сообщать Виноградовой, что вернулся домой. А сейчас она не могла услышать меня. Я прислушался к непривычным звукам, которые доносились со второго этажа, затем медленно поднялся по ступеням.
Из гостиной тянулся аромат чая и сдобы. В кресле, которое обычно занимал я, сидела Нечаева, рядом расположилась Иришка, а напротив, на диванчике, устроились Софья Яковлевна и Александр Васильевич. Мужчина негромко рассказывал какую-то историю, а бабушка хихикала, прикрывая рот ладонью.
При моем появлении Арина Родионовна повернулась, и лицо ее озарила улыбка.
— Наконец-то! Мы вас заждались, — сообщила она и встала с кресла.
Морозов сделал вид, что обиделся, но вокруг его глаза собрались морщинки, давая понять, что он весел:
— Неправда, — произнес он с напускной обидой. — Я хорошо справлялся, развлекая вас.
— Как прошла встреча? — заботливо уточнила княгиня.
— Вы голодны? — спросила Иришка, заглядывая мне за плечо.
В гостиную вошел Питерский, неся корзину с цветами.
— Ой! — Арина Родионовна всплеснула руками. — Надо поставить их в воду. Людмила Федоровна будет рада, когда проснется.
И все разом посмотрели на приоткрытую дверь комнаты Виноградовой.
Я же взял букет чайный роз и направился к соседке.
Она все так же лежала на постели, накрытая одеялом. В воздухе уже не пахло гарью. Я развернул бумагу, освободив растения, и поставил их в кувшин с водой. Потом водрузил его на тумбочку рядом с кроватью, повернув красивой стороной к спящей.
— Просыпайтесь скорее, — тихо произнес я. — Мне вас очень не хватает.
— Нам всем, — негромко добавил Фома, который неслышно вошел за мной в комнату. — Иришка не знает, куда вы подевали ваши серебряные вилки. И то блюдо, которое она в прошлый раз чуть не разбила…
Провокация не сработала, и женщина не открыла глаза. Но я отметил, что ее кожа стала розовой. Сейчас ни у кого не возникло бы желания назвать Виноградову болезной. Она выглядела вполне здоровой.
— Звонил Лаврентий Лавович, — сообщила Нечаева, встав со мной рядом и мягко коснувшись пальцами моей ладони. — Сказал, что скоро будет. Он никак не хочет оставаться в монастыре на ночь.
— А Шуйский с ним? Или решил задержаться в святом месте?
— Вроде бы они вместе едут обратно, — улыбнулась девушка.
— Как вы тут? — тихо осведомился я.
— Хорошо… — Она покосилась на приоткрытую дверь и добавила шепотом: — У вас замечательная родня.
— Рад, что вы так считаете.
Мы вернулись в гостиную. Однако меня почти тотчас повели на кухню, где Иришка уже накрывала стол.
— Рассказывай, как прошел день, тут все свои, — велела Софья Яковлевна. И хитро добавила: — Мне со всеми удалось заключить договор о верности семье. К слову, скоро наверняка сюда прибудет твой отец.
— Зачем?
— Он выронил у окна свой бумажник с документами. И, скорее всего, прочел письмо от меня, которое я отправила на его телефон. Я предложила передать ему потерю с посыльным и попросила указать адрес, где он сейчас находится. Но раз ответить Филипп Петрович не удосужился, то наверняка решил заехать сюда сам.
— Тебе надо было не в судьи идти, а оставаться следователем, — раздался голос отца от двери. — Такого кадра Империя потеряла! Надеюсь, я не помешал?
Мне показалось, что князь выглядит встревоженным и слегка растрепанным. Но я тут же подумал, что мне не с чем особенно сравнивать — не так уж часто я видел своего отца, чтобы различать его эмоции.
— Все в порядке, — ответила за меня бабушка. — Мы как раз собирались выслушать о делах Павла. И поужинать. Ты голоден?
Отец рассеянно кивнул и подошел к свободному стулу, ближе к плите.
Я и убедился, что в комнате и правда не было чужих. Потому я устроился за столом и коротко поведал о том, как прошло слушание. Пропустил рассказ о встрече с Морозовым, отметив только, что мы пересеклись по деловым вопросам.
— Какие могут быть дела у… — начала было бабушка, подозрительно щуря глаза, но кустодий что-то шепнул ей на ухо, и княгиня бросила на Фому короткий взгляд.
— Потом мы поехали к Станиславу Александровичу, — продолжил я неспешно. — У него там очень красиво, и мы решили, что Елене Анатольевне ни к чему портить своим присутствием эту красоту.
— Вот и правильно, — кивнула Арина Родионовна. — Авдотье наверняка не пришлось по душе это соседство.
— Да и Николаю тоже не с руки, если кто-то со стороны прознает о его секрете. Рановато пока, — предположил я и неожиданно для себя рассказал о том, почему Свиридова затеяла всю эту историю со старым законом.
Бабушка нахмурилась и покачала головой.
— Анатолий Викторович оказался редким мерзавцем! Я слышала, что он всегда отзывался о дочери холодно, но и подумать не могла, что он до такой степени наплевал на семейные узы… Удивительно, что девушка выросла такой сильной — она ведь могла и сломаться с таким-то родичем.
— Девица стала такой вопреки отношению к ней отца, — согласился с ней Морозов. — А младшая, видимо, ходит в любимицах папаши.
— Наталья заглядывала ко мне в гости, — подтвердила княгиня. — И да — мне показалось, что она немного избалована. Но я решила, что все дело в позднем открытии силы. Хотя, быть может, все же причина в другом…
— В любом случае, мы отвезли Свиридову к ее дому, и я посоветовал ей не делиться ни с кем тем фактом, что она больше не имеет отношения к нашей семье.
— Правильно, — неожиданно кивнула Нечаева. — Судья вряд ли решится навредить Елене, если будет считать ее частью семьи Чеховых.
Я был благодарен Арине за ее благоразумие. Она легко коснулась моего плеча, смахивая только ей заметную пылинку.
— Спасибо, — тихо ответил я. — Полагаю, что теперь жизнь у госпожи Свиридовой резко поменяется. Пусть она делает выбор, не опираясь на желания своего отца. Думаю, ей хватит ума самой управлять собственной судьбой. Но я совершенно точно знаю, что становиться моей спутницей она не хочет.
— Отчего же? — лукаво уточнила Нечаева.
— Кажется, она считает меня слишком спокойным.
Бабушка усмехнулась и прильнула к своему супругу.
— Она просто не догадывается, что под ледяной маской Чеховых скрывается настоящий вулкан, — сказала она.
Я покачал головой, не зная, как реагировать на такое откровение родственницы. Но она
