мужскую руку и рост, она опасалась не справиться.
Рядом из воздуха появились Фёдор и второй пилот, в руках они держали носилки с Хешшкором. Федя взглянул на мечи, глаза его загорелись, он схватил самый большой.
– А ты умеешь с ним обращаться? – охладила его энтузиазм Вита. – Ну-ну, парень, не кисни! Я могу тебя научить, только как-нибудь потом. А если я не переживу сегодняшнего дня – иди в армию, благо повестка на руках, там тебя худо-бедно натаскают управляться с режиками.
– Точно, – подтвердил второй пилот.
Федя передернулся.
– Стой! – раздался повелительный крик от дверей.
– Мама, – радостно пискнул Хешшвитал.
Как же не вовремя! Хешшкор в ярости тряхнул рукой, не позаботившись о прицеле; огненный вал выжег ковер на стене почти над головой Виталии. Он поднял другую руку.
– Не смей убивать маму! – заверещал малыш. – Она хорошая, хоть иногда и зовет меня чертовым засранцем.
Огонь обтек Виталию, не касаясь ее. Чертов засранец защищал свою мать, как мог.
– Что тебе сделал твой брат, – холодно спросила Виталия, – что ты решил убить именно его?
– Не он, – Хешшкор поднял клинок, поняв, что с помощью магии до нее не доберется. – Ты! Ты украла бессмертие, принадлежавшее мне по рождению, и отдала ему! Я лишь верну то, что мое по праву.
Она вскинула саблю, парируя удар.
– В жизни не слыхала такой собачьей чуши. Отойди, сынок: я не хочу тебя убивать.
– Это я тебя убью! – он снова пошел в атаку, досадуя, что первая не удалась, и снова отступил под градом ударов, тем более унизительных, что она и не старались обойти его защиту и добраться до тела. – Почему ты выбрала его, а не меня? Потому что он больше на тебя похож?
– Остановись, – она легко коснулась лезвием его груди, и под разрезанной рубашкой выступила красная полоска. – Поговорим спокойно, а то ты сгоряча напорешься на сталь. В полнолуние я увидела тебя впервые, клянусь всем, чем захочешь. Я верю, что ты мой сын. Но роды шли очень тяжело, и после того как родился Хешшвитал, я потеряла сознание. Я не видела, как Айанур утащила тебя прямо из родильного отделения. Я не могла забрать у тебя бессмертие, даже если бы это в принципе можно было сделать. Я вообще не знала, что детей было двое.
– Ну да! – выкрикнул он с очередным выпадом. – Скажи еще, что не делала УЗИ!
– Делала дважды, – очередная царапина появилась у него на плече. – И оба раза на экране был только один плод. Теперь я понимаю, почему. Бессмертные не видны на фотографиях, каким бы образом их ни получали.
– Это я был бессмертным, а не он! Я!
Он достал-таки ее кончиком ножа. Красная черта, словно кистью мазнуло по предплечью. Тут же он почувствовал магический удар, нацеленный в него, и спешно активизировал защитное поле – толстуха с желтыми косами-баранками рванулась вперед, испугавшись за Виталию. Но удар так и не достиг цели. Виталия прыгнула, и молния разбилась о ее нематериальный щит, поддерживаемый Хешшвиталом.
– Не смей, Валента! – сурово одернула она толстуху. – Он твой родной племянник.
Валента? Хешшкор слышал лишь об одной Валенте. Валенте Миленион. Что она сказала про племянника? Валента Миленион – ее сестра?!
Он рассчитывал если не на поддержку второй посвященной Миленион, то хотя бы на ее невмешательство. Но она встала против него, а Виталия – Виталия закрыла его собой, не видя его магической защиты…
Он вздрогнул, осознав, что снова подставился. Щеку обожгло острым железом.
– Заканчивай это, мальчик. Ты молод и силен, но я тренировалась две трети жизни. Если бы я хотела, то уже несколько раз убила бы тебя.
Он попытался миновать ее и добраться до Хешшвитала, копошившегося над тем, вторым Хешшкором, чтобы действительно покончить со всем этим. Но сталь опять зазвенела о сталь.
– Почему ты так уверен, что это ты был бессмертным, а не Хешшвитал?
– Госпожа мне все рассказала!
Она вдруг засмеялась:
– И ты веришь всему, что говорит Миленион?
Она не сказала мне о том, что я должен зачать бессмертного ребенка, мелькнула мысль. Но она же не лгала. Она просто не сказала.
– Она никогда не предавала меня, в отличие от тебя! – он рубанул с такой силой, что она не смогла удержать его нож; лезвие рассекло бедро. – Я верю ей! Она меня не обманывала.
Виталия перенесла тяжесть на другую ногу:
– Тогда ты плохо знаешь Миленион.
– Да? А почему же я, по-твоему, не родился бессмертным? Я ведь тоже сын бога!
– С чего ты взял это, червяк? – раздался слабый голос Хешшкора.
Вита радостно обернулась к нему – очнулся, хвала Хешшвиталу… Впервые в жизни она вознесла осознанную хвалу конкретному богу. Обернулась чуть-чуть, на четверть головы – и тут же расплатилась за утрату внимания. Ее собственный меч, подарок любимого, талисман на черный день, ударил в спину, управляемый чужой рукой. Она рухнула на колени, голубая майка на спине лопнула и окрасилась багровым. Колдун шагнул мимо нее к Хешшвиталу.
Его встретила пулеметная очередь и пистолетные выстрелы. Пятеро громил в форме ВВС ворвались в комнату, паля в белый свет, как тупые киношные полицейские в терминатора, а он так же, как терминатор, лишь криво усмехался.
– Нет! – придушенно пискнула Валента.
Ну да, она же знала, как опасно пользоваться огнестрельным оружием против магической защиты. Счастье этих горе-вояк, что ни один не смог попасть. Услышав крик Валенты, они замерли – вот и правильно.
Кроме одного. Седой подполковник, стоя на коленях возле упавшей Виталии, с яростным лицом продолжал стрелять из револьвера – пули, конечно, разбивались о защиту, но до поры до времени…
– Уймись, старик, – бросил маг. – Хуже будет.
– Тебя тоже разнесет в клочья, – процедил он сквозь зубы.
Он знает, вдруг понял Хешшкор. Знает, чем грозит такое вот разрушение защиты. И преднамеренно идет на это… Маг поспешно повел рукой, выводя оружие летчиков из строя. Подполковник, выругавшись после двух осечек, швырнул револьвер ему в лицо – если бы щит не отразил летящий предмет, обязательно попал бы, – и склонился над истекающей кровью Виталией.
Хешшкор посмотрел на своего тезку, прищурившись и скривив губы.
– Она от меня отказалась. И ты тоже? Взгляни на меня, дурак. Я – твоя копия. Почему ты позволил ей сделать бессмертным Хешшвитала, а не меня?
– Сам ты дурак, – прошипел Хешшкор, с усилием повернув голову к нему и стараясь выразить бледным лицом глубочайшее презрение. – С чего ты взял, что имеешь основание для бессмертия? Ты – не мой сын!
– Что значит
