людей там нет.
Не знаю, чего именно добивались заговорщики и что было их целью — то ли просто посеять панику, то ли оставить и распространить какое-то сообщение через телевизионную сеть, то ли что-то еще. В любом случае, ничего серьезного они сделать не успели — мы подоспели как раз вовремя. Пришлось заговорщикам, цедя сквозь зубы ругательства в наш адрес, уходить подобру-поздорову.
В третий раз атаке подвергся город Мерчь, а, вернее, его большой вокзал с крупной железнодорожной развязкой, пути которой уходили во многие города вокруг и при условии практически полного отсутствия воздушного сообщения из-за нехватки аэромантов служили чуть ли не главными путями поставок. Разрушив вокзал, уничтожив пути, заговорщики надолго парализовали бы сообщение между городами, и обрекли их на нелегкую судьбу, ведь единственным способом что-то перевозить между ними остались бы только грузовики экспедиционных групп с их малой вместимостью.
К тому моменту, когда мы прибыли на вокзал, заговорщики уже успели вырвать из земли и связать в узел несколько сот метров рельсов, но на этом им пришлось остановиться и удалиться, так и не совершив ничего действительно страшного. Единственный наш металломант после этого почти час пытался уложить рельсы на место, чуть не истощился, но до конца все исправить так и не смог. Да и времени уже не оставалось.
В городе Вицеславе заговорщики зачем-то напали на аэропорт, который и так не функционировал. Их целью стала диспетчерская вышка, в которой все еще несли дежурство обычные люди, но почему — мы так и не смогли выяснить. Все равно без аэромантов, как мне позже объяснила Чел, самолеты все равно что не могли летать — так здесь все было устроено. К каждой тяжелой железной птице был приписан свой аэромант, который обеспечивал ей не только способность к полету, или, вернее сказать, следил за тем, чтобы эта способность оставалась на одном и том же уровне. В общем, обеспечивал безопасность, в том числе и в случае неполадки. А еще — усмирял стихию, если вдруг она решала проявить свой нрав.
— В теории, летать без аэромантов можно… Но никто никогда на это не пойдет, стало быть.
Пятое нападение заговорщики провели на электростанцию в Ветергофе и даже почти добились своего — на несколько часов город погрузился в кромешный мрак, но потом, конечно, работники станции все восстановили. Успех заговорщиков объяснялся тем, что они сменили тактику — вместо вымещения злобы на простых людях они сразу переходили к основной части плана и старались исполнить ее по максимуму, пока мы не прибудем. Разумеется, количество жертв среди людей резко упало, и эту заслугу, которая к нам относилась весьма косвенно, люди тут же радостно стали приписывать именно нам.
Телевидение кипело и бурлило. По каждому каналу минимум два раза в день говорили про нас, заговорщиков и управление, называя нас «тремя углами треугольника» и сетуя на то, что два угла никак не могут сойтись вместе, чтобы сообща победить третий. Проводилось всяческие опросы, голосования, интервью, результаты которых по-прежнему делили людей на два лагеря, но в этот раз противники нашего дела хоть и не уменьшались количественно, но хотя бы стали свою точку зрения выражать потише и не такими резкими словами.
Моих ребят все это вдохновляло покруче моих собственных пламенных речей. Они снова чувствовали себя нужными человечеству, снова чувствовали себя теми, кем были все это время — защитниками. Они улыбались, шутили, пребывали в добром расположении духа и полной уверенности, что победа за нами. Они расслабились.
Это нас и подвело.
Во время шестой атаки, на речной порт города Мукко, эта расслабленность стоила нам одной жизни. Совершенно неожиданно для нас, заговорщики атаковали Уайта, причем таким образом, что остались при этом чисты перед Кодексом. Опьяненный успехами предыдущих операций, Донни без страха шел на противников, до тех пор, пока не оказался под огромным железным контейнером, висящим на кран-балке. И тогда один из заговорщиков обрушил его на парня.
Уже позже мне объяснили, что формально Кодекс нарушен не был — потому что заговорщик не применял реадиз для атаки Уайта, он лишь скинул контейнер, а ведь именно контейнер стал причиной смерти, так что прямой связи между тем и этим не было. Но это было потом.
А в тот момент я уже вскидывал лук, чтобы отправить пять стрел, по количеству противников, одну за другой в сердца этих тварей.
К счастью, меня остановили. Меня и еще нескольких ребят, которые тоже рвались в бой. Нашлись в наших рядах здравомыслящие люди, которые поняли, какую мерзкую и гнусную, а главное, с немалыми шансами на успех, провокацию, заговорщики только что провернули.
— Не вздумай. — пыхтела мне на ухо Чел, держа мою руку своими двумя. — В предыдущий раз ты отмазался от Арбитра, а сейчас чем отмажешься?
Что-то подобное шептали и остальным реадизайнерам, которые пытались кинуться в бой — Филиппу Файерсу, Киру Висла, Нике, Мартен…
Сказать, что мы вернулись в клан-холл в подавленном состоянии — значило, ничего не сказать. По сути, нас изучили, проанализировали и легко переиграли — вот что произошло. Нашли способ, как расправиться с нами, не нарушая при этом Кодекс и не вызывая на себя гнев потусторонних надсмотрщиков. Не удивлюсь, если предыдущая атака, которая, казалось бы, не имела смысла, тоже была одной из проверок для реализации этого плана.
Следующее нападение мы не смогли отбить. Мы просто на него не успели — заговорщики так быстро запалили завод по переработке нефти, что, когда мы туда прибыли, там уже нечего было спасать. Завода просто не осталось, вместо него был лишь гигантский, циклопический костер, коптящий небо кубометрами жирного черного дыма.
Отрядом овладело уныние. Персефона, которая единственная не принимала непосредственного участия в операциях и не видевшая всех этих ужасов, как могла хлопотала, пытаясь поднять мораль реадизайнеров, но все было тщетно. Мыльный пузырь самодовольства и самоуверенности лопнул, когда ребята столкнулись с суровой реальностью. Реальностью, в которой их бывшие братья и сестры действительно готовы убивать самых близких родственников. Реальностью, в которой придется убивать и их тоже.
Само собой, первая же наша неудача тут же вызвала колоссальный резонанс среди людей. Те, кто совсем недавно бубнил про то, что нас надо посадить в клетку ко всем остальным, воспряли духом и начали вопить об
