времена, — произнёс Петр. — Алкоголь без меры, всякие таблетки мутные. И это кумиры молодежи.
Я только кивнул, глядя за происходящим на экране. А в душе появилось и разрасталось беспокойство.
Кадр сменился, и на экране снова покащалась студия. Ведущие попросили прокомментировать видео. Девушка скромно сообщила, что проверкой будет заниматься жандармерия, и делать выводы пока рано. Рыжий же не разделял эту позицию, и с ходу заявил, что эти люди продали Империю, забыли про Высшего и Императора, и впали в порок, блуд и содомию. Что всех этих людей необходимо установить и устроить им общественное порицание и гражданскую казнь. Я вздохнул и покачал головой:
— А этот мастер умеет выступать. Блестящий оратор, первоклассный юморист-провокатор. Ему бы в «Искаженное зеркало». Или «Полный зал».
Пётр отвлекся от просмотра передачи и взглянул на меня:
— Это депутат государственной думы Илья Ломов.
Это имя мне ни о чем не говорило, потому я не ответил. Отставил в сторону пустую кружку и встал с кресла:
— К сожалению, нам пора, мастер Муромцева.
Девушка кивнула:
— Машина уже ждет. Идемте, мастер Юсупов.
* * *
Автомобиль выехал из ворот особняка, и я откинулся на спинку сиденья. Взглянул в окно, думая о полученной утром информации. Виктория то и дело косилась на меня в зеркало заднего вида, а затем не выдержала и уточнила:
— О чем задумались, мастер Юсупов?
— Да про эту закрытую вечеринку, — ответил я.
— Одобряете подобное поведение? — хитро сощурилась секретарь.
— Мне плевать, как люди проводят свой досуг, если это не противоречит нормам права, — просто ответил я.
— Тогда чего про нее думать? — удивилась девушка.
— Не так давно я слышал про одну «закрытую вечеринку», — не вдаваясь в подробности, ответил я. — И то, что я слышал, мне, мягко говоря, не понравилось.
— Вы про развлечения в загородном особняке Островского? — уточнила девушка.
— Не знаю, чье было жилище, но развлечения там были весьма специфического вкуса, — честно ответил я, вспомнив воспоминания Ксении. — Мне таких не понять.
— Не думаю, что эта вечеринка была похожа на то, о чем вы говорите, — произнесла девушка, но в ее голосе я услышал сомнение. — Так или иначе, Синод и Братство во всем разберутся.
Я только кивнул, глядя в окно. Скорее всего, девушка была права. Иначе зачем снимать на видео вещи, за которые можно попасть на каторгу? Да и мало ли в империи дворян, которые любят развлечения на грани приличия?
От этой мысли я немного успокоился. И когда машина въехала на территорию комплекса, я уже и думать забыл про эту вечеринку. Вышел на парковке, взглянул на небо, где парили птицы-миньоны. И направился к корпусу лекарни.
Уже в холле у турникета я похлопал себя по карманам, запоздало подумав, что забыл пропуск дома. Достал было телефон, чтобы позвонить Лидочке, но из комнаты дружины выглянул улыбающийся Коля:
— Доброе утро, мастер Юсупов, — произнёс он. — Меня предупредили, что вы сегодня работаете. Проходите.
Он нажал на кнопку турникета, пропуская нас с Муромцевой в корпус.
— Спасибо, — ответил я. — Как у вас дела?
— Благодаря вашей терапии намного лучше, — с улыбкой ответил парень. — Думаю, что без нее я бы не смог спать спокойно.
— Если что — сразу иди ко мне. И помощнице моей скажи, что я велел без очереди впустить, — предупредил я и направился к лестнице.
— Спасибо, Василий Михайлович, — ответил дружинник.
Боковым зрением я заметил, как Муромцева удивленно взглянула на меня. Но не стал ничего уточнять.
Мы поднялись по лестнице, свернули в нужное крыло и прошли к кабинету, на двери которого красовалась табличка с моим именем. Я открыл дверь, прошел в приемную:
— Доброе утро, Лидия, — произнёс, обращаясь к сидевшей за столом девушке. Та оторвалась от экрана монитора, взглянула на меня и улыбнулась:
— Доброе, Василий Михайлович. Карточки назначенных на прием уже в вашем кабинете.
— Спасибо, — ответил я, проходя к двери.
— Я сделаю вам чай, — произнесла девушка, когда я уже переступил порог.
— Это было бы просто отлично, — освоил я, открыл створку и прошел в кабинет, оставив Муромцеву в приемной. Закрыл за собой дверь, снял с вешалки свежий халат, надел его и сел в кресло, взглянул на стопку папок, которые лежали на столике. Рядом расположился написанный от руки список с именами и фамилиями пациентов и временем, на который назначен прием. Папка с делом первого пациента лежала на самом верху. Значит, Лидия разложила их в порядке приема. Я невольно вспомнил, что также поступала Нина. Я ведь так и не отправил ей бумаги, которые приготовил. Стоило сделать это как можно скорее.
Взял верхнюю папку из стопки, откинулся на спинку кресла, открыл дело и с интересом взглянул на информацию о пациенте. Егор Серов, ветеран тринадцатого полка. Анамнез был скромным. Но до этого момента к душеправу мужчина не обращался. Однако запись была срочной.
Я взглянул на стену, где висели часы. До начала приема осталось еще десять минут. Вздохнул. Выпить чаю перед работой не получится.
Словно подтверждая мои слова, в приемной послышались приглушенные голоса, а затем в дверь постучали:
— Войдите, — устало произнес я, и в кабинет заглянула Лидочка.
— Василий Михайлович, к вам первый пациент.
— Пусть проходит, — ответил я, и дверь открылась, впуская мужчину лет пятидесяти.
Я осмотрел гостя, стараясь скрыть удивление. Обычно сила омолаживает людей, и позволяя одаренному выглядеть на тридцать лет долгое время. Стоящий же передо мной человек явно состарился, словно жил год за три. При этом он был хорошо одет, ухожен и гладко выбрит.
— Прошу, проходите, — произнёс я и указал на свободное кресло. — Присаживайтесь.
Мужчина кивнул и прошел в кабинет. Осмотрелся, словно по старой привычке. Слегка сдвинул кресло, будто оно стояло до того неправильно. И лишь затем уселся в него.
— Рассказывайте, что вас беспокоит, — попросил я, готовясь слушать, с чем придется работать.
— Знаете, Василий Михайлович, я военный, который застал времена Восстания. И получил «золотого орла» за защиту Воскресенска от нападения «Баюнов». Когда эти предатели отказались от присяги и атаковали наш дом. Там я видел всякое, мастер Юсупов. Фанатики, гореть им в подземном мире, познали колдовство и умели наводить морок. Но мы выстояли, и остаткам отступников пришлось бежать.
