времени после того, как я убивал очередную копию, в мире появлялась следующая. Похоже, изготовление двойников – задача не слишком интересная, потому что каждая следующая копия отличается от предыдущей. Абсолон пытается улучшить их. Иногда ему это удаётся, иногда он терпит фиаско – как, например, в случае с копией, с которой мы имеем дело сейчас. С этим двойником я уже пересекался несколько месяцев назад, и с тех пор я уверен, что он потерял рассудок. Он жаждет наплодить побольше мест вроде Ниммермаркта: начать с восстания, перейти к анархии и наконец добиться полного уничтожения того места, где он находится. Именно поэтому он заключил союз с Цыганкой. Она убеждена, что может вертеть им как вздумается, в то время как на самом деле это он использует её. Уверен, что втайне он потешается над ней и её убогими мечтами о власти. Он сам грезит о гораздо более масштабных вещах. О разрушении Лондона, Британской империи, возможно, всего нашего мира. А пока мы сломя голову гоняемся за одной копией Абсолона, чтобы одержать над ней победу, истинный Абсолон уже пишет другую свою копию и в ближайшем будущем собирается воплотить её в жизнь.
Помедлив, Седрик бросил взгляд на другой берег Темзы и затем продолжил:
– Мой отец находился в Ниммермаркте, когда разрушили убежище. Он был верным сторонником Академии, послом высокого ранга и пользовался неограниченным доверием Трёх родов. Именно поэтому они и послали его в Ниммермаркт, чтобы он навёл там порядок. Он не имел ни единого шанса вернуться оттуда живым. Изменив пратекст убежища, Абсолон предрешил его судьбу. Мой отец погиб, когда над Ниммермарктом разверзся хаос.
– Значит, ты хочешь отомстить? – спросила Темпест. Ей снова вспомнился Гилкрист, и она подумала, что месть – объяснение не хуже любого другого.
Однако Седрик покачал головой:
– Сначала я хотел отомстить. Но после всего, что я видел, я хочу найти Абсолона, чтобы остановить его раз и навсегда.
Он снова взглянул туда, где, скорее всего, находился незримый мост в Ниммермаркт, и Темпест подумалось: возможно, он уже видит его? Наверное, настойчивость, с которой она увязалась за ним, была смешной; наверное, она будет только мешать ему. Уж он-то точно в этом не сомневался. И всё равно она не собиралась опускать руки.
Седрик смерил её взглядом. Похоже, до него дошла серьёзность намерений девочки.
– Пойдём, – произнёс он наконец, достал из кармана пропуск на мост, пристроил его между ладонями, сложив их в молитвенном жесте, и на мгновение закрыл глаза. – Если ты действительно собираешься следовать за мной, держись рядом.
Надвратная башня на этой стороне Темзы материализовалась из пустоты: гигантское трёхэтажное сооружение с зубцами на крыше. От башни через реку теперь пролегал древний каменный мост, который двадцатью метрами дальше терялся в темноте. Огоньки, прежде сиявшие на южном берегу Темзы, пропали. Клубящаяся тьма погибшего убежища отсюда была ещё не видна. Темпест представляла себе мост в Ниммермаркт только по рассказу Мерси, но у неё возникло ощущение, что она когда-то уже бывала здесь.
По глубокому снегу они зашагали к башне и через неё на мост. Никто не препятствовал им. Вообще-то погода в убежищах не зависела от погоды в Лондоне, но на мосту падал такой же густой снег, что и в столице Британии.
– Никаких следов, – констатировала Темпест. – Может, он вообще прилетел. Ты уверен, что он здесь?
– Нет, – отозвался Седрик. – Но я весьма бы удивился, если бы он отправился в Клойстерхэм вместе с Цыганкой. Он не испытывает никакого интереса к Седжвику и Книге бутылочной почты. Возможно, он подозревает, чтó Цыганка может устроить, завладев этой книгой, и помогал ей именно поэтому. Но это не его главная цель. Уже много лет он мечтает о том, чтобы выпустить Необходимое Зло на свободу в реальном мире, не в убежищах. Думаю, это истинная причина его возвращения в Лондон. Во Франции он уже попытался сделать это и потерпел неудачу. Теперь он явился в Ниммермаркт, где всё когда-то и началось. Если ему удастся обнаружить совпадения между пратекстом убежища и пратекстом реального мира, у него появится точка опоры.
– Кто выдумал этот план, оригинал или его сумасшедший двойник? – поинтересовалась Темпест.
– Истинный Абсолон наверняка сидит в безопасном месте и пишет не покладая рук, чтобы ввергнуть наш мир в хаос. Полагаю, ему безразлично, как именно его копии собираются в этом преуспеть. Для него цель оправдывает средства.
– Но ведь это трусость – залезть в какую-нибудь дыру и истекать ненавистью к чему бы то ни было, искренне полагая, что эта ненависть обратится в реальность, если выразить её словами.
Невзирая на пронизывающий ветер, дувший с моста им в лицо, Седрик усмехнулся:
– Именно в этом и заключается сущность врага, с которым мы имеем дело. Можно сколько угодно стирать с лица земли его ложь и его больные фантазии, но, если не добраться до него самого, сидящего в какой-нибудь дыре, его не удастся победить до конца.
Темпест решительно шагнула навстречу темноте, клубящейся на другом конце моста, но Седрик удержал её за плечо:
– Не туда. Если мы пойдём по открытому снегу, нас вскоре заметят. Здесь же с южной башни нас ещё не видно.
Он повернулся влево и подошёл к парапету. Бросив последний взгляд в непроглядную темноту, Темпест последовала за ним.
Высунувшись за заснеженную балюстраду моста, Седрик обозревал плывущие по Темзе льдины. Потом он снова перевёл взгляд на юг.
– Справишься сама? – спросил он.
Темпест ужасно злилась, что при спуске с воздушного шара ему пришлось ловить и поддерживать её. В этот раз она твёрдо вознамерилась справиться своими силами. Она не была уверена, как именно, но непременно лучше, чем в прошлый раз.
– Конечно, – подтвердила она.
– Если сорвёшься и упадёшь в воду, немедленно окоченеешь.
– Я разберусь.
Раскрыв сердечную книгу, Седрик расщепил страничное сердце, с места поднялся в воздух, перелетел через парапет и скрылся за ним. В следующую секунду его голова снова вынырнула за балюстрадой и закачалась вверх-вниз, словно он покачивался на волнах, а не в воздухе.
– Ты идёшь? – нетерпеливо спросил он.
Однако в этот момент ноги Темпест тоже оторвались от снега. Она поднималась выше и выше – сначала слишком быстро, затем овладела собой и замедлила темп.
Седрик удовлетворённо кивнул. Сердце Темпест захлёбывалось от возбуждения. Библиомантика её сердечной книги, нет, её собственная библиомантика вынесла её за парапет, а затем вниз, в пустоту рядом с мостом. Она опустилась ниже – так, что с моста её теперь невозможно было заметить.
В сиянии двух страничных сердец они заскользили вдоль
