не собиралась готовить сама? Ты и ошпаривай!
Я с недовольным видом бросил лук в кипящую воду и, перемешав разок, уже намеревался вытащить его. Тут Чжуми резко схватила меня за руку и попросила подождать. Тогда я убрал лопатку и принялся сворачивать блинчики, как вдруг она закричала, что пора доставать лук. Вслед за этим девочка распорядилась опустить его в холодную воду, а после – отжать и измельчить. Стоит отметить, что у нее талант командовать людьми.
– Ты хорошо готовишь? – спросил я у школьницы.
– Нет, руки у меня не из того места растут. Даже рамён [8] не удается толком сварить.
– Ты уверена, что твоим советам можно доверять?
– Тетенька, вы что, не верите мне? Ладно, сомневайтесь в моих кулинарных способностях, но не в моем вдохновении!
Я растерянно уставился на Чжуми, не найдя подходящих слов. Сори часто повторяла: «Оппа [9], ты что, не веришь мне? Если нет, то поверь хотя бы в мое вдохновение!»
Затем Чжуми попросила обжарить измельченный лук на сливочном масле. Поскольку его нельзя накалять до высокой температуры, она посоветовала убавить огонь и отметила, что так лук приобретет сладковатый привкус и лучше смешается с картофелем.
– Где ты нашла этот рецепт?
– Нигде. Просто внезапно вспомнила, он сам собой всплыл в моей памяти. Озарение пришло так неожиданно, будто меня обухом по голове ударили. Я сначала не верила, но все получилось именно так, как в моих мыслях.
Я отрешенно наблюдал за ней. Ее резкая и агрессивная манера говорить совершенно не вязалась с ласковой и доброжелательной речью моей Сори. Но от слов Чжуми у меня сами собой возникали ассоциации с моей любимой… О чем я думаю? Что за бред? Я тряхнул головой.
– Знаешь, так странно… Мне кажется, я когда-то видела такую сцену: будто стою на кухне и говорю кому-то, что ему нужно делать. Может, я была шеф-поваром в прошлой жизни? – призналась подруге Чжуми.
– Ты могла быть кем угодно, но только не шеф-поваром. Это что-то из области фантастики. В тот раз, когда я ела твой рамён, это было настоящим испытанием. Даже в другом мире невозможно стать совершенно иным человеком. Уверена, что и в прошлой жизни ты не разбиралась даже в самых простых блюдах, – съехидничала Донми.
– Думаешь? Тогда что это за сцены мелькают у меня перед глазами?.. Ой, как вкусно! Вы положили измельченный арахис? – сказала Чжуми, отправляя в рот кусочек готового «Секретного оружия».
От удивления я продолжал молчать. Секретным ингредиентом, известным только мне и Сори, как раз и был порошок жареного арахиса. Эта тайна принадлежала исключительно нам.
– Ах…
У меня в сердце резко кольнуло, и ноги мгновенно стали ватными. Бросив взгляд на ладонь, я заметил, что печать почти исчезла.
– Мне пора уходить. Нужно поторопиться, а я, растяпа, тяну время. Окажите услугу, уберитесь вместо меня на кухне.
Я поспешил выйти из комнаты. Девочки что-то говорили мне вдогонку, но у меня не было времени слушать. Я остановился во дворе и посмотрел в окно ресторана. Из-за дождя было плохо видно, что творится внутри. Ноги все слабели, я повернулся и пошел прочь. Не знаю, правильно ли поступил, придя в этот мир. Я даже не уверен в том, произошло ли со мной чудо и удалось ли отыскать иголку в стоге сена.
Когда я почти вышел из переулка на проспект, мое тело оторвалось от земли. В тот миг я увидел Дончана, бегущего с зонтиком в ресторан «Обещание». Как же повезло Чжуми, что рядом с ней есть такой заботливый брат…
Отдаляясь от столь знакомой улицы, мое тело поднималось все выше и выше. Сознание затуманилось. Возможно, Чжуми все-таки удалось усовершенствовать рецепт «Романа картошки и зеленого лука»… Хотя нет, она же совсем безрукая. Блюдо так и осталось незавершенным. Ничего страшного, ведь моя Сори… точнее, нынешняя Чжуми вовсе не нуждается в «Романе картошки и зеленого лука».
– Уходишь? – Передо мной возник Манхо. – В нашем мире запрещено появляться перед тем, как клиент растворится во вселенной, но я переживал за тебя. Ты пожалел, что принял мое предложение? Прости меня.
– Нет-нет, я не жалею, а вот парикмахер – наверняка. Вы ведь знакомы с Ваном? Уважаемый Манхо, мне очень хочется, чтобы следующему бедняге, которому будете предлагать сделку, вы обязательно сообщили следующее: «Если ты прожил жизнь, делая все, что в твоих силах, этого уже достаточно». Нет, это вовсе не значит, что я о чем-то жалею.
– Ты нашел иголку в стоге сена? – спросил Манхо.
Я сам толком не знал, была это иголка или нет. Зато понял, что Сори забыла меня. Иногда в ее памяти всплывают моменты, пережитые со мной, но она не догадывается, что это воспоминание обо мне, и это самое досадное.
– Нет, я не жалею, что побывал в ресторане «Обещание». Спасибо вам.
Облик Манхо постепенно становился размытым. Мои мысли замерли, как только я перестал различать очертания лиса.
Послесловие
«Давай снова встретимся в следующей жизни!»
Наверняка каждый из нас хотя бы однажды произносил эту фразу. А если никогда не говорил вслух, точно задумывался над ней. Когда тебе кажется, что ты недостаточно много даешь возлюбленному в настоящий момент, когда не в твоих человеческих силах изменить нынешнюю ситуацию, когда столкнулся с неожиданной разлукой – поводов для этой фразы великое множество. Она может быть сказана искренне либо с целью избежать сиюминутной ответственности.
Существует ли следующая жизнь? Никому доподлинно не известно. Люди не знают этого наверняка, но продолжают давать обещания.
У меня была сестра, старше меня на два года. Я совсем не помню ее, что вполне объяснимо: мне было всего два года, а ей четыре, когда она умерла от воспаления легких. Мы обе заболели одновременно, но из нас двоих выжила только я. Говорят, что отец обожал ее. Сестру похоронили на холме за домом, и отец каждый день носил на ее могилу вареную картошку, которую она любила. Однажды на пути к могиле отца напугала взлетевшая из кустов птица, и после того случая он перестал навещать ее. Я услышала эту историю, уже будучи взрослой. Мама сказала, что та птица – душа моей сестры, которой было жалко отца, ежедневно и в любую погоду ходившего на гору. Когда мама так говорила, отец молчал и только безмолвно смотрел в даль, простиравшуюся за балконом.
А еще у меня был брат, на пять лет старше меня, очень способный и деятельный. Отец, считавший, что не смог уделить ему достаточно внимания, винил себя и старался не быть ему в тягость, но за его спиной всегда гордился им. Брат, который стал для отца светом в окне, заболел и покинул нас навсегда. Все три дня, пока длилось прощание с братом, отец не
