Навстречу сразу вышел распорядитель.
— Рад снова видеть, мастер Чехов! Вас ожидают в зале наверху. Надеюсь, вы остались довольны блюдами нашей кухни?
Я улыбнулся.
— К слову, об этом… Знаю, что вы не готовите на вынос и сделали исключение для моего родича. Но не могу ли я попросить вас приготовить по одной порции тех же блюд и отправить их по адресу? Я оплачу беспокойство поваров и услуги доставщика.
— Кто-то из ваших домашних остался голодным? — с тревогой уточнил распорядитель
— Госпожа Свиридова была в гостях у нашей семьи и будет счастлива получить ужин, которого ей не досталось… — Я многозначительно вздохнул и добавил: — Все же мы с Еленой Анатольевной не чужие друг другу люди.
Сделал я это специально, заметив знакомое лицо — из заведения как раз выходила Бона Вита, которая попыталась спрятаться за своего спутника. Но получилось у нее не очень хорошо, потому как ее пышная юбка выглядела, словно огромный бутон пиона.
— Вино добавить? — любезно уточнил распорядитель.
— Пожалуй, что-то на ваш вкус. И я настаиваю на оплате всего заказа и чаевых.
— Как скажете, мастер Чехов.
Я продиктовал адрес Свиридовой, он записал информацию в блокнот, и направился за официантом, который вызвался меня сопроводить.
Я поднялся по лестнице и оказался на театральной галерке, где также располагались столики. Каждый из них был отгорожен от остальных зеркальными стенами, а те особым образом давали возможность видеть сцену на первом уровне. Сейчас там выступала певица, которая негромко исполняла что-то незатейливое. Ей аккомпанировал, мастерски перебирая струны гитары, высокий мужчина.
— Здравствуйте, Павел Филиппович, — поприветствовал меня Свиридов.
Он занял место за столиком в самом дальнем углу, повернувшись к сцене спиной. Я расстегнул пуговицы пиджака и уселся напротив. Окинул взглядом пространство и понял, что не могу увидеть никого из соседей. Полагаю, что и они не видели нас с судьей.
— Тут замечательно. Особенно по вечерам, когда выступает кто-то более талантливый. Знаете, раньше здесь частенько развлекала гостей Регина. Приятная особа, хотя и без родословной. Буквально с собачьими документами, насколько я знаю… Она сменила фамилию и имя, чтобы казаться кем-то более значимым, но, несмотря на все ухищрения, осталась обычной шавкой в обществе настоящих людей.
— Вы ведь не себя имеете в виду? — лениво уточнил я. — Было бы забавно, если бы вы о себе говорили, как о значимом настоящем человеке.
Мужчина помрачнел и напрягся.
— Осторожно, княжич! — предупредил он. — Вы сейчас ходите по очень тонкому льду.
Я развел руками:
— Силой льда я не владею. А вот новый хозяин вашей дочери — как раз криомастер. Причем весьма хороший. Вы знаете, что однажды он заморозил дорогу, по которой катился великан и нес на руках раненую лошадь?
— Что?
Казалось, князь растерялся от полученной информации.
— Ну да, откуда вы можете такое знать? Вы ведь никогда не выбираетесь из столицы, верно?
— С чего вы это взяли? — продолжал хмуриться собеседник.
— Сорока на хвосте принесла, — отмахнулся я с наигранной беспечностью. — Но вернемся к вопросу о родословной: разве хоть один достойный отец семейства стал бы торговать своим ребенком? Сдается мне, что в этом слишком мало чести.
— Придержите язык, мастер Чехов! Вы рискуете наговорить лишнего.
— Ничего лишнего. Только факты, — резонно заметил я. — Разве это не вы надоумили свою старшую дочь навязаться мне в спутницы? Не вы нашли старый закон, который обязывал меня взять на себя заботу о спасенной девушке? Будете уверять, что это она придумала данный план?
— Я не хозяин Елене. Она достаточно взрослая и давно покинула отчий дом. Девочка строит карьеру, которую я лично не считаю достойной для молодой особы. Я искренне полагаю, что раз моя старшая дочь решила поселиться отдельно и определять, что ей делать в жизни, то на мне нет ответственности за ее судьбу.
— Полагаю, что ответственность должна нести семья Гагариных, — хитро сощурился я. — Насколько я знаю, вы одобрили помолвку Елены Анатольевны с сыном главы этого славного рода. А значит, они оказались ущемлены в своих притязаниях после того, как вашей старшей дочери пришлось исполнять закон. Закон, который никто из моей семьи не требовал исполнить, смею заметить.
— К чему этот разговор, Павел Филиппович? — внезапно резко спросил Анатолий Викторович.
Он с трудом заставил себя оставаться в кресле. Видимо, понимал, что если выйдет за огороженные зеркальной стеной пределы, то привлечет ненужное внимание соседей.
— Вы сами заговорили о родословной, — напомнил я.
— И говорил я о девке, которую, как мне известно, вы выбрали себе в подруги.
— То есть, вы хотели меня задеть, — довольно усмехнулся я. — Вы не просто говорили о некой Регине, а намеренно пытались унизить девушку, которая, по вашему мнению, мне дорога.
Судья скривился, став донельзя некрасивым.
— Дорога… — насмешливо протянул он. — Как я понял, именно она сейчас в вашем доме занимает гостевую комнату. Поговаривают, что этой девке совсем худо и к ней приставлен лекарь. Видимо, ваша мертвячья натура подействовала на бедняжку не самым благоприятным образом. Была бы она благородной, то вы бы ответили за вред, причиненный ей. Но кто станет спрашивать с княжича за вред, нанесенной обычной дворняжке?
— Вашей дочери мой названный дядя не причинил вреда, но он дал ей работу, — спокойно сообщил я.
На мгновенье судья замер, и я заметил, как он сжал челюсти.
— Знаете, думаю, ей это пойдет на пользу. Ваша дочь попала к нам в семью без нашего желания, но своих мы не бросаем. И не позволяем посторонним вмешиваться в наши семейные дела. Это я вам тонко намекаю, чтобы вы не разносили слухи, которые распустил ваш приятель из особого отдела. Ведь это его люди обыскивали мой дом и заглядывали во все комнаты, куда им было дозволено заходить. И он решил поделиться с вами своими наблюдениями о моем доме… Что ж, пожалуй, стоит выяснить, насколько профессионально его поведение.
— Вы сейчас пытаетесь ему угрожать?
Я не удержался и улыбнулся:
— Искупитель с вами! Угрожать? В моей семье не принято заниматься подобными забавами. Мы предупреждаем. Одного раза обычно хватает. Для вас я могу сделать исключение…
Я щелкнул пальцами, и рядом появился один из моих тотемов, которого никто больше не видел. Он с любопытством осмотрелся и решил исследовать место под столом.
