— Славка…
— Что?
— Понимаешь, я только что… — Бурик замялся. Даже в полумраке подземелья было видно, что он покраснел.
— Слушайте, да что случилось?! — Добрыня не на шутку встревожился. — Что вы оба, как будто вас пыльным мешком по голове?
— Я отдал ему Тайную эту… Сущность.
Добрыня обалдело мигнул.
— И как ты это сделал?
Бурик потупился.
— Я сам не знаю. Просто Антонио стало совсем плохо. Ну вот я и…
— Да… — только и сказал Добрыня. — Молодцы. И что теперь?
— Не знаю, — повторил Бурик. — Ничего, наверное. Но ему уже лучше. Да, Антонио?
— Что? А, да. Только голова еще немножко болит.
— Пройдет… — ответил Добрыня, поворачиваясь к двери, и вдруг замер, вспомнив дикий крик, который долетел до него туда, где не было ни Времени, ни Пространства.
Он повернулся к Бурику и хмуро спросил.
— Больно было?
Бурик смутился еще больше.
— Очень, — ответил он одними губами. Сказать что-то вроде «да ерунда…» он почему-то не смог.
Добрыня понимающе помолчал, потом снова повернулся к двери.
— Ну что, взяли?
Вместе с Буриком они просунули пальцы в щель и потянули дверь на себя. Раздался громкий скрежет. Искаженным эхом он отозвался в дальних проходах. Словно в ответ на него где-то поблизости раздался уже знакомый грохот.
— Не нравится мне этот гром… — проворчал Добрыня, первым влезая в открывшуюся дверь. Вниз вели вполне современные бетонные ступеньки.
— Что это? — испуганно спросил Менегелло. — Что это грохочет?
— Началось, — спокойно ответил Магистр. — У меня нет необходимости вас наказывать — теперь уже мало кто спасется.
Карло Менегелло выбежал из кабинета и метнулся к ближайшему лестничному стояку, который называли «мраморной лестницей», — нужно было как можно скорее добраться до верхнего уровня Контура. Поговаривали, что там есть забытая потайная лестница и выход на вершину одной из Пизанских гор. Никто этой лестницы никогда не видел (как и многого из того, о чем говорилось в кулуарах Центра), но никто из сотрудников Контура не сомневался в том, что она существует.
Узкая винтовая лестница обнаружилась на верхнем уровне почти сразу. Ведущая к ней дверь даже не была заперта. Тяжело дыша, Карло преодолевал один круглый пролет за другим, на чем свет стоит кляня себя за то, что не попытался найти эту лестницу раньше. Да, конечно, следили за каждым шагом. Но ведь ему, смотрителю шлюзов и гидравлики, ничего не стоило запудрить мозги сотрудникам службы безопасности — этим тупицам со шрамами по всей морде.
Услышав странный шум, он взглянул вниз и понял, что не успеет. Мощным водоворотом снизу поднималась вода. Карло поднял голову. В полумраке верхнего уровня показалась фигура высокого человека в светлом балахоне. В руках у него был старинный фонарь с трепетным желтым огоньком. «Выход!» — понял Менегелло.
— Вы-ход! Вы-ход!! — повторял он, прыгая сразу через две ступеньки. — Он показывает мне выход!
Достигнув последней площадки, Карло увидел, что место, где могла быть дверь, замуровано белым кирпичом. Никого рядом с ней не оказалось.
— Ку… куда же ты подевался…
Не было ни двери, ни какой-либо ниши, куда бы мог спрятаться человек с фонарем. Только голые стены, выкрашенные в спокойный голубой цвет. Из этого помещения был только один выход — вниз по винтовой лестнице. Но оттуда стремительно поднималась вода.
Карло не мигая смотрел на приближающийся поток. В нем плавали обрывки бумаг, какие-то деревяшки и почему-то дохлые крысы.
— Смотрите, рельсы! — сказал Бурик. — Почти как в метро. Интересно, а поезда тут ходят?
— Ты хочешь дождаться? — спросил Добрыня. — Прямо до «Войковской»?
— А что такое метро? — не отставал от него Антонио.
— Да ну вас на фиг! — беззлобно ответил Бурик. — Лучше скажи, где выход, который ты нашел.
— Да я не то чтобы нашел, — смутился Добрыня. — Просто подумал, что он, наверное, где-то здесь. Воздух-то свежий…
Бурик втянул носом.
— Ага… Точно. И дует, кажется, оттуда.
Бурик указал в сторону ближнего тоннеля, в темноте которого терялись убегающие рельсы.
— Пошли?
— Погоди, надо подумать.
Добрыня послюнявил палец и только поднял его вверх, чтобы уловить направление движения воздуха, как из двери, из которой они только что вышли, хлынула вода. Поток был настолько сильным, что весь периметр двери превратился в бурный пенный источник. Его огромная струя доставала почти до противоположной стены. Рельсы начали быстро скрываться под слоем воды. Забранные в каркасы белые лампы, освещавшие загадочные пути мутным светом, удивленно мигнули.
— Бежим!! — крикнул Бурик онемевшим от неожиданности Добрыне и Антонио.
Поднимая тучи брызг, мальчишки помчались к ближайшему тоннелю. Им вслед рокотали потоки воды.
Западный склон скалы, весь увитый диким виноградом, обрывался бетонной стеной в полтора человеческих роста. В ней зияло несколько воздухозаборных отверстий. Монах указал на них.
— Это жабры подземного монстра…
Чуть правее темнела надпись, набрызганная из баллончика с несмываемой краской: «Welcome to HELL!»[33] Монах никак ее не прокомментировал, а Стас решил не спрашивать, кто же ее написал, если это место столько лет пустует.
Прямо перед нимивыросла высокая скала с остатками древней сторожевой башни на вершине.
— Козья башня… — задумчиво произнес Стас.
— Я знал, что вы вспомните это место, — ответил его спутник, предпочитавший всю дорогу либо отмалчиваться, либо отвечать междометиями.
Под ногами показались остатки заброшенной одноколейки. В некоторых местах слой многолетней ржавчины на рельсах соседствовал с отполированными до блеска участками. Стас подивился такой странной неравномерности износа, но, вспомнив, как по этим рельсам когда-то катился поезд-призрак (катился реально, словно какая-нибудь пригородная электричка — правда, грохотал и скрипел неистово…), решил не заострять на этом внимания.
Монах остановился.
— Мы уже пришли? — спросил Стас.
— Нет, — услышал он. — Но с этого момента у меня нет права следовать за вами.
— Почему? — не то удивился, не то растерялся Стас.
— Это место — спорная территория. В ряде случаев нам приходится соблюдать нечто вроде вооруженного нейтралитета.
Стас усмехнулся.
— Значит, вам запрещено вмешиваться?
Монах помолчал. Глянул на Стаса своими острыми глазами.
