не терпит никаких отлагательств. Сейчас Бигер близок к поимке преступника как никогда, и где-то в глубине его появившегося с возрастом пуза проснулся прежний азарт.
Быстрым шагом Линст направился к особняку в надежде застать там Нормана. Нужно сначала рассказать все ему, а потом уже действовать вместе. Он, конечно, достаточно опытен, но не настолько, чтобы идти без малейшей подстраховки, не зная, чего именно стоит ожидать на месте.
Тучи на небе сгущались все сильнее, все сильнее темнело, и дождь уже отошел от неприятной мороси, учащаясь и набирая обороты. Капли стучали по коже куртки, отскакивая в стороны, однако Бигер сильно пожалел, что не купил к осени что-то более практичное.
Мужчина почти добрался до особняка, когда увидел идущего ему навстречу детектива. Тот, казалось, вообще не обращал никакого внимания на разгоняющийся дождь, идя по улице в расстегнутом пальто, высоко подняв голову. Его волосы намокли и выглядели теперь почти как водоросли в пруду, но это было точно последним, что его сейчас волновало.
— Линст, вот и вы!
— Что-то случилось?
Детектив уже поравнялся с Бигером, и мужчина заметил, что Норман находится в каком-то странном возбуждении: он широко улыбался, и его нижняя челюсть при этом дрожала, непрерывно двигаясь из стороны в сторону.
— Я наведался к одному из местных травников и узнал кое-что очень занимательное, — ответил Норман. — Скорее всего мальчишка был отравлен за несколько часов до произошедшего, и если верить словам того травника, есть не так много веществ, достаточно сильных, чтобы убить человека, но с риском того, что при малейших недочетах в дозировке они не нанесут видимого вреда человеку от слова совсем. Это объясняет многое из того, что происходило с Бенедиктом после получения ожогов. Его сначала отравили, а не получив должного результата, попытались умертвить другим способом. Это вызвало замедление большинства процессов в организме, который просто пытался восстановиться.
Норман посмотрел прямо в глаза Линсту, пытаясь увидеть там то ли понимание ситуации, то ли восхищение его навыками детектива.
— Это еще не все, — продолжил он. — Подобные вещества подобны наркотикам, и их добывают из одного вида растений. И вот удача — этот вид растет только в одном месте в нашем королевстве, и это место на востоке, где-то в районе Дорена. У меня есть все основания полагать, что наш убийца родом именно оттуда, потому что это вещество невозможно добыть где-либо еще. Его точно не производят в лекарственных целях и точно не продают на улицах Квинстона.
Норман глубоко вдохнул и выдохнул, приводя себя в порядок. Его взгляд резко потух, и челюсть перестала ходить ходуном.
— Вообще-то я не уверен, что эта информация действительно может нам помочь, — добавил он.
Перед глазами мужчины внезапно встали образы его родителей. Родителей, которые ужасно гордились им, когда в двадцать он заявил, что раскрыл свое первое дело. Как они поддерживали его, когда он стал достаточно популярным детективом, который с легкостью, хоть это было и не совсем правдой, раскрывал любое дело, с которым к нему приходили. В Столице все это казалось намного проще. Да и запросы у людей были не особо замысловатыми: он раскрывал небольшие кражи, следил за мужьями богатых дам, подозревающих своих благоверных в измене, он помогал Стражам решать небольшие проблемы в пределах города. И когда сам король обратился к нему с просьбой (о как ликовали родители!), Норман совсем загордился, посчитав себя невероятным детективом.
А что сейчас? Почему же он вдруг почувствовал себя таким ничтожеством? В том ли дело, что что-то более серьезное оказалось ему не по плечу? Какой же из него детектив, если он не может ничего сделать?
Но он так и не подал виду, что что-то не так, решив не тревожить зря напарника. Он никогда не подавал виду. Родителям тоже не всегда стоило знать о том, что что-то идет не так.
— Идем, — схватив Локера за предплечье, Бигер практически потащил его за собой. — Я знаю, где, возможно, прячется наш преступник.
Он вдруг остановился и посмотрел на Нормана, почесав бородку.
— Оружие с собой?
— У меня нет оружия! — возмутился мужчина. — Я же просто детектив, в конце концов. Моя работа обычно не предполагает необходимости ношения с собой оружия.
Линст фыркнул и поморщился, бросив быстрый взгляд на Нормана. Тот пожал плечами и отвернулся, вновь вернувшись к привычному серьезному выражению на лице, которое служило в качестве некой стены, резко проводящей границу между внутренним миром Локера и тем, каким он показывает себя в обществе.
— Ладно, пошли так. У меня с собой кое-чего есть, но надеюсь, пользоваться этим не придется.
Норман решил не уточнять, куда именно они сейчас идут, решив довериться более опытному напарнику, тем более, что тот вел себя абсолютно уверенно, и, судя по всему, точно знал, куда нужно идти, и как действовать дальше.
— Надеюсь, скоро все это закончится, — пробормотал он, поднимая взгляд на небо.
Дождь уже давно перерос в ливень.
Ника тихонько ругалась про себя, продираясь через какие-то густые кустарники, мокрые ветки которых хлестали по рукам и иногда добирались до шеи, оставляя после себя алые полосы. Виктор, конечно, объяснил, куда именно нужно идти девушке, вот только не предупредил, что этот путь лежит через определенного рода препятствия.
К слову о Викторе, журналист при этом сразу исчез, сказав только напоследок, что найдет ее сам, когда будет нужно, и полицейская сто раз пожалела о том, что вообще согласилась на сие сомнительное действо. Она успокаивала себя тем, что это всяко лучше бездействия, и рискнуть все-таки стоит, потому что собственных идей у нее пока не возникало. Наведаться в особняк Ника самостоятельно бы точно не смогла, мучить Патрицию тоже больше не хотелось. Оставалось только воспользоваться волей случая и пойти на этот рисковый шаг.
Впереди уже показались серые стены небольших криво стоящих домов, и Дивер поняла, что оказалась на месте. Оставалось только определить, который из них тот самый.
Пройдясь осторожно под окнами каждого из них, боясь, что кто-нибудь внутри может увидеть ее раньше времени, Ника замедлила шаг, приметив какой-то знак на одной из дверей. Этим знаком оказалось небольшое изображение птицы с расправленными в полете крыльями. Посчитав это за нужный знак, девушка приостановилась. Аккуратно дернув за ручку, она выяснила, что дверь оказалась открыта. Впереди было самое сложное, но пути назад не было. Сейчас решится вообще все.
Перед глазами встал облик Мелиссы, которая ни слова не сказала против, но взгляд ее молил передумать. А действительно ли оно того
