— как рифы! ограждали вход на пляж (сплошь из камней, что для здешних мест — редкость).
Дикуся перехватил мой взгляд. Аккуратно не то постучал, не то погладил по древнему «Полароиду»: дескать — не желаете сняться, молодой человек?
Почему-то мне захотелось его унизить:
— Что, стихи не кормят?
— Зато прекрасно — поят!.. И могут обеспечить ночлег.
Обезьяна изобразила ужас: заперла одной лапой пасть, а другой — стала тыкать в ближайшие камни. Толстая чайка там охотилась.
— Вы — роете клады; она — собирает сколки солнца!.. — Довольно продекламировал Дикуся.
Я только на миг извернулся, чтобы ухватить булыжник.
И тут…
Вот он — во всей красе: огромный голенастый монстр, шагающий на пружинящих задних…И бедная «охотница», тут же ставшая добычей.
Смерть тебе, Голливуд! (Никогда ты не сделаешь лучше!..)
А он молча стоял на берегу, сложив крылья (так, как арестант складывает за спиной руки). И крылья обтекали его, словно готовую взлететь ракету.
— Здесь мы и будем прощаться, царь Данька! — Сказал Тэтти-Гон, не оборачиваясь.
Голос его странно вписался и в эту тишину и в гневный протест Дикуси: «Отпустите земную птицу!..»
Обезьяна схватила хозяина за руку — и заковыляла с ним в кущи.
Тэтти задумчиво глядел на море.
— У нас нет океана. Зато есть ручьи. Один из них протекает мим Старой Вербы, ты не забыл?
— Ничего я не забыл! — Нажал я на все звуки. — Туманность Бабочка, галактика Жук…Или Мотылек.
— «Тэтти-Гон! Всегда — чемпион!», Вот это и есть самое главное… Скейт-лозунг, с которым идешь, едешь, летишь по жизни. — У тебя уже есть девиз?
— Все у меня есть… — Голос вдруг зашаркал, как мокрая галька в сухих ладонях. — Просто — не нужен тебе мой адрес… Ты — улетишь, и будешь лупить розгами своих беспризрников, как лупил тебя этот…наставник Хэм.
— Ты не поверишь, царь Данька! Но я — любимый ученик своего учителя. Хотя и называл его изредка: наставник Хам.
— Мы нашего тренера то же Савраской кличем. Ну, в смысле, лошадь такая: вся в пятнах. Он, когда злющий — прямо копытом стучит. Людоед, одним словом.
— Многих съел? — Деловит спросил Тэтти.
(И я понял: это не фигура речи.)
Но вот что странно: все, что я хотел выдать этому предателю здесь, — все это вдруг потеряло смысл.
Я знал одно: завтра утром его не будет.
Наверное — и у него шевельнулось что-то подобное в башке… Его усики-антенны взметнулись вверх, и один из них принял форму вопросительного знака.
— Знаешь, что плохо, царь Данька? У нас с тобой на двоих — ни одного общего снимка! Это — совсем не вкусно…Я хочу пастись на лужайке твоего стола.
— Ты улетишь к гусеницам, а мне предлагаешь глядеть на свою хамскую рожу?..
— На себя посмотри! У нас ни одна бабочка не взглянула бы на тебя без испуга…
И мы дружно рассмеялись (каждый по-своему).
— Ненавижу сниматься! — Сказал я (истинную правду, между прочим). — Дикуся, где ты прячешься? — Заорал я, вглядываясь в кусты. — Иди сюда со своим «кинг-конгом»: одна зеленая дылда хочет фото на память!
Я прислушался. Ответа не было…Ушли, испугались?
— Сюда! — Закричал я веселее… — Нам еще костюм сдавать…
— Граждане отдыхающие! — Дикуся вывернулся оттуда, откуда и не ждали: из-за ближайшей лавки. — Все готовы?
Я шустро отъехал в ближайшую тень. А мой насекомец вдруг исчез за ближайшим валуном… Дикуся растерянно оглядывался; а обезьяныш стоял смирно (может, нагляделся на эти фокусы!?).
— Что за напасть?
И вот тут он появился… Во всем блеске свих регалий появился: франтоватый молодой карьерист!
Он снял свою четырехугольную шляпу с привязанным букетом — и закричал, размахивая ею над своей плоской (как дыня) башкой:
Приветствую, юное поколение!
Я — ваш новый козел отпущения:
Умный, красивый, добрый и ловкий…
Буду гонять вас до утренней зорьки!
Это шляпа моя — «сократка», всем известная как «разгильдяйка»!
А почему? Почему здесь — букет?
— Что с тобой, Гонша? — Испугался я.
— Я — недаром слушал вашего Главного Артиста!.. Я понял: чтобы тебя слушали — надо говорить красиво, с «подбором» одинаковых звучаний…А еще — лихо, с огоньком!
— Это Андрэ тебя научил?
— А вот Регалия № 2»! — Защебетал он вместо ответа.
Волшебная лента —
Моя экзамента!..
(Это — самая длинная флешка в мире:
База данных — на двоечников и дезертиров!)
Тут Тэтти-Гон вроде споткнулся; потом вдруг резко наклонился ко мне — и свистящим шепотом спросил: «Я уже трижды подмигивал тебе! Где — закадровое стрекотание?»
— Где — что?
— А вот Регалия № 3!
Трость с монограммой —
Стилист лучше мамы…
Фотки отыщете
В Инсектограмме!
…Кажется, я начинал понимать, откуда у Тэтти такое усердие! Бедняга столько времени провел в шкафу, рядом с Филимоном, — пока Мари и Кэт принимали своего кумира!.. Браво, Андрэ: у тебя есть ученик!..
— И вот: последняя Регалия № 4!
Если всеми другими Регалиями он размахивал, то здесь скромно только указал на какие-то странные сапожки…
Мои лапуэнты
Всех удивят!
Мои пируэты —
Вас поразят…
А теперь я станцую Танец Встречи! И — почти без паузы: «Ну как, царь Данька, молодые и наглые меня поймут, а?»
— Вам бы — видео, а не — снимки!.. — Проворчал Дикуся. — Но я снимал это безобразие. Завтра заберешь у Графини О.
Пока мы вели с ним светскую беседу, его мохнатый друг не скучал: взобрался мигом на моего танцора — и что-то выцепил у него прямо с груди.
И он УПАЛ в моих глазах (в буквальном смысле!.) И — только маленький сиротливый кузнечик скакал сейчас на прибрежном камушке: мартышка утащила Увеличительное Стекло.
Пока мы с Дикусей шарились по кустам, вылавливая воришку, бедный Тэтти так и торчал на своем камешке. Когда я подъехал (и подставил ему ладонь) он смущенно клюнул меня в большой палец (а, может, у НИХ так она и выглядит — скупая мужская слеза?…)
Большой гелевый шар щелкнул меня по лбу — это Машка поймала меня возле «Бизона».
Она схватила мою колымагу за ручки и, хохоча от сторонних реплик, проволокла меня через вход, замахав руками перед Буцаем.
Буцай пропускал публику, посверкивая одиночным «пиратским» взором и погромыхивая саблей ужасных размеров.
Здесь, на горушке, солнце не стеснялось — и вовсю лупило по ярким спинам и непокрытым головам. Проникнув на пляж, народ
