сомнением уточнил кустодий.
— Она уже поняла свою ошибку, — ответил я. — И вряд ли рискнет приблизиться к моему дому. Потому что иначе она попадет обратно к вам. Думаю, она это прекрасно понимает и не станет рисковать. Все же чистить навоз ей не пришлось по душе…
— Воля ваша, мастер Чехов, — согласился Стас. — Мне только в радость будет отправить ее на все четыре стороны.
Он зашагал на конюшню, а затем оттуда послышался его бас. Слов я разобрать не смог, но через несколько секунд из ворот конюшни выскочила Свиридова. И мне отчего-то показалось, что первое, что сделает девушка, вернувшись в Петроград — это запишется к душеправу.
— Елена Анатольевна! — позвал ее я.
Девушка остановилась и медленно повернула голову.
— В Петрограде уже наверняка прошел слух, что вы со Стасом помолвлены. Очень рекомендую поддерживать его. Он обезопасит вас от недовольства вашего батюшки. Полагаю, в ином случае, он может найти вам другую пару, или просто решит, что вы слишком близко приняли к сердцу отказ… Как знать, после этого вы легко можете оказаться послушницей в монастыре.
— Спасибо, Павел Филиппович, — ответила девушка после некоторой заминки. Кажется, она наконец поняла, что все для нее складывается не так уж и плохо.
Она развернулась и бросилась к дому — собираясь, должно быть, переодеться и как можно скорее покинуть усадьбу.
— Как быстро бежит… — задумчиво сказал Стас, глядя ей вслед. — Видимо, не понравилось ей у нас в гостях.
— Загородная жизнь не каждому по душе, — согласился я и вынул из кармана телефон. Нашел номер Фомы и нажал вызов. За спиной сразу послышалась мелодия звонка, а через секунду и голос слуги:
— Искали, вашество?
Я отменил вызов, убрал телефон в карман и обернулся. Фома стоял в нескольких шагах от меня, довольно щурясь.
— Нам пора ехать, — сказал я.
Питерский кивнул:
— Как скажете, вашество!
Он развернулся и последовал к машине.
— Идемте, я вас провожу, — предложил Стас, и мы направились за Питерским.
— Ну, был рад, что в гости заглянули. Заезжайте еще, — начал кустодий, когда мы шли по дорожке.
— Обязательно, — ответил я и пожал протянутую руку. — Простите, что вам пришлось во все это ввязаться.
Стас отмахнулся:
— Чего не сделаешь ради семьи!
— Авдотья, наверно, еще долго будет припоминать вам это.
— Она отходчивая, — ответил Зимин. — Так что, думаю, этот вопрос можно считать улаженным.
Я кивнул. Мы подошли к машине. Я попрощался с Зиминым, и тот отправился назад к конюшне. Я же, открыв дверь, сел на переднее сиденье.
— Куда едем, вашество? — тут же поинтересовался Фома.
— Пока не знаю… — ответил я, вынул телефон и набрал бабушке.
Трубку не брали очень долго. Наконец, в динамике послышался голос Софьи Яковлевны:
— Слушаю…
— Ты не могла бы договориться о встрече с судьей Свиридовым? — без предисловий начал я.
— Сегодня?
— Именно.
— Конечно. Адрес сброшу сообщением.
Чехова завершила вызов. Я же откинулся на спинку сиденья и принялся ждать, вертя в руке телефон.
Глава 21 Разговоры начистоту.
Не прошло и получаса, как из хозяйского дома выбежала Свиридова. Она оказалась облачена в платье явно с чужого плеча. Видимо, Авдотья была так рада отъезду гостьи, что поделилась с ней своей одеждой. Рубаха и юбка были тонкокостной княжне немного велики, но выглядели чистыми. Ткань слегка пристала к влажному после быстрого душа телу. А синего платья, в котором Зимин увез судейскую дочь из Яблоневого сада, видно не было. Должно быть, оно осталось у Зимина в качестве трофея. А может Авдотья пустила его на тряпки.
Елена Анатольевна подошла к машине и осторожно постучала костяшками пальцев по стеклу. Я опустил его и коротко осведомился:
— Вы что-то хотели, госпожа Свиридова?
Она воровато оглянулась на крыльцо дома, куда вышли Зимин со своей невестой. Стас бережно обнял подругу, а та благожелательно махнула на прощание нам рукой.
— Да, мастер Чехов, — пробормотала девушка. — Если вас не затруднит, то не могли бы вы… если несложно…
Стало понятно, что просить Елена Анатольевна не привыкла. По роду деятельности и по происхождению ей часто доводилось диктовать свои условия. А вот с просьбами у нее ранее опыта не было. Но помогать ей я не собирался. Мне подумалось, что здесь она получила хороший жизненный урок, но уж очень коротким он оказался. Конечно, княжна умна и вполне могла усвоить его и за один день.
— Чего она от нас хочет, вашество? — пробурчал Фома и недовольно поморщился. — От нее немного пованивает.
Я понимал, что чутье кота позволяет Питерскому ощущать ароматы, которых я не был способен уловить. Впрочем, девушка не услышала слов помощника и, отбросив за спину влажную косу, продолжила:
— Вы не могли бы меня подвезти до города? — Она закусила губу, подумала немного и добавила: — Не хотелось бы оставаться тут и стеснять добрых людей. И просить господина Зи… Морозова мне неудобно.
— А меня — удобно? — я сощурился, ожидая, пока Елена Анатольевна поднимет на меня глаза.
— Пожалуйста… — выдавила она из себя и густо покраснела. — Я буду вам обязана…
— Пустое, — великодушно отмахнулся я. И предложил перед тем, как поднять стекло: — Садитесь.
Казалось, Елена на секунду растерялась. Наверняка она привыкла к тому, что двери перед ней почтительно распахивают, но я не собирался выходить для этого из машины. И княжна, как только отмерла, сама открыла дверцу и быстро юркнула в салон.
— Спасибо, — тихо проговорила она, обхватив себя руками.
— Там есть вода, если вас мучает жажда, — неожиданно мягко обратился к ней Питерский, бросив на нее взгляд в зеркало заднего вида. — И орешки. Я нарочно для Павла Филипповича прикупил в хорошей лавке.
— Спасибо… — рассеянно повторила княжна.
Машина тронулась с места и покатилась по дороге. Вдоль асфальтовой полосы какое-то время бежала огромная длинноногая собака, которая, скорее всего, и была тем самым волком — зверем шамана Коли. Но никто не обращал на нее внимания. Особенно притихшая на заднем сидении девушка, сжавшаяся буквально в комок, желая казаться меньше. Вскоре мы оставили позади владения Авдотьи и Стаса.
— Мне понравилось у Зимина, — добродушно сообщил Фома. — Они выбрали хорошее место для
