на свете хочу, чтобы вы поняли меня неверно, – и, дождавшись внимания обоих, продолжил, словно прощался с жизнью: – А что мешает спрятать зонт внутри?
Патриарх изумился:
– Сударь, он же довольно большой, а вокруг множество лишних глаз, как я… Примерочные. Хм, спасибо, это довольно логично. Секунду, – с этими словами сопровождаемый удивленными взглядами Богдан Иванович поспешил обратно за ширму.
Идея была проста, очевидна, и даже немного обижало, что сам патриарх до нее не додумался. С другой стороны, судя по лицу юноши, собственную мысль тот не особо понимал. Какая подозрительно удобная форма шизофрении – с полезными советами.
Богатырь определенно настораживал. Богдан Иванович постепенно склонялся к выводу, что, положа руку на сердце, в ДТП ему не нравилось примерно все. Юноша был смазлив, откровенно молод, подкачан, свободен, рассекал на мотоцикле – в общем, по полному списку параметров безупречно подходил в пару Татьяне. В отличие от самого вампира.
Неприятное чувство засело где-то внутри. Иррациональное, глупое. Логика вовсю шептала: достаточно просто потерпеть, пара десятков лет – и назойливого богатыря не станет, тот состарится или же и вовсе умрет, так или иначе прекратив путаться под ногами. Однако сердце с такой аргументацией не соглашалось: если у патриарха ничего не получится, Татьяну постигнет та же участь, и это у них тоже было общим.
Под размышления подобного толка Богдан Иванович степенно вернулся в кабинку, с разрешения кассирши прихватив с собой несколько пустых пакетов. Закрывшись, порвал их на длинные полиэтиленовые полотна, в несколько слоев обернул зонт, туго перевязал и очень осторожно, словно держал в руках не увесистый сверток, а острое лезвие, примерился. Вздохнул. Повертел еще. Особого выбора не оставалось – зонт был в разы больше секретного телефона, который вампир носил в массиве клеток одной из рук, а значит, требовал непривычных мер. Без особого желания Богдан Иванович разделся, осторожно сложив одежду стопкой, опустил зонт на пол, лег рядом и медленно, сохраняя полный контроль над каждой клеткой, растекся вокруг него аморфной массой, постепенно собирая себя заново, но уже с «начинкой». Встал, оценил отражение в зеркале, поцокал языком. Оделся, распахнул шторку и вежливо подозвал консультанта:
– Простите, кажется, мы все-таки промахнулись с размерами…
Когда патриарх вампиров вернулся, зонта в его руках не наблюдалось, что несомненно выглядело плюсом. Явным минусом шло полное нежелание Дмитрия знать, куда эта хрень делась. Да и русалка смотрела на своего знакомого как-то странно, с подозрением, пока вдруг не выдала:
– Мне кажется или ты стал выше?
– К сожалению, иначе зонт не поместился бы полностью, а вампир на палочке – это как-то…
– Не продолжай, умоляю! Мне и так придется жить с этой мыслью, – поспешила оборвать поток объяснений Татьяна.
– Единственный способ разместить его, не ограничивая подвижность конечностей, – это несколько подрасти за счет увеличения внутренних полостей. Если подытожить, избавив вас от ненужных подробностей, – я готов. С кем поеду? – деловито осведомился патриарх.
– Можно не со мной? – жалобно подал голос Дима под хихиканье Лолы. Русалка лишь безразлично пожала плечами и махнула вампиру – пошли. Тот подчинился, кинув на ДТП странный взгляд, в котором, к собственному шоку, Димке померещилась признательность. Видимо, Богдана Ивановича близость к богатырскому телу тоже не особо прельщала.
Показывая дорогу, первые двадцать минут Дмитрий старательно петлял и непредсказуемо сворачивал, надеясь запутать Татьяну. Однако когда они наконец остановились у гаражного кооператива, та одной фразой разбила все его мечты:
– Не хочу расстраивать, но особого смысла во всех этих виражах не было – я живу неподалеку, через улицу.
Пытаясь сохранить лицо, богатырь условным кодом постучал в косяк не отличавшегося на первый взгляд от остальных гаража. Дверь тут же распахнул услужливый Лохматыч – да так и замер на пороге, оторопев. С испуганным видом уставился за спину Дмитрия, схватился за голову и стремглав бросился прочь. До ушей долетел испуганный шепоток:
– Ойлюли, ойлюли!
ДТП напрягся. Навстречу вышел непонимающий отец, обменялся с Татьяной подозрительными взглядами и предсказуемо забуксовал, вытаращившись на вампира.
– Бать, все нормально, просто раньше освободился. Это… – Дима хотел представить всех друг другу, но был остановлен властным жестом русалки.
– Сначала – главное. – И, протянув Кириллу термос, Татьяна скомандовала: – Пей.
Тот с подозрением открутил крышку, но, унюхав кофе, обрадовался:
– Господи, неужели хоть кто-то здесь думает о других? Спасибище тебе огромное! – с этими словами Кирилл сделал несколько больших глотков, явно из страха, что вот-вот отберут, одобрительно хмыкнул и вернул термос. На него шокированно воззрились остальные, и он ответил недоуменным взглядом. Первым молчание нарушил патриарх:
– Молодой человек, я знаком с сим напитком уже более пятнадцати лет, но со вкусом до сих пор не смирился. Сколько же вы его вылакали?
Кирилл пожал плечами:
– А что не так-то? Или ты только с молоком и сахарочком потребляешь?
– Мы раньше встречались? – прищурился Богдан Иванович.
– Не похоже. Хотя, если честно, не покидает ощущение, будто я тебя где-то видел, – пожал плечами Бляблин.
– В таком случае я бы попросил вас не забываться и обращаться ко мне с должным почтением.
– А ты, соответственно, чё за хмырь? – не оценил пафоса момента Кирилл.
– Патриарх вампиров собственной персоной, – с намеком в голосе отрапортовал Дима.
И конечно же, намек так и остался незамеченным:
– Ничего себе, в жизни бы не узнал. А эта фея с кофе – та самая русалка поехавшая, о которой ты говорил?
Да, что-что, а душой компании папаня явно был всегда. Татьяна, однако, его пассаж проигнорировала, хмуро кивнув в сторону молча, а от того нехарактерно уставившихся на нее домовят:
– Чего это с ними?
– С кем? – переспросил Богдан Иванович.
– А, ты ж не магический, – закатила глаза русалка, но пояснила: – Тут домовые. Чтобы увидеть – быстро-быстро моргай, пока не заметишь маленьких человечков. После этого замри, закрыв только один глаз.
Патриарх покорно приступил к миганию, Татьяна же повернулась к Диме:
– Так чего это они?
– Самому бы знать. Такое чувство, словно тебя испугались… Стоп!
Оба богатыря как по команде с прищуром посмотрели на русалку.
– Чернобровка? – осмелился предположить Дима.
– Она ж померла, – напомнил Кирилл. – Но ты прав, что-то тут нечисто. Словно призрака увидели.
– Кто такая Чернобровка? – Голосом Татьяны можно было морозить что угодно в промышленных масштабах.
– Мы подозреваем… – начал Дмитрий, – точнее, нам домовые сказали, но это ситуацию лучше не делает, что Чернобровка, некая девица, которую они боятся, словно повышения акцизов на алкоголь, – Королева. Глава Семьи. И это как-то связано с русалками. Сейчас, где-то должен быть портрет… – Пошарив, ДТП протянул Татьяне творчество народа-страдальца. Теперь как по команде переглянулись и хором выдали имя уже она с патриархом:
– Марго!
– Что?
Внутригаражный уровень взаимного непонимания рос в геометрической прогрессии.
– Эта ваша Чернобровка не просто связана с русалками, – покачала головой бариста, внимательно вглядываясь в схематичный рисунок. – Она и есть русалка. Моя одинаковка. Марго.
Кирилл пару раз кашлянул в кулак.
– А можно краткий экскурс для тех, кто пропустил предыдущую пару сезонов? Какая еще одинаковка? Близняшка, что ли?
Татьяна дернулась и как-то очень недобро сощурилась, но патриарх поспешил вмешаться:
– Боюсь, если доверить разговор с вами моей спутнице, большую часть ее аргументов придется извлекать хирургическим путем. Я готов рискнуть объяснить разницу в терминологии, если никто из присутствующих не против.
Бариста махнула рукой, богатыри тоже не нашли возражений. Вампир открыл было рот, но тут мимо его лица проплыл тетрис: невидимая прочими Лола решила, что брейнсторминг ее не касается. Гости проводили воспарившую к потолку приставку недоуменным взглядом и синхронно уставились на Диму. Тот пожал плечами:
– Ничего особенного. Одно из проявлений моей, как вы выразились, шизофрении.
Патриарх крайне задумчиво кивнул, но все-таки приступил к объяснениям:
– Дело в том, что даже чисто терминологически русалок нельзя называть близняшками или двойняшками. Сестрами – да, но сестринство это скорее духовное: никто из них не является кровными родственницами, дамы не рождаются привычным нам способом и у них нет родителей. Настолько схожих внешне раньше тоже не встречалось, и эти две сударыни, насколько мне известно, единственный прецедент. С появлением Татьяны и Маргариты в русалочьей среде возникло слово «одинаковки».
– Такое вообще есть? – недоуменно выгнул бровь Бляблин.
– Теперь – да.
– То есть мы имеем двух абсолютно похожих дамочек, но называть их близняшками нельзя, потому что обидятся?
– Если кратко подытожить – да, примерно так, – скрипнул зубами Богдан Иванович.
– А, ну сразу бы и сказали. Сорян, не хотел, – кивнул Татьяне Кирилл. Та чуть ухмыльнулась, но извинения, кажется, приняла. Тем временем отец года продолжал: – На самом деле это даже немного радует, если честно. Поскольку, опять же, по словам домовых, я вроде как был мужем этой
