книги, сверля ее пристальным взором. Это начинало надоедать.
Вообще-то Пандора считала себя спокойным ребенком. Более того – окружающие называли ее спокойным ребенком. Но здесь и сейчас, перехватив очередной странный взгляд Александра Витольдовича, Дора поймала себя на нестерпимом желании надеть тому на голову ведро и пару раз в эту конструкцию постучать. Вздохнула. Отложила приборы и прямо спросила:
– Что вас тревожит?
Он заерзал на стуле, но в конце концов опустил книгу и, грустно себя оглядев, констатировал:
– Пожалуй, слишком многое.
– К примеру?
Пень понизил голос, словно боялся, будто кто-то их услышит:
– Не далее как на днях вы похвалялись, что не желаете оставаться с молодыми людьми наедине. Но на сегодня запланирован как раз тет-а-тет подобного толка, да еще и с крайне подозрительным незнакомцем.
Дора задумчиво подперла щеку рукой и, флегматично хлебнув какао, поинтересовалась:
– Я могу быть с вами откровенна?
Старьевщик заерзал активнее:
– Н-наверное?
Девочка продолжила, ничуть не менее флегматично:
– По правде говоря, я и сама от себя в шоке. Просто Ганбата – парень, с которым мы вчера познакомились, – столько всего не знает про Акиру и так радуется любой информации… Ну он как я, когда только начинала фанатеть. Мне тогда тоже нужна была поддержка.
В задумчивости Александр Витольдович, вопреки обыкновению, не взялся за подбородок, а почесал затылок:
– Акира? Это имеет какое-то отношение к Киракирапуре?
– KiraKiraPuri, не склоняется. Вам и про него рассказали?
– В общих чертах. Ваш отец провел целый массив разъяснительных бесед на предмет отличия подростковых кумиров от настоящих претендентов на руку и сердце. В рамках профилактики дуэлей, если я правильно помню посыл.
Пандора уставилась на него в немом изумлении:
– Знаете, вы с очень серьезным лицом шутите.
– Тот ликбез с экзаменом и пересдачами аж на два месяца растянулся. Так себе шуточка, – грустно сообщил он ей в ответ.
Пандора возмутилась:
– Послушайте, я многое могу понять, но любые попытки обидеть Ганбату или кого-то из моих друзей…
– Да при чем тут он?! – внезапно взвыл старьевщик, но тут же поспешил исправиться: – Я имею в виду, друзья – это хорошо, и в ваши отношения я точно лезть не собираюсь, можете не волноваться. Вероятно, возникло недопонимание: изначально, по крайней мере с моей стороны, речь шла об ином лице.
Происходящее девочка и вправду не понимала:
– Александр Витольдович, вы очень странно себя ведете: отвечаете невпопад, не улыбаетесь, даже к чаю за все это время не притронулись. Если речь не о Ганбате, то о ком? У вас, случаем, не с сердцем опять проблемы?
Опекун с грустью посмотрел в окно. Пандора проследила за его взглядом и не сразу, но обратила внимание, как по стеклу медленно ползет морозный узор. Хм, а ведь и вправду, на кухне явно посвежело, а изо рта, пусть и чуть заметный, но начал пробиваться пар. Тут же пришло осознание, а с ним – понимание. Да, с такими гостями немудрено, что опекун разнервничался. Взашей из дома не выставил – уже спасибо.
Тем временем Александр Витольдович понуро встал, прибрал тарелки со стола и произнес с таким лицом, точно очень не желал услышать ответ:
– Сударыня, с вами ищет встречи Хлад, Тьма и Ворог рода людского. Прикажете принять?
Навстречу незваному гостю они вышли вместе, но стоило только впереди показаться темному силуэту, как Пень, шедший на два шага впереди девочки, застыл словно вкопанный. Та аж споткнулась, с размаху ударившись носом о его спину, и мельком отметила: а тень-то к старьевщику вернулась. Интересно, надолго?
У калитки зловещей кляксой маячил странный мужчина. Его черный костюм смахивал на провал в самой ткани мироздания, ибо ни материал, ни пуговицы разглядеть не представлялось возможным – будто гость был одет в первозданную тьму. Бледно-голубые глаза и необычные такого же цвета волосы выделялись меньше, чем шрамы на лице – вертикальные черные разводы, перечеркивающие веки от лба к середине щек смесью потекшей советской туши и сценического грима группы KISS. Опекун издал непривычный звук, буквально на грани слышимости, наподобие чуть заметного рыка, после чего упреждающе вскинул руку и заслонил собой подопечную. Доре стало искренне жаль лешего: вряд ли тот горел желанием принимать у себя Крионикса. Но раз приютил ее, пришлось.
– Александр Витольдович, все в порядке. Пропустите его.
– Вы абсолютно уверены?
– Да. Бабуля Беза не стала мешать, значит, намерения у нашего гостя добрые. – И поймав полный крайнего удивления взгляд, Пандора тут же поправилась: – В смысле не откровенно злые. В общем, ему сюда можно. – Девочка ободряюще взяла Пня за руку, и на секунду та показалась ей мягкой, будто покрытой шерстью. Опекун благодарно сжал ее ладошку и медленно, словно против воли, подошел к калитке, отворил дверцу и жестом пригласил незваного посетителя внутрь. Тот хмыкнул:
– А где сам деревянный солдатик? Ладно, и ты сойдешь. Чайку нам завари, ага.
– Как пожелаете, – скрипнул зубами Александр Витольдович, отступая вглубь сада и стараясь не поворачиваться к мужчине спиной.
Пандора еле-еле успела поймать опекуна за рукав и зашептала на ухо:
– Простите, насчет моего нового знакомого… Мы договорились встретиться в десять, но я, похоже, задержусь. Не могли бы вы предупредить Ганбату? У него нет телефона, и как еще это сделать, я не знаю.
Старьевщик нахмурился и задумчиво посмотрел на Крионикса:
– Идея оставить вас наедине с подобным существом кажется мне крайне дурной.
– Обещаю не причинять ему никакого вреда.
Александр Витольдович пару раз хлопнул глазами:
– Вообще-то меня беспокоит несколько иное.
Девочка скептически хмыкнула:
– Вы знаете, кто я.
– О да. Крайне уязвимое физически создание, способное подхватить ангину от малейшего сквозняка, – понимающе закивал опекун.
– Я не об этом! – вспыхнула Дора и, понизив голос, быстро зашептала: – Все правда будет хорошо. Родители научили меня, как поступать, если дела пойдут… не по плану.
Пень нервно огляделся, словно прислушавшись к шуму листвы окружавших их деревьев, и подытожил:
– Хорошо. Я принесу гостю чай и быстро извещу вашего друга о задержке. Только умоляю, никаких необдуманных действий. Я за вас головой отвечаю.
– Конечно.
Не считая этого краткого диалога, с подозрением поглядывающая друг на друга троица дошла до избы практически в полном молчании. Первым на крыльцо ступил старьевщик и тут же поспешно юркнул в дверь, которой, Пандора могла поклясться, раньше в стене не было. Сделав некую попытку книксена и дождавшись, пока мужчина в черном костюме кивнет, девочка после недолгих размышлений повела его в кабинет Александра Витольдовича. Опекун ведь обещал поддерживать камин горящим круглосуточно? Конечно, беседовать в одной комнате с открытым огнем было не очень-то вежливо по отношению к Криониксу, зато хотя бы отвечало базовым представлениям отца Пандоры о безопасности. А в таких вопросах к нему даже мама прислушивалась.
Началось общение с молчания: Пандора плюхнулась в кресло, поджав под себя ноги, и хорошенько закуталась в плед, а Крионикс, покосившись на второе, так и остался стоять в противоположном углу, подальше от камина, спрятав руки в карманы и неспешно разглядывая пейзаж за окном. Пару минут спустя Александр Витольдович подал чай в самоваре – учел специфику гостя, не иначе, – и, чуть поклонившись, удалился. Ворон проводил его задумчивым взглядом и только после этого заговорил:
– Видать, совсем припекло беднягу. И чего мучается? Помер бы – и вся недолга.
Дора хлебнула стремительно остывающего чаю и, пожав плечами, сухо ответила:
– Далеко не многие полагают конец жизненного пути идеальным выходом из ситуации.
– Да ну? – Крионикс хмыкнул. – А Королева? Я неоднократно предлагал свою помощь и всегда получал категорический отказ. Даже она выбрала смерть, а это о чем-то да говорит.
– Только о том, что Королева не занималась самообманом. Ваши слезы спасают тело, но лишают огня душу, делая существо живым, но не живущим. В мамином представлении и без воздействия мертвой воды у нее имелись некоторые проблемы с состраданием. Бесчувственный лидер наломал бы дров.
Крионикс кивнул:
– Логично. Обидно немного, но логично.
– Как и все, что она делала, – пожала плечами девочка.
Постояв у окна еще немного, гость наконец подошел на пару шагов ближе, по-прежнему не вынимая рук из карманов.
– Не то чтобы я сомневался… Скорее, недоумеваю. Маргаритифера и вправду умерла? Это не какая-то очередная безумная махинация на тысячу ходов?
Пандора вздохнула, попыталась отпить еще чаю, но, не сумев проломить ложечкой корку льда сверху, отставила чашку на столик и пессимистично подытожила:
– Да чтоб мы знали, вот серьезно.
– Но сами-то верите в ее смерть?
Настал черед Доры смотреть скептически:
– Вы видели, в каком раздрае был мой отец.
Крионикс отмахнулся:
– Ой, да он всегда в раздрае. То под приворотом, то, видите ли, врага всей жизни встретил, а то просто не с той ноги встал. Проблески адекватности вообще бывают?
– Не при вас, – честно ответила девочка.
Гость скривился:
– Как это типично.
Дора поплотнее закуталась в плед.
– Поймите правильно: сложно много лет
