Двое задних немедленно последовали их примеру, но это «немедленно» в действительности растянулось на долгие, еле ползущие секунды.
Пока полицейские выбирались — хотя Стас уже сомневался, что они настоящие штатные сотрудники местного подразделения МВД, — пока закрыли свои дверцы, оказавшись перед передними, которые к этому времени успели сами собой раскрыться, прошло немало времени. Во всяком случае, достаточно, чтобы Стас успел обдумать допустимый уровень своего вмешательства и его возможные последствия.
Четверых для Малыша слишком много, — сделал он вывод.
Вскинув револьвер, он выстрелил. И, хотя расстояние для столь миниатюрного, почти игрушечного оружия было великовато, он знал, что не промахнулся, еще до того, как заднее стекло «Уазика» разлетелось на мелкие осколки.
Первая пуля в стандартной револьверной обойме не являлась, как остальные, пластиковой капсулой с мгновенно вскипающей при разрыве оболочки дурманящей жидкостью. А представляла она собой полую керамическую сферу, предназначенную для выбивания оконных стекол или удаления с линии огня других легких препятствий.
В данном случае преграда была стеклянной, и вышибной заряд сработал как надо.
Отморозки в форме, уже ухватившиеся за ручки передних дверей, рефлекторно остановились и повернули головы на звук удара и лопнувшего стекла.
Эта заминка оказалась для них роковой.
Два следующих выстрела, произведенные Стасом, уложились точно в цель. Точнее, в разбитый прямоугольник не такого уж и большого заднего окна «УАЗа».
Пролетев по салону, капсулы с парализующей жидкостью во что-то в итоге угодили — Стасу оставалось лишь надеяться, что это окажется не ветровое стекло, на котором последующая экспертиза, если, конечно, она будет проводиться, сможет углядеть следы попадания — и, разорвавшись, наполнили салон густым розовым туманом — мелкой взвесью дурмана пополам с его же парами.
Розовые клубы, повалив в открытые двери, лизнули недоумевающие лица копов. Через секунду два бесчувственных тела мягко опустились на растрескавшийся асфальт.
Двое передних стрелков едва ли не могли воспринять это маленькое происшествие в своем уже дальнем тылу. Они все еще стреляли из своих «Макаровых», войдя в ажиотаж бессмысленной скоростной пальбы. Но дамочка, насколько мог заметить Стас, уже успела покинуть негостеприимный тоннель. Оставалось лишь надеяться, что без серьезного физического ущерба.
Азарт Стаса — нормальный рабочий азарт волкодава, вышедшего после вынужденного простоя на новую опасную охоту — стал холодным и собранным. Он быстро прикинул: двое отморозков с пистолетами все еще находились в пределах его досягаемости. Два-три выстрела из газовика, с прицелом на стены или свод тоннеля ближе к выходу, и этих двоих будет ждать та же участь, что и задних. Проснутся они через несколько часов и мало что будут помнить, кроме своей лихорадочной стрельбы и так ни к чему и не приведшей погони.
Но было еще, кроме риска для Малыша и, естественно, женщины, нечто более важное, может быть, самое важное — задание. Операция может затормозиться, а то и совсем зайти в тупик, если два лишних выстрела разрушат легенду Малыша. Его дела и так-то идут не очень хорошо, а что будет, если эта дамочка поймет, что он подкатился к ней не один, а с хорошим прикрытием.
Нет, решил он, легенду трогать нельзя. Она слишком дорого дается. В нее уже вложено непропорционально большое количество усилий. Контакт с дамочкой буквально на глазах обретает ценность государственного визита со встречей коронованных особ.
Стас тихо, но четко шепнул в микрофон:
— Малыш, к вам бегут двое. У них пистолеты.
Оперативник, который по исполняемой роли был сейчас не младшим, а главным, ответил после короткой паузы, заставившей Стаса начать нервничать — а ну как Малыш подставился ненароком под одну из пуль:
— Ясно.
— Я могу снять их сзади, если ты не справишься.
— Не надо. Я справлюсь.
В еле слышном шепоте товарища Стас отчетливо различил здоровую злость. Он скупо, почти одними губами, улыбнулся.
Теперь он верил: Малыш действительно справится.
2
Снайпер дошел до угла и, не раздумывая ни секунды, свернул направо, решительно вклинившись в людской поток, все еще густой, несмотря на заметный спад.
Капитан понял, что дальше медлить нельзя.
Схватив с заднего сиденья куртку, он распахнул дверцу и выскользнул наружу, в холод и дождь. Так, теперь закрыть замок на ключ, чтобы в его отсутствие в машину не пробрался угонщик. Включить сигнализацию. Для надежности вытянуть из гнезда антенну — вдруг кому-то из них придется покинуть километровый радиус, позволяющий общаться напрямую, и тогда связь пойдет через установленный в машине усилитель.
Ну вот вроде бы и все. Уже на ходу Капитан натянул на себя непромокаемую куртку, порывшись в кармане, нашел и напялил на голову кепку. Попутно удостоверился, что оба пистолета — «Стечкин» и «глок» — находятся на месте
Достигнув перекрестка, Капитан оглянулся. «Жигули», почти незаметные в уплотнившихся сумерках, стояли в сиротливом одиночестве, приткнувшись к бровке тротуара. Одиночество — это плохо. Когда машина одна, она бросается в глаза.
Но вот, свернув с проспекта, мимо Капитана проследовала черная «Волга». Проехала метров двадцать, замедляя скорость. Остановилась, не доехав до «Жигулей» каких-нибудь десять метров.
Самое главное — не оборачиваться. Не привлекать к себе внимания. Сейчас он просто один из множества прохожих. Аноним в безликой толпе.
Зеленый кружок светофора — той его урезанной версии, что предназначена для пешеходов. Горящая надпись: «Идите». Капитан пошел вместе с остальными, пересекая проезжую часть.
Снайпер в просторном плаще мелькнул в просвете толпы далеко впереди.
Надо его нагнать. Угроза, от него исходящая, более реальна и непосредственна, чем та, которую могла нести в себе загадочная «Волга». Не нравилась она ему, эта непонятно для чего остановившаяся у «Жигулей» оперативников машина. Но сейчас он оказался в положении человека, вынужденного из двух зол выбирать то, что представляет наибольшую опасность.
На самом углу, уже заходя в мертвую для просмотра из «Жигулей» зону, Капитан все же обернулся. «Волга» как стояла, так и продолжала стоять. Никто из нее не вышел. За темными стеклами внутренности салона остались невидимыми.
Нет, не случайная эта машина, подумалось Капитану.
Он даже не стал анализировать — откуда взялась у него эта уверенность. Операция началась так, что никакой другой вариант уже не казался естественным.
Да и сама марка авто — старая, давно снятая с производства, не могла не вызывать подозрений. Уж слишком явственно за таким выбором проглядывала идея маскировки. Та самая, которой руководствовался и он сам, выбирая в качестве рабочих «колес» потрепанные «Жигули».
Снайпер впереди неторопливо поднялся по невысоким ступеням и вошел в раскрытую дверь. Капитан поспешил за ним.
А неприятная уверенность все не отпускала его. Капитан знал, что за спиной у него остается опасность.
3
Меч я опустил. И даже более того — убрал так, что сразу его невозможно было увидеть. Он стоял, вонзившись в асфальт концом клинка, а рукоять я прижал левой рукой к боку — так сильно, что гарда больно врезалась в бедро.
Эта боль вдруг показала мне, что я лишился нужного настроя. Я потерял концентрацию и, вполне возможно, точность действий, а все потому, что я упустил контроль над своими эмоциями.
Я даже знал причину этого, и заключалась она отнюдь не в пистолетной стрельбе и пролетевших в каком-нибудь метре от меня пулях. Нет, все дело было в крови, сочащейся у девушки из плеча. Стрельба могла быть всего лишь средством психологического давления, но вот кровь… Она-то как раз свидетельствовала о том, что все было всерьез.
То, что полицейские работали на подстраховке у бандитов — а так по всему и выходило, — нисколько меня не удивило: за время работы в организации я повидал многое и хорошо уяснил, что правоохранительные органы слишком часто в реальности всего лишь дублируют на своем уровне и своими методами работу организованной преступности. Но сознательное, целенаправленное убийство — это все-таки слишком.
