Выждав с минуту, Джон вошёл внутрь, положив руку на пистолет, лежавший в кармане. В подъезде никого не было. Прислушиваясь, он осторожными шагами двинулся в сторону спуска в подвал. Замок на двери отсутствовал, но она была прикрыта. Около неё он тоже остановился, чтобы прислушаться, потом дотронулся до проушины, в прошлый раз выбитой Георгом. Она была на месте и уже не болталась – её отремонтировали. Это подтверждало предположение, неожиданно возникшее у Миллстоуна.
Убедившись, что всё тихо, он приоткрыл дверь и шмыгнул внутрь. Включать фонарик было нельзя, и приходилось действовать по памяти. Джон осторожно переставлял ноги, ощупывая стену. Он спустился с лестницы и чуть было не потерялся, но в этот момент где-то далеко впереди мелькнул свет. Ускорившись, Миллстоун направился туда, стараясь ступать как можно тише. Через полминуты он вновь увидел впереди свет, только не мерцающий – его источник не перемещался. Затаив дыхание, он пошёл дальше.
Человек стоял посреди зала с узорами. В руках его была всё такая же жестяная фляжка, а по воздуху медленно расстилался терпкий запах напитка, который он пил мелкими глотками, но беспрерывно. По расчётам Джона, при такой скорости употребления, субъект скоро должен будет свалиться без памяти, и это не считая, что сей напиток обладает ещё и побочным эффектом. Сложно было сказать каким именно – Миллстоун ещё не пришёл ни к каким выводам. Сначала он думал, что это просто яд, но теперь, когда он точно знал, что употреблявшие его подопечные Ричардса не умирали, эту версию он отбросил. Похоже, это действительно было что-то, что просто подавляло собственную волю у его копий. В самом деле, сходство, как результат копирования не обязательно должно обеспечивать безоговорочное подчинение, а именно оно и было нужно при необходимости организовать собственную, хоть и немногочисленную, но армию.
Стоять человеку стало уже тяжело, и он опустился на пол. Опьянев, он что-то бурчал себе под нос, и Миллстоун даже пошёл на риск и подобрался ближе, чтобы подслушать, но разобрать было решительно ничего нельзя, и он отступил.
В конце концов пустая фляжка звонко упала на пол, а меньше чем через минуту вслед за ней опустилось тело. Джон стоял в раздумьях, и сопротивлялся желанию подойти. В какой-то момент он даже подумал, что эта копия мертва, но потом помещение было гулко оглашено сильным храпом.
Теперь появился соблазн подхватить бедолагу, закинуть его на плечо и украсть, но, поразмыслив, Миллстоун решил, что в этом мало толка. Это точно копия, которая ничего не знает. Ему поручили прийти сюда и дали пайку зелья, а остальное доделала зависимость, которую Джон, похоже, недооценивал. Укради его Миллстоун, и их хозяин заподозрит что-то неладное, а это сейчас не нужно, совсем не нужно, тем более, что выгода сомнительна.
Постояв ещё пару минут, Миллстоун направился назад.
– Что там? – спросила Долли, как только он сел в машину.
– Объект напился и спит. Прямо на месте аномалии.
– Что? – она усмехнулась.
– Вот то самое.
– Чтобы точно не пропустить, когда молния шарахнет.
– Кстати, о молниях, – Миллстоун достал пачку с сигаретами и вытянул одну губами, – было что-нибудь?
– Нет. Вообще ничего.
За то время, что Джон находился в подвале, дождь заметно поутих, а тучи стали немного светлее.
– Похоже, на этот раз грозы отгремели над территорией стариков, – сказал Миллстоун.
– Выходит, так, – пожала плечами Долли.
– А у них, стало быть, нет своих аномалий, раз они таскаются сюда.
– Чёрт их разберёт.
– Да, – выдохнул Джон, откидываясь на спинку кресла, – боюсь, что именно к чёрту нам и придётся обратиться.
– То есть?
– К нашей подружке, сверкающей глазками. Будет соблазнять, но что уж поделать.
– Ты с ума сошёл!
– Боюсь, что у нас с ними теперь общие интересы. По крайней мере, никого надёжнее них нет.
– У нас есть машина, мы можем добраться до твоей федерации, и ты позовёшь своих дружков.
– Боюсь, на это нет времени, да и пока я доберусь до тех, кому это нужно будет сказать, пройдёт день, а то и больше.
– Чёрт бы вас побрал.
– Я отвезу тебя в укрытие и поеду один.
– Чёрта с два. Должен же тебя кто-то прикрыть, чтобы ты не ринулся за этой стервой.
– Не ринусь. Хотя, признаться, у меня от мыслей о ней холодок по коже пробегает.
Джон завёл мотор и поехал вперёд. Больше всего он боялся, что ему даже не удастся поговорить с Маллиной, но он обозначил для себя примерный план, как можно это организовать, и следовал ему, надеясь, что из-за своей простоты и прямоты это сработает. Он решил просто направиться вперёд по той дороге, на которой тогда Маллина была поймана. Да, машина для этого была совсем не подходящая – как бы не приняли за охотника и не убили без лишних выяснений, но по-другому было никак.
Айден остался позади, а небо было тёмным, как будто нарочно создавая ощущение, будто наступили сумерки. От этого становилось не по себе, но он всё равно продолжал движение – отступать было некуда. Миллстоун не сразу сориентировался, но потом всё же нашёл дорогу, ведущую в лес. Про себя он вспоминал ту карту солдата республики, потому что эта её часть уж точно была неверна – путь через лес пролегал в совсем другом месте.
Вскоре они достигли и того места, где в прошлый раз разворачивались основные события. Проехав поворот, за которым ничего не было видно, Джон сбросил скорость и направился дальше. Внутри кабины ощущения были смазаны, но он представлял, что снаружи царит мёртвая тишина, и мотор фургона слышно далеко отсюда.
Он постепенно начинал понимать, почему никто не суётся в этот лес, несмотря на то, что входы в него никем не охраняются – когда ты здесь, тебя окутывает зловещее предчувствие. Кажется, будто у деревьев есть глаза и уши, они уже заметили тебя, и вот-вот сомкнутся позади, и ты, загнанный в ловушку, уже никогда отсюда не выберешься. Потом они, переступая с места на место своими корявыми и большими корнями, закроют тебе и дорогу вперёд, и вот тогда-то всё уж точно будет кончено. Лес поглотит тебя, а потом переварит. Ты станешь его частью, и уже никогда не сможешь уйти.
Джон, поддавшийся мыслям, чаще чем обычно смотрел в большие зеркала заднего вида, как будто сзади и вправду могло что-то произойти. К счастью, деревья оставались на своих местах и уж конечно ничего не замышляли, но ощущение того, что у этого леса есть своя душа, всё равно не покидало. А если ещё дополнить общую картину гриммами, то ощущения становились ещё более жуткими.
На взгляд Миллстоуна, расстояние, на которое можно продвинуться в лес, было слишком большим, и это уже прилично попахивало ловушкой. С другой стороны, вряд ли гриммам стоило располагаться слишком близко к опушке, где их проще было выследить. И теперь страшилка о путнике, оказавшемся в этих краях, не казалась такой уж надуманной, правда, он не мог понять, как сюда можно забраться случайно. Да и постоялого двора нигде не было видно.
