мужчины стали напряженно озираться и отпускать неуместные шуточки не спешили. Хотя один весельчак среди них все же нашелся, которые ехидненько у меня спросил: – А ты что, сам запыхаться испугался?
Я с чувством собственного достоинства и нежеланием отвечать всяким идиотам проигнорировала второй вопрос и только сказала:
– Это по другому делу преступник. Воришка.
– А-а, – понятливо протянул следователь в летах, – развелось нечисти, да.
Ленор и Ринз встретили меня, словно моряки на дрейфующем во время штиля корабле надувающиеся паруса. Чуть не расплакалась от умиления. Но на их безмолвную мольбу пришлось незаметно развести руками. Мол, не надо переоценивать мои возможности: сами попались, сами и отдувайтесь. А я еще не верила преподавателям, которые говорили, будто большинство преступников попадаются на мелочах. Потому что нельзя быть такими жадными. Зачем стащили украшения у прачки?
Их паковали в тюремную карету, пока я нерешительно топталась рядом. Меня сейчас больше беспокоила Луиза. Почему она до сих пор не вернулась?
Наш привычно-флегматичный возничий повел себя совсем непривычно. Подавившись травинкой, он прохрипел, радуя всех ярко-бордовым цветом лица:
– Рыжая где?
– Бегает, – вздохнула я. На всякий случай покрутила головой, но Луиза так и не появилась.
Мужик в отделении служил давно, поэтому не удивился, а только уточнил:
– Ждать будем?
Я вздохнула. Мне нужно было ехать оформлять друзей.
– Давай так, – пробасила я, потирая лоб, – я в отделение, а ты тут оставайся. Вдруг Луиза задержанного приведет.
Лошадь повернула ко мне морду и выразительно фыркнула, высказывая свое отношение.
– Не пойдет, – мотнул головой возничий. – Мне потом еще предъявят, что я вас растерял по дороге. Особенно тебя.
Мне осталось лишь закатить глаза, разглядывая крыши соседних домов. Почему все в отделении считают меня каким-то взбалмошным ребенком? Не могут же они догадываться? Правда же?
– Ну и как это получилось? – я недовольно искривила губы, прижимая пальцы, скованные холодом, к огромной шишке прямо по центру лба Луизы.
Пока мы спорили со странно энергичным возничим, из переулка дальше по улице вывалилась напарница. Выглядела она так, словно пыталась очаровать главного хряка в свинарнике. Ну, или просто боролась за чистоту обиталища всяких темных личностей и собой протирала грязную землю. Если кто-то из не наших и хотел у нее что-то спросить, то от нежного взгляда трепетной девицы вспоминал о пользе воздержания от словоблудия. После него, бывает, появляются травмы средней и не очень степени тяжести.
– Ушел, паскуда, – прошипела Луиза, забираясь в карету. Та от эмоционального напора немаленькой девицы качнулась и скрипнула, заставляя лошадь стричь ушами и нервничать.
Возничий обрадовался, что весь комплект помощников следователя на месте, и, разжившись новой травинкой, полез на козлы.
Я поспешила за напарницей, едва не получив дверцей по носу.
– Как, как… – пробубнила нахохлившаяся Луиза. – Можно я не буду в рифму отвечать? Хотя очень хочется. Этот… – она проглотила сочный эпитет, – слишком хорошо ориентируется здесь в проулках. Да еще какая-то сволочь масло разлила. Вот на нем я и поскользнулась, после чего горячо встретилась со стеной. – Весьма трудно искренне сочувствовать, когда гораздо сильнее хочется смеяться. – Все-таки хороший ты следователь, Джу. – Мне достался неожиданный комплимент. – Чуйка у тебя что надо.
Скромно умолчав о своих приключениях, я полюбовалась на красный след на лбу у Луизы. Хоть шишки и не будет, но некоторое время придется ей походить с отметиной. Хорошо, что ничего себе сломать не умудрилась, а то бы пришлось долго и мучительно объяснять, чем ей не угодила стена.
Но напарница личность неблагодарная. Да-да. Именно поэтому в отделении она отправила меня заниматься бумажными проволочками, не пустив на допрос. В ответ на мое искреннее возмущение Луиза потерла лоб и заявила, будто я лицо заинтересованное. Хотя бы в глазах Ринза и Ленора. Мало ли чем они потом прикрываться станут.
Еще и встала в дверях, уперев руки в бока. Я представила, как наши бодания со стороны смотрятся, и со вздохом сдалась. Нет, я могла бы притащить стул и стать, так сказать, наравне с Луизой. И насмешить все отделение.
Но зайдя в наш кабинет, я чудом не окосела.
– Какой сладкий мальчик, – пропела прокуренным голосом дама весьма определенной профессии.
Голые ноги, обтянутые пошлыми чулками в крупную сетку и смелое декольте корсета, отороченное черным кружевом, сдали хозяек без зазрения совести моментально. Особо старался информировать непереносимый тяжелый запах духов и перегара.
– Джу, – уставшие и несчастные однокабинетники посмотрели на меня, словно на казначея в день зарплаты. Столько обожания я не видела в глазах ни одного из ухажеров. – Выручай!
Коллеги исключительно по работе заглянули в увеселительный дом и нарвались на отдых не самых законопослушных людей Варкоса. Одни из тех, кто вроде и легальный предприниматель, но вопросы у закона к ним периодически возникают. Господа не обрадовались вмешательству в свою личную интимную жизнь, ну, или находясь под дурманом, почувствовали себя неуязвимыми. В общем, драка получилась эпичной. Правда, удивленные наглостью следователи сначала поверить не могли, что на них прямо с порога бросаются с табуреткой наперевес. Но потом быстро включились в происходящее и скрутили дебоширов. Теперь вот надо опросить свидетелей нападения, то есть работниц сферы удовольствий и расслаблений. А те, в свою очередь, впервые оказавшись не в роли задержанных, вовсю наслаждались происходящим и мотали следователям нервы. Само собой, их было проще опросить на месте, но протокол, который начинается со слов «Допрос ведется в увеселительном доме», градус недоверия к нему повышает. И вопросы лишние у начальства появляются.
– Ладно, – махнула я рукой. Зато потом с них стребую ответную любезность. Или конфет. Хотя я же Джулиан… Придется намекать на алкоголь. Какая жалость. – Только Луизе не говорите.
– Я себе не враг, – усмехнулся следователь, и два его помощника активно закивали. Норов напарницы они прекрасно знали, кабинеты у нас маленькие.
Возле моего стола уже сидела главная в этом отряде любви. Возраст оставил свой внушительный отпечаток ботинка на ее лице и никакой макияж не мог скрыть ни дряблость кожи, ни морщинки.
– Итак, – я строго взглянула на дамочку, – ваше имя.
– Страстная Эммануэль, – томно протянула она и игриво подмигнула.
– Что ты врешь? – возмутилась одна из раздетых девиц. – Ты уже давно Старая Эманнуэль.
Я проигнорировала обмен милыми дамскими уколами и постучала пальцем по столу:
– Имя, а не рабочий псевдоним.
