Отвернувшись от трупа, Капитан приоткрыл дверь, бросил вокруг быстрый оценивающий взгляд, спокойным шагом пересек тамбур и вышел на улицу, в мирную беспечную жизнь.
Только теперь он знал, что эта мирная картина — всего лишь иллюзия.
Под безмятежной красочной заставкой скрывалась совсем другая, теневая сторона жизни, где назревало и уже начало происходить что-то опасное и серьезное. Очень серьезное.
В этом городе действительно имелась работа для Команды Смерти.
3
После ухода женщины и последующего разговора с товарищами я опять подошел к окну и долго стоял, глядя в темноту. Лиза. Елизавета. Это имя отдавало стариной. Девятнадцатый век, дворяне и разночинцы, война и мир, униженные и оскорбленные.
Тряхнув головой, я отогнал эти путанные ассоциации. О чем тут думать? Имя могло быть и не настоящим.
А потом я заметил, что темнота в окне складывается в квадратики. Странно. Какая-то геометрическая иллюзия.
Странно и непонятно.
Когда мы зашли сюда — вернее, проникли, — небо было еще отчасти светлым, а когда женщина (Лиза) уходила, фон окна окончательно потемнел, но оставался однородным. Я видел лишь ее силуэт, и, когда он исчез из проема, отвернулся, чтобы обследовать помещение.
Что бы это могло быть?
Версий у меня возникло сразу несколько, но в данной ситуации проще было проверить их на практике, чем заниматься бесплодными гаданиями.
Я запрыгнул в амбразуру окна и пролез на четвереньках вперед. Моя вытянутая рука наткнулась на пыльное, почти непрозрачное стекло. Что ж, это понятно: уходя, женщина закрыла окно, чтобы при дневном свете распахнутая оконная створка не бросалась в глаза. Или, скажем, ночью в окулярах инфракрасного бинокля возможного наблюдателя.
Похвальная мера предосторожности, ничего более. Если она провела здесь достаточно продолжительное время, и ее до сих пор не нашли, при всех возможностях ее преследователей, то ее меры маскировки должны быть на высоте.
Я уперся пальцами в трухлявую деревянную раму, осторожно толкнул. Окно открылось на ширину ладони и во что-то уперлось.
Сунув руку в образовавшуюся щель, я нащупал стальные прутья. Решетка. Провел рукой сверху вниз. Снаружи на решетке обнаружился внушительный висячий замок. Запертый.
Вот так штука! Выходит, уходя, женщина закрыла меня на ключ.
В качестве кого? Узника? Или это всего лишь попытка уберечь меня от опасности?
Разумеется, отмычек у меня не было, но в кармане лежал сложенный в несколько раз кусок тонкой стальной проволоки. Вещь абсолютно невинная, но в некоторых случаях совершенно незаменимая. Как, например, сейчас.
Я уже сунул руку в карман, но задумался. Открыть замок мне ничего не стоило. Но что дальше? Моим заданием было установить контакт с «объектом», и я его установил. Правда, контакт оказался так себе: женщина, как выяснилось, мне не доверяла, да и ничего конкретного по поводу происходящего в этом городе я у нее не узнал.
Но что из этого следует? Пожалуй, только одно — надо продолжать работу в том же направлении.
Придя к такому выводу, я почувствовал себя уверенней. Прикрыл окно. Пятясь, вылез из оконной ниши. Спрыгнул вниз.
Несколько минут потратил на более внимательное обследование помещения. Оно было обширным, но, за исключением обжитого угла, ближнего к окну, и кучи древнего строительного мусора у дальней стены, совершенно пустым. Если здесь и были какие-то тайники, то я их не нашел. Да, впрочем, не сильно-то и искал. Во-первых, сейчас слишком темно для этого, а во-вторых, как любой не знакомый с обстановкой человек, я не мог в процессе поиска не оставить следы. Одно дело — беглый осмотр, естественный для новичка, впервые попавшего в такое место, и совсем другое дела — тщательный обыск, указывающий не просто на любопытство, а на профессиональный интерес.
По этой причине я не стал рыться и в двух картонных коробках, стоящих у стены.
Вспомнив о своем многострадальном мече, я вытащил его из промокшего брезентового чехла и положил на одну из коробок. Пусть просыхает.
Делать мне было совершенно нечего. После событий сегодняшнего вечера, слишком уж бурных на мой вкус, переход к пассивному ожиданию дался мне с большим трудом. Мне пришлось сознательно расслаблять напряженные мышцы. Пока что, похоже, мне лично ничего не угрожало, и разумнее было бы потратить время на отдых.
Как только ушло напряжение, на меня навалилась усталость. Я бы благополучно заснул, но из дремоты меня вырвал голос Капитана:
— Малыш, ты как?
С трудом сдержав зевоту, я ответил сонным голосом:
— Со мной все в порядке. Собираюсь прикорнуть.
— Ты один?
— Сейчас, да.
— Я считаю, тебе нужно уходить оттуда.
Я потер глаза, в которые будто насыпали песку.
— Почему?
— Во дворе на меня напали. Человек с мечом и метательным ножом.
— Женщина?
— Неизвестно. Возможности разглядеть у меня не было. Но двигается он бесшумно и очень быстро. К тому же, похоже, знает здесь все ходы и выходы.
Моя сонливость быстро исчезала.
— И еще. Я обнаружил бригадира. Мертвого, с отрубленной рукой и рублеными ранами на шее и туловище.
— Черт!
Факты начинали складываться в картину. Пока еще неполную, но достаточно мрачную. Я не был уверен, что так уж жажду разглядеть ее всю целиком.
— Это не все. Старуха-вахтерша, что пустила меня в туалет, тоже мертва. Резаная или рубленая рана шеи.
Я помолчал. Слишком дикие факты, чтобы сразу их переварить. Я попытался проанализировать свои ощущения.
— Вы считаете, это женщина?
К моему удивлению, Капитан ответил не сразу. Значит, он всерьез пытался найти ответ на мой вопрос.
— Я ничего не считаю, Малыш, — сказал он наконец, и я заметил, что тон его немного изменился. — У меня не хватает фактов, чтобы делать выводы.
— А разве я здесь не для того, чтобы добыть эти факты?
Тут я понял, что всего лишь занимаюсь словесной эквилибристикой. Другими словами, тяну время. Похоже, на уровне интуиции мое мнение уже сформировалось. А вот у Капитана, в отличие от меня, кроме готового решения было еще и много всяких «но», которые в сумме могли и перевесить. Пока, во всяком случае, он не отдает мне прямых приказов.
— Тот, кто напал на меня с мечом, невысокого роста, худощавого телосложения, и, судя по следам, носит обувь небольшого размера.
Вновь у меня в голове взметнулся сумбурный ворох мыслей, но вновь опал, образовав все ту же устойчивую комбинацию.
В моем шепоте прозвучала решимость, которую, возможно, я сам испытывал в гораздо меньшей степени:
— Я не верю, что она могла их убить.
— Да? Малыш, давай смотреть правде в глаза. Эта женщина скрывается, за ней охотятся. Она вполне могла воспользоваться своим мечом. Ведь ее-то саму хотят убить по-настоящему. В такой ситуации любой стал бы защищаться всеми доступными способами. Меч, как мы знаем, ей доступен.
— Бригадир — может быть, если бы он попытался стрелять. А он ведь пытался, да?
После короткой паузы Капитан был вынужден признать:
— Судя по отрубленной руке с пистолетом, пытался.
— Но не старушка-вахтерша. В это я никогда не поверю.
Капитан опять задумался. Я не сомневался, что последняя жертва и его самого приводила в смущение. Что-то в ней было не так. Это убийство мог совершить маньяк или совсем уж безжалостный профи, не оставляющий за собой ни одного свидетеля. Но, если уж на то пошло, настоящий профессионал крайне редко идет на убийство совершенно постороннего человека. Есть масса способов обезвредить его без всякого насилия или, на худой конец, с дозированным насилием вроде оглушающего удара по затылку.
— Мы ведь не знаем ее, Малыш, — сказал наконец Капитан.
Я постарался сформулировать свои ощущения как можно корректней:
— Мне кажется… Во всяком случае, у меня такое впечатление, что эта женщина не является преступником.
— Если человека зажать в угол и создать ситуацию смертельной опасности…
