кажется, этого достаточно, чтобы хотя бы задуматься над тем, что я мог бы совершить эти преступления. Я вполне мог ехать к тебе совсем не из Дорена, а прямиком из Квинстона, сразу после неудачного покушения. Я мог просто не помнить всего, что натворил за это время. Та девушка…Она ведь видела именно меня в тот вечер в особняке, она видела как Я пытался убить ребенка. Линс, ты слишком предана мне. Я вижу, как ты привязана ко мне, и твоя привязанность ослепляет тебя же. Ты готова закрыть глаза на все. Как тогда в детстве, помнишь?
Эд говорил с трудом. У него явно не хватало сил даже на это, но он чувствовал необходимость сказать все сейчас. Ему казалось, что он впервые за все это время приблизился к разгадке настолько близко, что вполне может указать на настоящего убийцу. На того, кто истязал этих людей, на того, кто не отступил даже при виде плачущего ребенка. Вот только для этого пришлось бы подойти к зеркалу и хорошенько рассмотреть в нем все пятна крови на собственной коже.
— Ты же все хорошо помнишь, да? Ты носилась со своими жуками, а я всегда искал добычу покрупнее. Помнишь того ежика, забравшегося к нам в сад? Я ведь так хотел узнать, как и откуда у него растут эти иголки. А еще ты прекрасно знаешь, как быстро мне надоела мелкая живность, и как сильно я загорелся идеей изучать человеческий организм. По большей части я делал это на себе: я резал себя, жег, я чуть не утонул, пытаясь понять, могу ли научиться дышать под водой. Этого было очень мало. У меня были какие-то книжки, даже атласы с некоторыми внутренностями человеческого тела, но они казались мне такими карикатурными, что я хотел поглядеть на них вживую. Трупы Маризы и Тома — первых жертв — до сих пор лежат у меня в подвале, вскрытые, со пропоротыми животами и распиленными грудными клетками. Стал бы здоровый человек делать что-то подобное? Да даже думать о чем-то подобном?
Ника смотрела на его покрасневшие белки. Эдвард явно хотел плакать, но испытывал боль от каждой слезинки, что касалась его глаз, поэтому он периодически закатывал глаза и моргал, пока пытался отдышаться в перерывах между своими монологами.
— Эд…
— Не надо! Я искал этого убийцу, чтобы понять его суть, чтобы изучить его мозг, не применяя скальпеля. Чтобы узнать, как он думает, как он живет, с какими мыслями встает по утрам, что готовит себе на завтрак, и что же! Все это время убийца вставал в одно со мной время, ел ту же еду, что и я, думал о тех же самых вещах. Все это время убийца жил в моей голове, а я даже этого не понял! Я и есть чертов псих, Линдси! Я стал тем, кого стремился познать!
Эдвард перешел на крик, хрипя и надрывая связки, не обращая внимания на то, что он держится на ногах лишь благодаря тому, что Ника все еще крепко сжимает его запястье. Вилтон абсолютно обезумел. Он уже не понимал, о чем говорит, он не понимал, кто эти люди вокруг него, где он находится, и даже кем он сам является.
Перед глазами поплыли цветные пятна, и Эдвард начал терять сознание, понемногу опускаясь на пол. Дивер подхватила парня под локти, планируя вытащить его хотя бы на свежий воздух, а в идеале — привезти в королевский замок и кинуть под ноги королю, но вперед внезапно вышла Линдси, явно не собиравшаяся сдаваться так просто.
— Мы не отдадим Эда на расправу вашим мясникам. Он ни в чем не виноват, и сам уже не в состоянии понять, где правда. Его подставили. Мы знаем об этом наверняка и сделаем все, чтобы доказать это.
— Не раньше, чем я предоставлю его королю!
— Я не хотела причинять тебе вред, но ты не оставила мне другого выбора, — полушепотом произнесла Линдси, прежде чем махнуть рукой кому-то из толпы.
Ника огляделась и поняла, что все это время люди подбирались к ним все ближе, и сейчас они вовсе готовы были сомкнуться вокруг девушек, не давая Нике покинуть это место и унести Эдварда с собой. Какой-то особо строптивый паренек подошел совсем близко, поблескивая крепким ножиком в руке, направляя его прямо к шее мгновенно побледневшей девушки.
— Опусти руку засранец, не то моя стрела проткнет тебя насквозь раньше, чем ты вообще успеешь сообразить, что произошло.
Полицейская все еще наблюдала нож в опасной близости от своего горла, поэтому не посмела обернуться на голос, но узнала его мгновенно. Ведь когда-то он был ей дороже всего на свете…
— Триша, — выдохнула она, следя взглядом за удаляющимся лезвием. — Ты…
— Очень вовремя, я знаю. Еще успеешь меня поблагодарить, — фыркнули сзади. — А теперь все дружно разошлись, и пропустили эту даму вместе с полутрупом на руках к выходу, пока я добрая.
Все переглянулись между собой, но никто не пошевелился. Рядом с Никой просвистела стрела и пронзила одного из мужчин, стоящих в кругу, прямо в голень, отчего тот ахнул и поспешил схватиться за торчащее древко, пытаясь вынуть стрелу. Его попытка не увенчалась успехом, и он сквозь зубы простонал от боли, держась за подбитую ногу.
— Вы еще не поняли, уроды? Разошлись все, иначе следующая стрела полетит уже прямехонько в чье-нибудь сердце!
Люди опешили. Они с сомнением смотрели то на Патрицию, стоящую с луком на одной из нижней ступеней лестницы, ведущей в подвал, то на Линдси, которая лишь яростно сжимала челюсти и отчаянно смотрела на обмякшего Эдварда. Ее лицо все еще выражало решимость и стремлением защитить друга, хоть ценой своей собственной жизни, но девушка понимала, что не может рисковать при этом кем-то еще. В голове промелькнула мысль предложить себя в обмен на свободу Вилтона, якобы, это она покушалась на сына госпожи Сиэллы, а Эд все это время был не причем.
Тем временем Ника понемногу оттаскивала бессознательное тело Эдварда назад, к лестнице, не решаясь повернуться ко всей этой толпе спиной. Патриция, не опуская лука, позволила ей подняться выше, вставая прямо перед ней, чтобы в случае чего иметь возможность отреагировать на любое неверное движение в их сторону. Эдвард весил катастрофически мало, но Ника продолжала тащить его, сзади обхватив грудную клетку чуть ниже подмышек, и из-за их разницы в росте, ноги Вилтона, обутые в какие-то совершенно убитые ботинки с пятнами грязи и чего-то еще, ударялись о каждую ступеньку с гулким звуком, отдающимся эхом
