет, Полли засунула карандашик в блокнот, а баночку пилюль — в карман.
— Что ж, я сама все узнаю!
— Могу вам только пожелать удачи и… пилюли от мигрени не требуются?
— Нет! — Наделив хозяина кабинета испепеляющим взглядом, Полли поднялась.
— Прежде, чем уйдете, мисс… — начал доктор.
— Что?
— Прошу, верните мне мою папиретку.
— Вы о чем?
Доктор кивнул на блокнот, который она держала в руке. Полли опустила взгляд, и у нее глаза едва на лоб не вылезли: блокнот дымился!
Полли его раскрыла и двумя пальцами извлекла папиретку — странички, с которыми соприкасался ее кончик, зияли бурыми прожженными дырами.
— Откуда?..И где мой?..
Полли глянула на доктора, тот извлек из зубов карандашик, и протянул его девушке.
Та потрясенно вернула ему папиретку.
— Хотели стащить ее, мисс? — ухмыльнулся доктор. — Как некрасиво…
— Что?! — возмутилась Полли. — Это не я! Я не знаю, как они поменялись местами и… — и тут до нее дошло: — Это вы!
— Ну нет, — подмигнул ей доктор Барроу. — Как бы я сумел? Если это не вы и не я, то дело, должно быть, в самой папиретке. Экая непоседливая финтифлюха…
— Вы думаете, что ваши шуточки — это что-то очень забавное, доктор?
Доктор Барроу развел руки в стороны.
— Привыкайте, милочка. Вы теперь «сплетник». Вашего брата в городе не особо жалуют. Смею предположить, чтовскоре вы начнете сталкиваться в вашей работе с чем-то таким, что в сравнении с этим шуточная шанжировка покажется вам невинной и любезной.
Сказав это, он расхохотался настолько чистым и глубоким смехом, как будто долгое время репетировал его перед зеркалом.
Полли не знала, что такое «шанжировка», и не была намерена это выяснять. Она гневно фыркнула и, развернувшись на каблуках, потопала к двери. Бросив напоследок полный презрения взгляд на доктора, девушка покинула кабинет.
Стоило ей выйти за дверь, как Дж. Д. Барроу прекратил смеяться и сузил глаза. Его веселое настроение исчезло так, словно кто-то вырвал страницу из книги, на которой оно было описано.
Доктор поспешно достал из ящика стола листок пищей бумаги, макнул ручку в чернильницу и принялся быстро-быстро писать. В какой-то момент его рука дрогнула, и на письмо упала клякса. Доктор схватился за горло, словно вдруг начал задыхаться. Дрожащими пальцами он полез в карман сюртука и достал баночку «Тингельтангель», откупорил пробку и проглотил две пилюли.
Когда недомогание прошло, он поправил галстук и вернулся
