того мига стало неспокойно.
С тех пор все мысли дракона были лишь обо мне.
А человек не понимал. Человек всегда ведь слеп… Даррен злился на себя, на дракона, не понимая, что так влечёт его во мне?
Даррен Ашер потерял покой…
Он всегда считал, что не создан для любви. Никогда ни он сам, ни его зверь никого не любил.
И не думал он, что в мире существует нечто больше, чем инстинкт, холодный расчёт и острый ум.
Потерянный он стал, а дракон рычал и бился, желая вырваться на свободу и оказаться рядом со мной. Хотел сберечь от всей жестокости мира, закрыть своим надёжным крылом от любых невзгод.
Зверь и человек не знали, что так бывает. Не верили в любовь.
Всегда был одинок, свободой обречённый дракон и человек.
Даррен и я – две одиноких родственных души.
Дракон глядел мне в глаза, он обещал бескрайние просторы неба уложить к моим ногам. И ничего ему не надо, лишь бы ощущать моё тепло, быть всегда рядом.
Я никогда в жизни не видела столь преданно смотрящих глаз.
И я вдруг ясно увидела, о чём он шептал в моей голове.
Я не просто его пара, частичка его души. Я для дракона весь мир.
Он просто взял и полюбил. И его чувства были над всей суетой жизни.
Неожиданно его чувства, его нежность накрыла, закрутила в вихре…
Как же много всего было в его эмоциях… Столько света и счастья, что я не поверила.
Для этого мужчины, для Даррена Ашера и его зверя я оказалась величайшим богатством.
– Что же будет с нами, милорд? – прошептали мои губы. Голос куда-то пропал.
Даррен чуть грустно улыбнулся и склонился надо мной, почти коснулся моих губ и выдохнул:
– Рен… Ни милорд, ни Даррен… Для тебя Рен, Соня… Скажи…
– Рен, – послушно прошептала я.
– Ещё… – хрипло попросил он.
– Рен, – уверенней произнесла.
Он с какой-то уверенностью прикрыл глаза и повторил:
– Ещё раз… скажи…
– Ре-е-эн… – произнесла, чуть растянув гласную.
Он открыл глаза, улыбнулся и сказал:
– Всё будет хорошо, Соня.
Я моргнула и открыла рот, чтобы что-то ещё спросить или сказать, но не успела.
Горячие губы Даррена… Рена… накрыли мои.
Во мне всё встрепенулось, вспыхнуло неистовым пламенем, пронеслось по телу сильной волной дрожи.
И сама прижалась к мужчине ещё ближе.
От его сильного тела веяло теплом, оно проникало в самое моё нутро. Ритм моего дыхания слился с его. А желание Рена ошеломило своей силой и мои щёки запылали так ярко и жарко, что, наверное, я стала светиться. Но сейчас не до стеснения было.
* * *
ДАРРЕН
Закрыл глаза и отдался чувствам, эмоциям, которым невозможно было сопротивляться.
Инстинкты зверя, огонь дракона оказались сильнее человеческих убеждений, логики, проклятых рамок.
Закрыл глаза, наслаждаясь вкусом губ Софии, понял, что в этот миг забылись все женщины, которые были в моей жизни до Сони.
Осыпал поцелуями её лицо. Ласкал скулы, глаза, очаровательный носик и снова взял в плен чувственные, мягкие и податливые губы, которые уже стали моими.
Я старался быть нежным, бережным, но волна страсти сносила напрочь всю мою выдержку.
Опьянённый ею я как одержимый прижался к её губам.
Соня, застонав, запустила пальцы в мои волосы. Её губы разомкнулись, страстно желая большего.
Доверчивая и милая, она прижималась ко мне, дразня моё желание и нетерпение зверя. Не ведала, что заведённый мужчина, особенно дракон, опасен. Не остановится на полпути. Сорвёт бутон, поглотит, сожрёт, окончательно присвоит.
Не заметил, как мои руки бессовестно мнут, ласкают мягкие округлости девушки.
Чуть совладал с собой и медленно провёл пальцами по её спине и стал расшнуровывать её платье.
– Останови меня… – выдохнул ей в губы. – Скажи «нет»… Прошу…
Сладкое томление было подобно крутому кипятку, который разливался по моим венам, ошпарил каждую клетку, каждый нерв. Тело дрожало от нетерпения, плоть требовала немедленной власти над этой мягкой, ласковой и нежной девой, которая отныне и навсегда МОЯ.
– Хочу… вас… тебя, Рен… – хриплым от страсти голосом проговорила она. Взглянула мне в глаза своими синими омутами, и я понял, что окончательно и бесповоротно пропал.
Так пронзительно, доверчиво смотреть могут люди с чистой, открытой душой.
Ах, Соня, Сонечка… Чистая, как родниковая вода, сладкая как глоток, напоенного ароматами лета воздуха. Необыкновенная. Юная. Такая юная, что на миг страшно, но зверь на эти мысли лишь рычит, ворчит. Моя. Точка.
Прижал её к себе крепче, прикоснулся лбом к её лбу и прошептал:
– Тогда прими меня, как своего мужчину, Соня. Согласись стать моей. И я говорю не про одну ночь.
Взял её ладонь и, обдав горячим дыханием, прикоснулся поцелуем к каждому её тонкому пальчику.
– Да… – выдохнула она.
Глупенькая, нужно было бежать от меня без оглядки.
Теперь не отпущу.
Платье, шурша, соскользнуло и упало к ногам, обнажая для меня совершенную красоту.
Нежное девичье тело взывало изведать новое – познать, что такое страсть и ласка мужчины, что значит, гореть в пламени, сплетаясь в единое целое, получать и отдавать тепло, тонуть в пучине одержимого желания.
На стенах танцевали тени от гудящего огня и сверкали девичьи плечи белым снегом.
Соня… Она пьянила своим ароматом, своим чуть смущённым, но полным доверия взглядом.
Невинность, честь мне предлагались как самое изысканное блюдо. Не было пути назад. Дракон добрался до своего заветно сокровища и уже не отпустит, не забудет. Никогда.
Я медленно разделся и опустился вместе с ней на прохладные простыни.
Смущаясь, она поцеловала меня в плечо, и я вздрогнул, будто получил разряд молнии.
Соня улыбнулась и прильнула ко мне, прижалась щекой, запустила пальчики в волосы на груди и тихо вздохнула.
– Ты такой горячий… – прошептала она.
Горячий?
Нет, я не просто горячий, я пылаю и плавлюсь, вот-вот взорвусь.
Не знает она, что я буквально на цепи держу свою страсть, которая готова сорваться и накрыть с головой.
Нельзя. Испугается. И больно ей будет. Да я лучше себе глотку перережу, чем причину ей боль и страдания.
Но когда снова поцеловал её алые, сочные губы, страсть невольно прорвалась, неудержимость начала завладевать мной, но Соня не отпрянула, не испугалась, она лишь крепче вцепилась в мои плечи, прижалась, словно отчаянно желала заполнить собой каждый изгиб моего тела.
Непроизвольно в моих венах вспыхнула магия, она зажгла меня изнутри. Каждая вена засветилась огнём, образуя необыкновенный рисунок, прекрасное и одновременно ужасное зрелище.
Соня лишь восхищённо выдохнула.
Какая же она ещё неискушённая.
Как мало видела в жизни. И как много на её
