заделался, любо-дорого посмотреть! Ни джинсов рваных, ни рубашек нештопаных, даже в спине согнулся – не переломился. А как же по старинке – обхамить да нос отвернуть?
Александр Витольдович зарделся, но головы не поднял:
– Так это когда было, ваша милость. Вырос.
– Ну не знай, не знай… Ты ж раньше умудрялся глазами гневно стрелять, даже жопу в сугробах морозя.
Пень чуть сморщился и распрямился.
– И за это мне все еще стыдно.
Крупный мужчина с обильной сединой в рыжей бороде похлопал его по плечу:
– Вот и за сегодняшнюю тоску стыдно будет – мама не горюй. Да токмо ты ее помни. И радуйся, что дитятко не слыхала. Она тебе верить должна. А ты – быть ей надеждой и опорою во всем. Дениска сказал, горлица глаз уже на тебя положила? Не миловались еще?
– Ваша милость, ей пятнадцать, – постарался нейтрально напомнить Александр.
– Осенью шестнадцать исполнится, самое то. В таких летах поцелуи слаще!
– Вам виднее.
– О, смари-ка, захамил. А я уж переживать начал.
Пень чуть улыбнулся:
– Какими судьбами?
– Ты не серчай, но к голубке нашей гость идет. У них уговор, потому не пустить нельзя. Но пока и пущать нельзя, так что я его на периферии мариную. Тебя подготовить надо.
Сын нахмурился:
– Как это «подготовить»?
– Утеплить. Ворон Воронович объявился собственной персоной.
Александр Витольдович замер как громом пораженный:
– Мне нельзя с ним встречаться. Это же зима в чистом виде!
Отец ободряюще похлопал его по спине:
– Потому я и пришел подсобить. Девице о твоей специфике знать опасно – в полном жалости сердце любви места нет, вообще тогда не расколдует. Так что давай спасать положение, пока он в предбаннике морозится.
Пень-младший с подозрением покосился на всесильного родителя:
– Вы куда его заслали?
– Да по тундре погулять, чай не впервой. Уже даже не орет – так, камни пинает да бесится.
Старьевщик задумчиво изучал лежавшую на земле чашку:
– Крионикс будет в ярости.
– Ничё, авось на ус намотает и в следующий раз хотя б открыточку наперед пришлет, – ободряюще перебил его Зеленый Князь. – Так, накинь-ка…
С этими словами Витольд Родович набросил на плечи сына свой плащ из шкур.
– Я недостоин, – вяло запротестовал тот.
– Ой да ладно тебе. Часок поносишь, глядишь, небо наземь не рухнет. Зато обогреешься.
– Но я все равно не смогу приблизиться…
– Тебе и не надо. Зря, шо ли, Дениске тень твою подсаживали? Пущай двойником поскачет, поработает, не все ж баклуши бить.
Александр хотел было возразить, что Чертополох и без того взвалил на себя большую часть хлопот по хозяйству, но замер, обратив невидящий взор карих глаз в сторону дома. Девочка встала. Избушка заботливо сообщала об этом, с бабушкиной внимательностью отмечая и румяный цвет щечек, и стремление поскорее умыться. Пень сглотнул. Будь подопечная старше – смалодушничать, пойти на сделку с совестью оказалось бы в разы проще. Всего-то простить себе немного не те травы в ее еде и попытку усмирить внезапно разыгравшийся сердечный пыл девушки. Но судьба княжича всецело зависела от ребенка, и в одном Королева была права: дитя он не тронет.
Александр Витольдович кивнул отцу и, внимательно слушая дальнейшие инструкции, принялся на автомате поправлять одежду, укладывать всклокоченные волосы и с тихим отвращением натягивать ненавистные ботинки. Как ни странно, некоторая театральность наряда помогала в самом важном – воспринимать происходящее увлекательной игрой, фарсом, а вовсе не тем, от чего может зависеть его жизнь.
Еще и для страха места в сердце княжича уже просто-напросто не оставалось.
Проснулась Пандора сама, до звонка будильника, но еще какое-то время нежилась в постели. Прокрутив в голове события вчерашнего дня, против воли улыбнулась. До вайфая, к сожалению, так и не дошла, зато познакомилась с единомышленником, и каким! Надо только все-таки Александра Витольдовича успокоить. За ужином опекун нет-нет да и порывался расспрашивать о ее новом приятеле и причине внезапных переодеваний, но Доре было так интересно следить за тем, как менялось его лицо, что на большую часть вечера воспитанница уподобилась юлящему и подкидывающему двусмысленности партизану на допросе. В итоге предсказуемо доигралась: в какой-то момент старьевщика снова скрутило. Опять прискакал с водой испуганный Репа, вновь последовали заверения в полной подконтрольности ситуации, но пыл Пандоры угас, и остаток ужина она доедала, уйдя в глухую оборону. Может, Александру Витольдовичу становится плохо, когда он волнуется? Ну не на ровном же месте! Однако мысль, что взрослый мужчина всерьез способен ее к кому-то ревновать, казалась совершенно дикой, а других причин для переживаний не находилось. Да уж, подкинули родители опекуна. О таком, наоборот, самой еще заботиться придется.
Будильник запел голосом Акиры, Пандора не глядя протянула руку и наткнулась на мягкое и теплое пузо енота. Недоуменно подняла глаза. Тот с явным испугом на морде держал мобильник в вытянутых лапах и отчаянно вертел, пытаясь заглушить ор, но в итоге не придумал ничего лучше, чем прижать к животу и исполнительно на девочку уставиться. Песня зазвучала глуше, но, судя по глазам енота, вибрация в пузико ситуацию легче не делала.
– Все хорошо, дай сюда. Покажу, как выключать, хочешь?
Полосатый домоправитель быстро сунул ей в руки телефон и внимательно уставился на экран. Попытался повторить ее действия. Не смог. Жалобно посмотрел.
– Что ж, видимо, на лапки смартфоны не рассчитаны. Не волнуйся, я и сама выключать могу, мне не сложно.
Зверек, однако, выглядел расстроенным. Дора потянулась, встала, в пару шагов пересекла комнату и распахнула шторы, впустив солнце. Повернулась к сникшему Репе и задорно предложила:
– Я сейчас умываться пойду и была бы рада твоей компании. А потом хочу еще и волосы гребнем расчесать, поможешь?
Енот радостно закивал и в спешке побежал за ведром. Интересно, чем Александр Витольдович ему платит? Неужели просто кормит – и все?..
Умывшись и дав гребню сделать остальное самому – до чего чары дошли! Вот где такое чудо раньше было? – Пандора отпустила внезапно заторопившегося по делам Репейника и в задумчивости открыла шкаф: пришла пора решить, в чем идти в интернат. Вопросец стоял непростой: что Ганбате покажется более странным – одни и те же шорты, да еще и с его рубашкой, два дня подряд или розовое безумие имени вкусов опекуна? В принципе, сам парень явно обладал довольно специфичным гардеробом, но казаться странной в глазах первого же знакомого упорно не хотелось. И, точно назло, сменной футболки, даже самой завалящей, не сыскать…
Пандора осеклась, внимательно прислушавшись к себе. Это что еще такое? Она сейчас на полном серьезе рассуждает, как одеться, чтобы почти незнакомый мальчик не подумал о ней дурного? Хмыкнув, Дора мгновенно определилась с выбором и вытащила из недр самой дальней полки тщательно запрятанное платье, явно отвечавшее вкусам Александра Витольдовича. Вот и проверим, адекватный Ганбата или не особо. В конце концов, если ему окажется принципиально, в чем она ходит, то и вопрос с внезапной дружбой можно будет закрыть – такие отношения называются иначе. Ну и чудненько.
Несмотря на поросяче-розовый цвет и повышенную рюшевость наряда, настроение Пандоры оставалось радужным, и к завтраку она спускалась, отстукивая по перилам одну из песен Акиры. Напевать, а уж тем более петь ей с самого раннего детства строго-настрого запретили: слишком много ритуалов издревле было завязано на голос и упаси боже случайно вдохнуть в них новую жизнь. А вот отбивать ритм – милое дело. Пока нет слов – нет и шанса, что ты невольно породишь какое-то заклятие. Точнее, шансы-то есть, но…
На этой мысли Пандора вошла в кухню, встретилась взглядом с опекуном и гордо прошествовала на свое место. Кажется, в отсутствие провоцирующей Ганбатиной рубашки Александр Витольдович успокоился: вопреки традиции, не кинулся расспрашивать, как спалось и чего хочется, а, быстро сервировав стол, сел напротив и, выудив из-за спины книжку, погрузился в чтение. Девочка сочла это приятным разнообразием и приступила было к завтраку – м-м-м, картофельная запеканка, – как вдруг поняла, чего картине не хватало: исполнительной мордочки рядом.
– А где Репа? – спросила она.
Опекун, услышав вопрос, вздрогнул, и ничего хорошего это не сулило. Ответил же и вовсе не встречаясь с ней глазами:
– Выполняет срочное и опасное поручение.
– Опасное? – встрепенулась Пандора.
– Ну, так, не особо. Среднеопасное. Почти безопасное, да, – промямлил тот.
– Все в порядке? – нахмурилась она.
– Просто замечательно, спасибо, что спросили. Не отвлекайтесь, завтракайте, у вас впереди интересный и полный счастья день, – быстро оттараторил Александр Витольдович, по-прежнему прячась за книгой.
Математика для старшеклассников? Дора в недоумении выгнула бровь, но столь явный жест остался проигнорирован, и пришлось вернуться к еде. Обиделся, что ли? Или банально нервничает? Сразу и не разберешь – лица-то почти не видно. Она попыталась последовать совету и просто позавтракать, но и тут ждал подвох: в какой-то момент она заметила, что опекун нет-нет да и выглядывает из-за
