Семья целителя так и кружила на берегу оврага. Три черных кошмарных силуэта. Пока нас не было, жена скособочилась до критического угла, словно сломавшись в талии. Вопреки всем законам физики, теперь она напоминала букву «г», с креном влево. Остатки волос подметали землю, но руки были плотно прижаты к телу. Платье уже не выглядело ярким. Просто тряпка. Лохмотья. Саван. Волочащийся по обломанным жухлым травинкам.
Никогда не подозревала, что мне будет так тяжело это видеть. Меня просто колотило. Зрелище вызвало новое нашествие мурашек на коже, которую я не видела. Какой бы жизнью не жил целитель, ни он, не его семья не заслужили такого воскрешения, а уж тем более такого надругательства.
– Ты права, пора это прекратить, – решил Пиксель.
– Брр, – от них смертью несет, – Тоника тоже колбасило.
Учитель стоял за нашими спинами. Сложив руки на груди. И вздыхая как печальная корова.
– Ни какой расчлененки. Мне той руки хватило, – напомнил Пиксель.
Мы поняли, о чем он говорит, отпечаток на коже почти прошел, но кто знает, что за ощущения – если в тебя вцепятся шесть рук сразу? Из солидарности, я решила вернуть свое изображение. Все-таки приятнее воочию стоять рядом с друзьями, когда такое происходит.
У нас было время обдумать тактику и оружие боя. Тоник на этот раз метал обычные молнии, грозовые. Немного театральные, но острые. От которых воздух запах озоном. И даже гром образовывался, а куски истлевшей плоти летели как клочья в разные стороны. Пиксель решил, что Тоник сейчас устроит кучу малу из оторванных рук и ног, поэтому старался опередить выстрелы друга и изобразил ненужную ковровую бомбардировку маленькими шарами, явно электрическими, но очень странными с виду. Внутри они были черные, а по краям горели красным огнем. Я успела подсмотреть, как он складывал ладонь горстью, пару секунд думал, и на ладони сам собой возникал этот шар. Тогда Пиксель размахивался и делал резкий бросок. Когда они врезались в черепа мне вспоминалось как папа колол грецкие орехи.
Я меньше всех знала о боевой магии. Поэтому мои выстрелы выглядели как капли воды, вылетающие из каждого пальца, главное правильно их нацелить в мишень. Не знаю что заменило воду, но эффект был поразительный во всех смыслах этого слова. Хотя, быть может я и ошибаюсь. Мы так навалились на семью целителя, что было трудно понять, что происходит в эпицентре атаки.
Моего мнения никто не спрашивал, но кремация покойников получилось слишком зрелищной и нелепой. Еще она была шумной.
Учитель заколотил нас по спинам, останавливая нас. Он орал, что все закончено.
Сила колдуна, выходя из тел, издавала пронзительные скрипящие звуки. Так пенопласт скрипит.
Наверняка, он почувствовал потерю. И теперь приложит все усилия, чтоб наказать нас по полной программе.
– Слышал я про такое. Когда-то давным-давно жил похожий черный маг…
Мы испугались, что учителя снова понесло в воспоминания и легенды.
– Цигель-цигель, ай-лю-лю, – невразумительно поторопил его Пиксель.
– Убивая, тот колдун свою силу увеличивал, – учителю все-таки удалось коротко сформулировать свою мысль.
– Тогда и этот будет убивать все живое на своем пути. Птиц, мышей…
– Будет, но мне кажется, что людей ради силы он пока не убивал. Он волшебника сгоряча жизни лишил, не подумав. Скорее всего, подозревал, что шансов на победу у него немного было, вот и сподлиничал, – согласился учитель, – А на целителя пашаву наслал.
Некоторое время мы шли быстрым маршевым шагом. Молча. Вокруг камни, надоевший песок и малолетние сосны.
Мне показалось, что тогда черный маг хуже, чем сподлиничал, он просто поторопился из-за злости. Ведь он не мог предугадать, что кость во время удара не пострадает. Рассердился и врезал. А потом подумал. Хотя тут сложно понять, что было бы лучше. Если бы он специально обездвижил хорошего мага, выпил его силу, а потом бросил умирать… бррр, даже не хочу думать об этом.
– А убитого хорошего волшебника он не сможет оживить для злых дел? – вдруг спросил Тоник.
– Нет! Это невозможно! – учитель торжествующе ткнул указательным пальцем в небо. – Маги, то есть обученные волшебники, они не умирают…
– Так он жив? Тот парень в зеленой шляпе?
Старик скуксился, поправил шляпу и буркнул:
– Они не умирают, они перестают быть.
Это глобальное заявление звучало и абсурдно и потрясающе одновременно.
– Это почему так?
– По кочану, – огрызнулся учитель, – Иначе быть не может. Про это все знают, кроме вас.
– А если мы скушали великого Гаспара, то с нами что станет, если мы проиграем черному колдуну? – Тоник не собирался погибать, просто он всегда такой предусмотрительный.
– Вот уж не знаю. У нас как-то не принято есть великих магов.
Мне снова стало стыдно. Ребятам тоже. Они даже покраснели. Для успокоения совести я крепко сжала обложку книги. Сейчас отстану и повторю вопрос Пикселя.
– Эй, глазастая, ты куда? – Тоник заметил мое отсутствие, – Никаких отлучек и привалов. Мы опаздываем!
Пришлось догонять. Пиксель по тени и глазам сообразил, где я и с первой попытки цапнул меня за руку. Мне почему-то было приятно, что меня ведут, я даже спотыкаться перестала, хотя камней под ногами стало больше. Словно и тут погулял ледник. Сосны уменьшились в росте и выглядели причудливыми закорючками из-за торчащих кривых корней. Иногда мы проходили мимо странных невысоких скал, похожих на пальцы.
По лицам ребят я догадалась, никто из нас не хочет обсуждать последние события. Повод для гордости был только теоретический. Ну да, отобрали у черного колдуна немного силы. Не дали ему использовать семью целителя по второму разу. Но как не крути – мы снова совершили убийство. И даже расстарались по такому случаю. Ладно, зато опыта набрались. Дерьмовая отговорка, но другой нет. А еще я про папу вспомнила. И про его друзей. Они бы тут быстро со злом разобрались. Я даже тосковать начала. А потом подумала – глупо это. Папа ни в какую магию не верит. Он про нее даже телепередачи не смотрит. Он – реалист. Материалист. Хотя крестик носит. Но чтоб вообразить меч ненастоящий – это вряд ли.
Пиксель продолжал держать мою руку. И мне все больше это нравилось. Как-то спокойнее что ли.
С каждым шагом мы приближались к цели, но песок сменился обычной землей, вокруг появился ольшаник, обожающий сырость, а еще через некоторое время земля начала чавкать под ногами. Впереди, за елками, виднелось свободное пространство.
– Тьфу ты, зараза, болото, – огорчено объяснил учитель.
– Ничего страшного, обойдем, – Пиксель свернул влево, но старик позвал его обратно.
У самых елок ютилось мелкое сооружение. Издалека похожее на гриб.
– Лавка лесного колдуна, – пояснил учитель.
– Что-то я в гости к нему не хочу, – я понимала Тоника.
Строению даже название «домик» не подходило. На крыше кучи сухих веток, из которых торчит кривая как кочерга труба. Пара окошек, размером с форточку. Перед дверью земляные ступени уходили вниз.
– Придется зайти, – учитель настороженно оглянулся назад.
– А по мне лучше вернуться и обойти болотину. Нафиг нам лавка. У нас и денег ваших нет, – настаивал Пиксель.
– У нас вообще денег нет. А зайти необходимо. Иначе нам ни обратного пути не будет, ни кружного. И нечего тут спорить.
– А что мы там делать будем?
– Вежливо поздороваемся, оставим по вещи какой лишней, посмотрим, примет ли лавка подношение, да попрощаемся.
На словах все выглядело проще простого. Я решила отдать лавке фонарик. У меня теперь и без него свет есть. Пиксель порылся в карманах и готовился расстаться с китайским перочинным ножиком, в котором прятались штук сто предметов. А Тоник недолго думая приготовил для подношения ошейник с шипами.
Учитель печально наблюдал за нашими приготовлениями. Словно мы у него что-то бесценное отбирали. Понял, что настал его черед – потоптался в нерешительности. У него из вещей была шляпа и сокровища в шкатулке. Выбрав колечко попроще, он тяжело вздохнул и повел нас в лавку.
Как только мы подошли к двери, она сама собой отворилась внутрь. Пиксель первым вошел в темноту.
Лавка была так себе. На нутро наших старых гаражей больше похожая. Забита всякой фиготой. Преимущественно – из дерева. Были и керамические бутылки, несколько стеклянных пузырьков и даже черепушки неведомых мне животных. Все это богатство пылилось на полках, столе и подвешено на крюки.
– Куда подарки класть? – после приветствия спросил нетерпеливый Пиксель.
– В корзинку.
Корзинка висела там, где в домах должна быть лампочка. Пиксель кинул в нее ножик и мы посмотрели на учителя – что делать дальше никто не знал.
В этот момент ножик выплюнулся из корзинки и больно стукнул Пикселя по голове.
– Подношение не принято, благодари, прощайся и выходи вон, – огорченно приказал учитель.
То же самое произошло с Тоником. Корзинке ошейник не приглянулся.
