— Не высовывайся! — заорал он.
«Это мне?» — не поняла Элья.
И тут, к своему ужасу, опознала в человеке с жутким лицом Саррета. На то, чтобы сообразить, что просто так орать Саррет не будет, и спрятаться, у неё ушло меньше секунды, так что бояться Элья начала, уже полностью находясь в купе.
Лошадь перешла на шаг, и Залитта натянула поводья у самого Эльиного окна. Руки у неё были в коричневых перчатках для верховой езды, под цвет редингота и брюк. И одежда, и движения говорили о том, что в седле девушка отнюдь не новичок. Возможно, сама лошадь тоже принадлежала ей. Залитта похлопала кобылку по шее, тщетно пытаясь успокоить.
При ближайшем рассмотрении выяснилось, что «пятнами» на лице Саррета были большой синяк под глазом и ссадина на губе. Вроде ничего серьёзного, но выглядело страшно.
— Ты уверен, что перелезешь? — спросила Залитта. — Может, лучше она тебе дверь откроет? Лошадь боится, да ещё твоё ребро…
«Ещё и ребро», — обречённо подумала Элья.
— Уверен, — буркнул Саррет.
Залитта неопределённо дёрнула плечом, но уговаривать его не стала и легко спрыгнула на землю. Обхватила морду лошади, погладила, заворковала что-то ласковое…
Это помогло: лошадка послушно замерла. Саррет медленно и осторожно, словно в запасе у него был целый час, перекинул ногу так, чтобы оказаться в седле боком, лицом к поезду. На секунду прикрыл глаза — и снова поменял положение, вставая на корточки. Чувствовалось, что каждое движение даётся ему с трудом. А тут ещё и грохнуло снова наверху. Лошадь встрепенулась, но Саррет успел ухватиться за луки седла.
Элья, хоть и очень нервничала, понимала, что своим пристальным вниманием тоже мешает ему, и потому поспешила заняться делом: открыла окно до упора, потом принялась составлять ужин со столика на диванчик. Последним она положила опустевший кувшин, а напоследок протёрла лужу бесполезной скатертью. И вовремя: Саррет, стоявший на окне, уже согнул колени и, держась за раму руками, протиснулся внутрь. Вскоре он сидел на столе боком, тяжело переводя дух и упираясь плечом в оконную раму.
Залитта подошла ближе, одной рукой держа поводья, второй прикрывая глаза от пыли.
— Вот и всё, — сказала она. — Не держи на меня зла, Сар. Я за всё расплатилась.
Саррет кивнул — нетерпеливо, мимоходом.
— Там перед Супрой… — выдавил он, — поворот… направо… дорога… Скачи галопом.
В отличие от Залитты, Саррет не мог говорить громко, но она его поняла. Тоже кивнула — и ему, и Элье, на прощанье; вскочила на лошадь. Та только и дожидалась возможности убраться отсюда поскорее.
— Что у тебя с ребром? Перелом?
— Не думаю. Трещина, скорее, или просто ушиб. Пройдёт…
Саррет смотрел вслед всаднице каким-то странным взглядом. Этот взгляд длился не дольше двух секунд, но Элью кольнула ревность. Две секунды — это для него было очень много, особенно сейчас.
— Это она нас сдала, — вдруг сказал Саррет. — Она думала, что спасёт этим Эккура, но его всё равно убили. Я же говорил, нельзя ей доверять… Шифровка у тебя?
— У меня, — машинально ответила Элья.
В это мгновенье в дверь забарабанили и послышался голос Шалеса:
— Госпожа Аль, с вами всё в порядке?
— Всё хорошо! — громко отозвалась Элья.
— Если что-то понадобится… — Поезд в очередной раз качнулся, послышался сдавленный вскрик. — Если что-то понадобится, зовите меня! Не покидайте поезд!
Элья крикнула, чтобы он не беспокоился, но кажется, Шалес уже не слышал — у него был целый вагон не привыкших к неудобствам пассажиров.
— Дертолю показывала? — продолжил разговор Саррет, ещё больше понизив голос, хотя и так говорил тихо.
— Не успела.
— Давай сюда.
Пока Элья поднимала полку и расстёгивала саквояж, он медленно слезал со стола, попутно выговаривая ей за то, что не закрыла наглухо все окна и двери, когда началась стычка:
— Ты безответственна. Нам ведь даже на курсах рассказывали о том, какие последствия могут иметь сражения сильных магов для очевидцев. — Поезд в очередной раз тряхнуло, и Саррет сдавленно выругался, но прервал свою обвинительную речь лишь на секунду: — Погодные аномалии, ухудшения здоровья, порча имущества… — последнее он произнёс на одном дыхании, словно строчку из конспекта наизусть зачитывал. Впрочем, так оно, скорей всего, и было.
— Думаешь, нам тоже стоит уйти, пока не поздно?
Элья повернулась к нему с пачкой платков и закусила губу от жалости: Саррет стоял, тяжело опираясь на стол. Глаза его были закрыты, а лицо даже в свете кристаллов казалось каким-то серым.
Голос, тем не менее, звучал ровно:
— Думаю, поздно. Поезд сейчас, пожалуй, наиболее безопасное место в радиусе десяти вёрст. Только нужно не открывать окна… — Саррет обернулся, но Элья, не дожидаясь, пока он что-то предпримет, быстро захлопнула окно. — Да… А тебе ещё и дверь: лучше будет, если проводник не узнает, что здесь есть кто-то ещё.
— Давай-ка ты ляжешь.
Саррет мрачно поднял на неё глаза.
— Угу, — отозвался он. — Самое время дрыхнуть… Хм, ты сюда спрятала шифровку?.. — платки перекочевали в его руки. — Думаю, эмблема Инильты в моём кармане будет смотреться странно, так что я разверну. Но затея, признаю, хорошая…
— Необязательно спать, — терпеливо сказала Элья. — Но ты же сам понимаешь, что даже если у тебя просто трещина, тебе лучше лечь. Сейчас ты всё равно больше ничего не сможешь сделать. Силы тебе понадобятся потом.
— Ладно… Наверное, ты права. Лягу…
— На полку, — отрезала Элья, видя, как он косится в сторону диванчика, куда мог бы поместиться только в очень скрюченном состоянии. — Есть будешь?
— Нет. — Саррет осторожно стянул куртку и повесил её на крючок.
— Ах, да, колбаски. — Элья извлекла из ящика под полкой запасное стёганое одеяло. — Как, кстати, тебе удалось сбежать?
— А это спасибо Залитте. Когда убили Эккура, она решила им отомстить. Она знала, где меня держат. Взяла лошадь…
— Откуда знала? — Элья слегка придержала Саррета за плечо, помогая ему принять полулежачее положение: сесть поближе к стене, вытянув ноги поверх покрывала. Раздеваться он не стал, даже сапоги не снял — наверное, тоже опасался резкой смены обстановки.
— Макора при ней связывалась с Маргисом Кардом через зеркало… Что ты делаешь? — спросил Саррет, когда она задрала его рубашку.
— Хочу посмотреть, нет ли синяка… А знаешь, почти незаметно.
Элья легонько провела пальцами по покрасневшей коже на месте удара. Она заметила, что кровоподтёков и ссадин на теле вообще появилось много.
— Думаю, надо что-то холодное приложить…
— Думаю, уже бессмысленно. — Саррет одёрнул рубашку. — И одеяла тоже не надо.
— Надо. — Элья укрыла его одеялом. — Так что, тебя сдал этот Кард?
— Нет, я же говорю, сдала меня Залитта. Но она не знала, где я нахожусь… Макора связалась с Кардом, потому что хотела встретиться с ним перед тем, как отправляться в Супру. Думала, граф поедет с ней. А он, мол, нет: дело чести, не могу… У нас должна была быть дуэль… Только он мне не доверял, решил, что сбегу…
— Да, я так и поняла по вашему разговору в «Вагоне». — Элья скрылась в умывальной вместе со стаканом. По говору Саррета, по его дыханию, было понятно, что он хочет пить. К тому же в купе становилось жарко, словно бы снаружи его атаковали потоки вулканической лавы.
— Но ведьма настаивала… — проговорил Саррет. — Кард ей заявил: так будет лучше и для нашего дела. Мол, человек, с которым я дерусь утром, может повредить… Она спросила: этого человека зовут Саррет? Конечно, Кард сказал, что не может ответить на вопрос. Но ей и не требовалось подтверждения: она тоже знает, что в Татарэте мало шемейских дворян, которые могли бы научить меня играть роль Лэрге Саввея… Спасибо. — Саррет отпил воды и, поставив стакан на столик, вновь откинулся на подушку. Устало закрыл глаза — но рассказа не прервал. — В общем, сложить два и два было совсем просто. Она сказала: забудьте про дуэль, делайте, что хотите, но не позволяйте ему сбежать. От этого зависит судьба государства… Этот разговор происходил при Залитте. Макора забыла о ней, она была ей неинтересна; но Залитта сидела рядом с телом замученного Эккура и слушала… И слышала, как этот блюститель законов чести, дворянин в восьмом колене, сказал: да, если он так опасен, то я, конечно, сделаю всё возможное…
