class="p1">— Вернут, — прогудел вожак. — Ты так и не назначил виру, Хранитель. Это надо сделать, иначе клятва не будет исполнена до конца.
— Как же не назначил? — Улыбнулся я. — Цена прозвучала с самого начала. Жизнь, досточтимый Дормидонт. Жизнь. И раз мы решили, что не ваша, то, выходит, чья-то чужая. Того, на кого я вам укажу.
— Если этим «тем» окажется человек, то за данное убийство ответят не они, а ты, — заметил Николай, внимательно слушавший наш разговор. — Просто имей это в виду.
— Люди разные бывают, — парировал я. — Есть хорошие, есть плохие. Но если речь пойдет о человеке, обещаю прежде обсудить данную тему с Павлом.
— Пусть будет так. — Кивнул Дормидонт. — Ты назвал виру за жизнь всей моей семьи, я ее принял целиком и полностью. Мы или убьем того, на кого ты нам покажешь, или сами умрем. И более между нами ссоры нет.
Он очень отчетливо выделил в своей речи слово «всей», и мне стало ясно, что оборотень хотел дать понять. Так он попросил меня не выдавать отсутствующего на поляне члена стаи, того, что погоны старшего лейтенанта носит.
Хорошо, не стану. Тем более что из всей этой компании именно он оказался наиболее адекватным. Да, меня схомутал, но такой злобы к нему, как, например, к Сашке, не имелось. Плюс тепло, и ни с чем не сравнимая эйфория, которая всегда приходит к человеку, который сумел увернуться от смерти, тоже сделали свое дело.
Так что промолчу. Тем более что это обеспечивает мне еще один пусть и маленький, но должок, который останется за Дормидонтом.
— А телефон? — сообразил я. — Звонить-то к вам как? Ну, не сюда же мне ехать, верно? Тем более что вряд ли нашу встречу можно будет назвать радостной. Опять же — вы собирались переезжать куда-то там.
— Уже не собираемся, — не оборачиваясь, ответил Дормидонт. — Передумал я, до следующей весны тут живу.
Ясно, это Павел постарался. Сдается мне, он свое не упустил. А еще похоже на то, что счет за мое спасение как раз вожаку и предъявили.
— Ну а с предметом что? — крикнул я Дормидонту, который уже за ручку двери, ведущей в дом, взялся. — Тем, который мне надо было отыскать? Раз уж наши отношения почти обнулились, я готов вас выслушать.
— Может быть, потом, — подумав, ответил мне оборотень. — Не сегодня. Прощайте.
Он зашел внутрь, а за ним один за другим потянулись остальные члены стаи, и скоро на поляне остались только мы трое да догорающий костер. Ну и еще тот шофер, что меня сюда привез. Он сунул мне в руки пакет, в котором лежали мои пожитки, и бумажку, на которой я увидел номер мобильного телефона. Единственное, что пиджак от костюма, подаренного Стеллой, остался где-то там, в доме, ну да и бог с ним. Все равно он выглядел так, что ему уже никакой подъездный пристойный вид не вернет. А то и вовсе обитатели этого здания пару часов назад разодрали его в клочья, заметив мое исчезновение.
Напоследок в качестве прощания я сообщил шоферу, чтобы ни он, ни кто-то другой из его семьи не вздумали сводить счеты с местным лесным хозяином. Мол, я этого не пойму и могу сильно расстроиться, что никому из сторон сделки не нужно. Шофер молча кивнул и пошел к дому.
Надо будет выбрать время и наведаться в этот лес с гостинцами, как я сам себе пообещал тогда, когда спешно шел тайной тропинкой, ведущей к станции. И слово свое следует держать, и добро забывать не стоит.
— К чаю нас явно не позовут, — резонно заметил Нифонтов. — Ну и ладно. Пошли к машине, нам еще до Москвы ехать и ехать.
Как оказалось, их автомобиль, представлявший собой довольно-таки недешевый микроавтобус, был оставлен не так уж и близко от гнезда оборотней. Они, наверное, могли бы прямо к воротам подъехать, да просто не захотели светиться раньше времени.
— Но вообще ты их очень здорово разозлил, — заметил Павел, после того как убрал помповик в специальный кофр, который вытащила из машины Мезенцева. — У тебя, Валера, просто-таки талант к этому.
— Хорошо, что Женьку взяли, — добавил Николай, доставая из кармана короткой куртки сигареты. — Попрись вдвоем, как планировалось, и кто знает, как карта легла бы? Дормидонт заднего включил только потому, что понял — перевес на нашей стороне, мы его свору по-любому перещелкаем. Ты видел его глаза?
— Факт, — подтвердил Михеев. — Ну и еще потому что возраст все же мудрости ему добавил. Лет пятьдесят назад, если верить тому, что я о нем от тети Паши слышал, он попер бы на нас при любом соотношении сил, слово «сдаться» для него тогда не существовало.
— Ну да, кто-кто, а тетя Паша его хорошо знает. — Покивал Николай. — Если не ошибаюсь, она его родителя как раз и прибила в шестидесятых.
Я же говорю — все в этом мире Ночи цепляется одно за другое. Все всех знают. Ну, не то чтобы все и прямо уж всех, но есть среди местной московской элиты фигуры очень непростые и крайне влиятельные. И Дормидонт, похоже, одна из них. Не из влиятельных, разумеется, но из непростых — это уж точно.
— Валер, а что он все-таки от тебя хотел? — поинтересовалась у меня Евгения, задвигая кофр под сиденья первого ряда. — Что ты для него найти должен был?
— Клянусь — без понятия. — Приложил руку к сердцу я. — Для самого загадка. Какую-то штучку, которую ему мать сыра земля отдавать не желает. Но что это такое — не знаю. Да теперь, похоже, и не узнаю. Сдается мне, Дормидонт снова видеть меня не захочет.
— Факт. — Вкусно затянулся сигаретой Николай. — Ты зримое подтверждение его неудачи, а он жутко тщеславен, как и все оборотни в возрасте. Хотя… Может, через месяц-другой все и изменится. Кто знает, насколько ему нужно то, что в земле-матушке? Ладно, поехали уже. До рассвета рукой подать, хорошо бы проскочить Кольцо до того, как служилый люд на работу поедет.
Блин. Сегодня же понедельник, значит, мне на работу надо идти. Ей-ей, я начинаю понимать, отчего Стелла так скептически отнеслась к моим заверениям о том, что у меня получится совмещать должности архивиста и Хранителя кладов. После такого дня, как вчера, и такой ночи впору сутки пластом лежать, а не на службу тащиться.
— До дома меня подбросите? — спросил я у сотрудников Отдела, когда машина двинулась вперед. — Если не в труд.
— Само собой, — заверил меня Павел.
— Может, дворники еще не выкинули мусор из приподъездных урн, — вздохнув, поделился
