майора не может определиться с оттенком красного, Евгений зашёлся разрушительным хохотом. Неожиданно крепкие конвульсии в животе перекрыли кислород и он, дико гогоча, откинулся на спину.
Носитель смеялся, пока сил стало хватать лишь на беспомощные всхлипы. Рот судорожно хватал воздух. Слёзы ели глаза и ручейками катились по щекам. Он вытер их ладонью, приподнялся на локте и увидел, что начальник разделил его веселье, пусть и немного сдержанней — улыбкой.
Прухин мял в руках фуражку и явно не знал, как реагировать. Аспект тоже не понимал, к чему всё это, и тоже ощущал себя немного… дурачком.
— Я… — пробормотал Прухин, смущённо покосившись на Евгения. Затем встрепенулся, поглядел на него как бы во второй раз — то, что Аспекты называют по-настоящему, и хлопнул себя по лбу. — Ну конечно! Ты «внештатный специалист», о котором говорил… хм, наниматель. Как там его, подскажешь?
— Азилев, — ответил Искатель, не веря своей удаче. Как обычный человек смог увидеть Аспекта?..
— Я спрашиваю, — раздельно, с ударениями повторил майор. — Как. Зовут. Твоего. Нанимателя.
— Приехали… Азилев!
— Говори. Гнида, — вспухшие глаза майора выворачивали душу наизнанку. — Кто…
— Так, — поднялся начальник, — я попрошу!
Ростом он был тоже с доброе пугало.
— Как вы не понимаете, — процедил майор, не оборачиваясь: куда важней удерживать зрительный контакт с «гнидой».
— Азилев! Ты чем слушаешь, тюфяк?! — орал в отчаянье Искатель.
— Наш журналистик не просто так оставил телефон. — Прухин как ни в чем не бывало перестал сверлить Евгения глазами и натянул фуражку. — Он знал, что в вашей помойке нет стола находок… А если на эту адскую штуку записаны все наши разговоры? Я вынужден её конфисковать.
— Азилев!
Майор протянул Евгению обветренную ладонь. Носитель подавил желание дать «пять» и демонстративно положил телефон в нагрудный карман куртки.
— У вас нет оснований…
— А у вас, — торжествующе обернулся на начальника майор. — Нет оснований возвращать находку. Бумаги ведь оформлены через пятое место? Ну-ка, предъявите!
— Это внутреннее дело порта…
— Пока расследование не в архиве, каждый пердёж в этих стенах — дело полиции. Документы!
Начальник, изобразив каменное лицо, протянул изрядно помятую Евгением бумажку. Майор пробежался по ней глазами.
— Ну конечно. Ни печатей, ни подписей. Прошу вернуть устройство, пока я вас обоих не отправил обезьянничать.
Ладонь вновь организовалась перед носителем.
— Азилев, — глухо проговорил Евгений.
Искателя, нервно обдумывающего, что делать, как по виску зарядило.
— Ты не…
— Прошу повторить? — прищурил глаз человек-ракета.
— Азилев. Мой наниматель.
— Надо же… Можно взглянуть на ваши руки, товарищ внештатный специалист?
— Это ещё зачем?
— Насрать в них хочу. Просто покажите.
Евгений без задней мысли последовал его как бы просьбе. Осознание, какую он глупость совершил, вспыхнуло уже после того, как на запястьях клацнули наручники. Майор Прухин: полицейский, волшебник, гипнотизёр вынул телефон из нагрудного кармана подозреваемого, пихнул куда-то себе за пояс и бесцеремонно рванул его на ноги.
— В чем вы меня обвиняете? — выдавил «журналистик», проглотивший собственное сердце.
— На месте узнаешь.
И Прухин направил Евгения к выходу, пиная по ботинкам. «Козёл», читалось в провожающем взгляде начальника. Он уже крутил чей-то номер на старомодном колёсном телефоне.
Фанерон. Не от мозга сего
Народу на первом этаже заметно прибыло. Одни исследовали ларьки с сувенирами, другие вздыхали над ценами в продуктовых. Чудаки, не купившие билет через официальный сайт, отстаивали жиденькие очереди в кассы. Основная же масса оккупировала скамейки и, обложившись багажом, ковырялась в смартфонах и планшетах. Виднелись даже одиночки с очками виртуальной реальности. И никто, кроме пары скучающих детей, не обращал внимания на их с Прухиным маленькую процессию.
Евгения это задело. Он что, настолько органично смотрится в наручниках?
«Я говорил только Игроку, человек бы не услышал…»
Набережная встретила их коваными фонарями, выскобленной брусчаткой времён Петра Первого и бурой громадой реки Каменёвки. На том, далёком берегу краны грузили щебень на подозрительно проржавелые баржи.
Прухин назойливыми пинками по ботинкам подгонял Евгения в сторону парковки, которая примыкала к набережной как пятое, современное, асфальтное и к тому же изрядно износившееся колесо.
«Да где он мог услышать?!»
Служебная «десятка» синела в гордом отдалении от остальных, на месте для инвалидов. Майор, придерживая подозреваемого за воротник, затолкал его на заднее сидение. Дверь захлопнул от плеча — Евгений едва успел втянуть ступню. Щёлкнула дверь водительского сидения, и «десятка» заметно просела под массой авторитета человека-ракеты.
— Чего за мной уселся? — пропыхтел он, бросая фуражку на пассажирское сидение.
Евгений пересел вправо. «Десятка» чуть выровнялась — как весы, на свободную чашу которых упала крупинка.
«Азилев что, нанял его тоже?»
— И не стыдно сальник в таком возрасте наедать? — вогнал майор строгий взгляд в зеркало заднего вида. — У меня-то ладно, мышцы под старческим салом. А у тебя?
Евгений пожал плечами. Прухин воздел руки к потолку и, выдержав идеальную паузу, потянулся к рации. Только сейчас носитель осознал, что всё это время фоном их беседы служили обрывчатые переговоры полицейских.
— Двадцать первый — центру, — пробухтел майор в микрофон.
— Центр — двадцать первому.
— Шлите машину, взял тут одного.
— Центр — двадцать первому, ожидайте.
— Наш сучёнок, Сань? — раздался другой голос.
— Не по рации, Ванюш, — отрезал Прухин и повесил аппарат.
Тут же в его кармане заумцевал странный клубнячок — из тех, которые никогда не запоминаются, но почему-то оккупируют вершины чартов.
«Сам поставил, или дочка?», пробежала закономерная мысль. Почему-то у таких как Прухин заводятся только дочери.
«К кому я попал…»
— Сам ты пыхтишь в трубку! — почти взвизгнул человек-ракета. На жилке, вспыхнувшей на его виске, можно было повиснуть, удерживаясь локтями. — Ну не люблю я дебильное «алло»! Ладно. Ладно, да. Да, «внештатный спец» Азилева. Не знаю, но точно замешан. Да потому что у Азилева что ни «спецы», то мудачье! Ага. Потому они и эксперты, что замешаны. Да не-ет, не он это. Мелковат мальчишка. Но через него выйдем на глистов покрупнее. Ты супруге звонил? Азилева, кого! Ну значит, надо проверить. На вшивость, да. Ну. Убрал моряков, убрал и Азилева. Чего? Логика?! К Геродоту иди со своей философией! Логикой… Пока не отыщем, буду дрочить тебя до посинения. Давай.
Прухин не то торжественно, не то торжествующе вложил телефон в карман и переглянулся с зеркалом заднего вида.
— С первого взгляда учуял в тебе какую-то лажу. Не гнильцу, как во всяких нехимических элементах, лажу. Приводов у тебя нет, к бабке не ходи. А что у тебя есть? Дети, жена? Ты меня слышишь?
«В чём же он специалист?»
— Нет, — ответил Евгений невпопад. Ему очень хотелось размять виски, или, лучше, хлопнуться в подушку.
По
