— Ох, какие мы сегодня грозные…
— И правильно! Поучи меня еще, как кофе варить…
— Все-все, умолкаю… Ученого учить — только портить.
Вовка снял с плиты раскаленную турку.
— Рассказывай, — потребовал он, разливая кофе по чашкам.
— А чего рассказывать… — Стас на мгновение замолчал, вдохнув ни с чем не сравнимый аромат и лишний раз отметив, что варить кофе «по-вовкиному» ему не научиться никогда. — Опять отказали в регистрации. Говорят, нужна доверенность от родителей. Хотел послать их к родителям Антонио, прямиком в восемнадцатый век. Римскими цифрами. Слава Богу, удержался.
— Действительно… — посочувствовал Вовка, прикинув про себя, как прозвучал бы из уст Стаса посыл на XVIII.
— И что мне теперь с ним делать? — спросил Стас.
— Как — что! — ответил Вовка тем решительным тоном, каким обычно констатируют уже свершившиеся факты. — Для начала ты его усыновишь.
— Я?! — праведно возмутился Стас. — А почему не ты?
— Ну, как тебе сказать, я… а у меня, в отличие от тебя, нет опыта семейной жизни.
— Если жизнь с Ликой ты называешь семейной, ты глубоко ошибаешься!
— Интимные подробности ваших отношений, — перебил Вовка, — меня интересуют меньше всего. А парню нужны прописка, образование, и… какие-никакие родители. Так что придется тебе с Ликой опять сойтись. По крайней мере появился неплохой формальный повод. Слушай! А может, с Татьяной, а?
— Нахал… — с горьким удовольствием выдохнул Стас.
— Не махал, а дирижировал, — отмахнулся Вовка, убирая опустевшую турку в раковину.
— А как же школа, страховой полис… — Стас, похоже, заранее начинал прогибаться от всех этих потенциальных проблем.
— Придумаем что-нибудь… — Вовка беспечно повел плечом. — Смотри, как быстро он адаптировался.
— Феноменально талантливый парнишка. Уже и не скажешь, что прямиком из восемнадцатого века.
— И еще, Стас, обязательно запиши его в музыкальную школу. Хотя можно бы и прямо в консерваторию. Курс эдак… Да чего торговаться — на пятый!
— Легко тебе говорить, — упавшим голосом проговорил Стас.
— Уже легко, — согласился Вовка. — Сам ведь знаешь, Москва — жестокий город. Но если уж примет, то со всеми потрохами.
— Если примет… У нас с тобой ведь нет нужных связей.
— Да… — Вовка почесал в затылке. — Но зато у нас есть Люба!
— Прямо всемогущая особа! — скептически хмыкнул Стас, с удовольствием отхлебывая из чашки.
— Нет. Просто она умеет дружить.
— Ну и женился бы на ней в свое время!
Вовка сразу помрачнел.
— «Свое время» давно кончилось… У нее уж и сынишка подрастает.
С этими словам он взял со стола телефонную трубку и набрал номер.
— Привет! Что? Да дела, как дела… Конечно. Если не откажешь. Да. Ладно, Люб, не будем мелочиться — нужно всего-навсего помочь усыновить двенадцатилетнего мальчишку. Да, сироту. Круглого. Что? Очень круглого — все триста шестьдесят градусов. Но не просто сироту, а иностранца. Итальянца. Нигде не зарегистрированного. Нет, падать не надо — я ведь не успею приехать и тебя подхватить. Успокойся, не надорвусь. Да нет, не мне — я еще маленький… Стасу. Да, так получилось. Он вот стоит рядом и клятвенно обещает, что со временем обязательно заведет своих, а пока… Я тебе замахнусь! Нет, это я не тебе — Стас тут клешнями машет. Ага… Расскажу. Обещаю. Угу. Угу. Где? В городской думе?? А он… надежный? Кто дурак? Он?! А зачем нам дурак? Ах, это я дурак… Как?! Ух, какие мы слова, оказывается, знаем… Хорошо, позвоню вечером. Целую.
Наконец Вовка положил телефон на стол.
— Она меня обозвала.
— Как?
— Малоцензурно.
— И правильно сделала. А по существу что-нибудь сказала?
— Сказала, что моя идея настолько бредовая, что… может сработать.
— Беда с этими умными женщинами! — резюмировал Стас.
— Ага… Ну как ее после этого не любить? А ты говоришь…
— Да я ничего не говорю, — ответил Стас. — Сам знаешь, в вопросе сводничества я вторичен и банален. Ну, что она еще сказала? Есть надежда?
— Да. В общем, есть там у нее кто-то в гордуме. Занимается проблемами детства.
— Гхм!.. Боюсь, это как раз по адресу. Ибо у нас тут самая что ни на есть проблема детства. Свари-ка мне еще кофе. За чашкой лучше думается… Хотя погоди, теперь я позвоню.
Он взял у Вовки трубку и набрал номер.
— Мне выйти? — спросил Вовка, поднимаясь.
Стас помотал головой.
— Алло, Лика? Привет… Узнала? Да, можно сказать, что по делу. Ты у меня кое-что забыла. Где? Под кроватью… А ты угадай! Так и быть, с трех раз. Ну? Не угадала. Теплее… Что? Слушай, ну не до такой же степени! Уфф… — Стас утер лоб. — Нет, конечно не это! Ты неисправима… Эх, ладно, сдаюсь. Ты забыла свои напольные весы. Да. Мерзкий и лживый агрегат! Как ты жила без него весь этот год, — не представляю. И без меня… Ладно-ладно… Я перезвоню завтра. Тем более есть о чем поговорить. Что? Учи итальянский! Может пригодиться в ближайшее время. Нет, не издеваюсь, ибо серьезен, как никогда. Все, целую.
И уже Вовке:
— И нечего так глумливо улыбаться! Вари давай кофе…
Пока Стас и Вовка решали на кухне свои нелепые взрослые проблемы, мальчишки сидели в вовкиной комнате, смачно хрустели чипсами и с неподдельным интересом рассматривали большой иллюстрированный альбом «Виды Венеции», купленный Стасом на венецианском вокзале за баснословные деньги.
— А вот Арсенал, — сказал Антонио, — я помню. У Этторе там отец работал.
— А Этторе — это кто? — ревниво спросил Бурик.
— Мой друг… — грустно сказал Антонио. — А вот Старые Прокурации около Собора. Мы там играли… А это колокольня — она самая высокая в Венеции. С нее даже видно…
— Эй, переводите! — возмутился Добрыня.
— Учи итальянский, — парировал Бурик. — Я давно тебе говорил. Хочешь, учебник дам?
— Ну уж нет!
— Правильно, — поддержал Добрыню показавшийся в дверях Стас. — Извольте говорить по-русски! Раз уж оказались в нашей благословенной стране. Какие планы у честнóй компании?
— Cosa vuol dire «честнóй»?[35] — спросил Антонио у Добрыни.
— А шут его знает, — честно признался тот. За неделю пребывания Антонио в их компании он худо-бедно научился понимать некоторые вопросы, задаваемые на итальянском языке. Другое дело, он не всегда мог на них правильно ответить. Особенно по-итальянски…
— Значит так, мужики, — сказал Вовка, появляясь в дверях и бесцеремонно оттесняя Стаса в коридор. — По стакану сока каждому, и чтоб до десяти вечера я вас тут не видел. Вон погода какая стоит на дворе, а вы в квартире торчите!
