— Это Люути! Никогда больше не буду… не буду даже думать о ней плохо! — Зи заплакала. Ларс протянул ей платок.
Северянка была очень плотно сбитой девушкой — в прошлом. Теперь же исхудала настолько, что от прежней Люути осталась лишь треть. Длинная черная коса болталась дохлой змеей, в волосах застряла тина и мелкие водоросли. Тело было обнажено по пояс, но грудная клетка оставалась полностью скрыта. Чем, до меня дошло далеко не сразу. Когда увиденное уложилось, я поймала себя на том, что испытываю дикую злость. Если бы госпожа Янсон не успела ударить меня по рукам, случилось бы непоправимое.
— Вырвите! Уберите из нее эту мерзость! Вы можете? Оно же жрет ее!
— Не просто жрет, — строго сказала Марта. Она больше не улыбалась. — Цветок поддерживает в вашей подруге жизнь, они теперь — единое целое. У нее сильный организм и высокий уровень магических способностей. Остальных цветы именно съели — вам ведь уже рассказали? Нет? Ай-яй-яй, сынок! Мог бы подготовить девушек заранее!
— Но, ма-а-ам!..
Он все-таки сделал это. Мне не захотелось смеяться. Чего действительно очень хотелось — что-нибудь вдребезги расколотить.
"Ненавижу беспомощность! Ненавижу… вот это. Что бы оно там ни было."
— Нимфея-упырь. Иначе — ненюфар разумный, — пояснила травница, словно прочла мои мысли. — Абсолютно мифический цветок, я нашла всего два упоминания в книгах. Видите красные прожилки на черных лепестках? Своего рода артерии — у цветка с носителем единая кровеносная система.
— Это весьма познавательно, — сухо сказал Тервюрен. — но я задам тот же вопрос, что и барышня Ронда: сможете выкорчевать эту дрянь из пострадавшей? Желательно так, чтобы она потом дала показания. Не дрянь — пострадавшая, — пояснил инспектор, заметив, как мы вытаращили глаза.
Госпожа Янсон всплеснула руками:
— Чем я, по вашему, тут занимаюсь? Два упоминания за всю историю. Один более-менее внятный совет, и тот — на старо-эллирийском! Владеете им?
Зи покачала головой. Инспектор неопределенно хмыкнул. В педагогическом колледже курс старо-эллирийского состоял из пары десятков пословиц типа "фестина ленте", поэтому я промолчала.
— Вот! — Марта открыла потрепанный фолиант. — Единственный, повторяю, рецепт: обложить цветок враждебными ему растениями, чтобы он испугался и сам, по своей воле покинул жертву.
— Значит, надежда есть! — воскликнула Зи.
— Она всегда есть, — мрачно отмахнулась травница. — Ингредиентов нет. Или составитель был пьян, или тут написано "Жимолость разумная, средней трезвости". Я о такой вообще никогда не слышала.
— Де Стеррэ — подлец! — не удержалась я, и только потом поняла, что именно ляпнула, и почему так нахмурился инспектор.
— Поддерживаю, — кивнула Гортензия.
— Согласна, тот еще фрукт, но причем здесь он? — удивилась Марта.
— Он скрыл от газет подробности! Иначе бы вы уже отцепили от Люути эту тварь! Читали про разумный куст в зале суда?
Травнице не нужно было все объяснять по два раза. Схватив сына за плечи, она развернула его и толчком направила к двери:
— Быстро! — рявкнула она. — Чтобы через час здесь была ветка минимум в локоть! Что стоим, кого ждем?! — это было адресовано Тервюрену.
— Вот такая у меня мама, — улыбнулся Ларс, когда мы все снова сели в карету.
* * *
Один из персонажей Карнеолы Миллер как-то сравнил жизнь с фортепианной клавиатурой: клавиша белая, клавиша черная… Если развить аналогию, наша с Зи жизнь — черно-белые клавиши, по которым долбят в темноте и по памяти. Никогда не знаешь, где повезет, а где — нет. Явиться а Институт Прикладной Магии вместе с инспектором было невероятным везением — это я поняла, как только увидела лицо де Стеррэ. Не будь рядом Тервюрена, с нами бы вообще не стали разговаривать: господин ректор всем своим видом показывал, что очень занят.
— Нет! — отрезал де Стеррэ, услышав, что мы хотим повидаться с Джимом. Он даже не дал объяснить, для чего. — Вы не можете. Куст сейчас недоступен.
Я могла поклясться на чем угодно, что между "куст" и "сейчас" мелькнула пауза, которой там быть не должно. Ректор не желал нашей встречи, но еще больше не желал сообщить истинную причину. Увы, способность 4.2 не показывала ничего: либо де Стеррэ как-то себя экранировал, либо я в своей подозрительности докатилась до ручки. Зи попыталась внести свою лепту: вытащила платочек и демонстративно принялась вытирать глаза. Это не помогло, зато неожиданно пришел на помощь инспектор:
— Дружище, там человек умирает. Девушкам нужен куст буквально на пару слов: одолжат сучок и больше тебя не потревожат.
— Нет! — продолжал упорствовать ректор. Мое терпенье кончилось.
— Зи, — не повышая голос, велела я. — Держи меня.
— Ты бить его, что ли, хочешь? — удивилась Гортензия. — Но, Аль, на нас смотрит полиция…
— Не-е-ет, — протянула я так злорадно, как только могла. — Просто взгляну на него, используя нашу способность!
Де Стеррэ изменился в лице и побледнел. Это было очень приятно видеть.
— А вдруг тебя снова вырвет? — уточнила Гортензия. — Ну, ладно, не нам же, в конце концов, убирать…
Подруга явно поняла, что я не стремлюсь повидаться с кошмарами — хочу только припугнуть ректора. Жаль, что при этом она не учла: руки к плечам прижимать не стоило.
— Ох, ты ж…
Это было как ворваться к человеку в спальню. Нет, даже, скорее, — в ванную. Туда, где остается все личное и самое грязное. За прочными дверями имиджа и репутации прятался человек, который очень боялся многих вещей: стать посмешищем, потерять власть, превратиться в еще одну строчку анналов Бергюзского Института Магии, ничем не отличаясь от множества прочих. Де Стеррэ стал заложником собственных амбиций. К счастью, никаких мозговых тараканов у него в голове не пряталось.
Вынырнув из видения, я попрощалась с остатками завтрака. Завтрак был очень давно, так что на ковер попало всего лишь немного желчи.
— Упс! — сказала я де Стеррэ. Даже смогла усмехнуться.
— У вас идет кровь из носа, — хмуро ответил ректор и дернул сонетку, вызывая секретаря.
* * *
— Матерь Сущего тебя маятником налево с переворотом! — прокомментировал ситуацию Тервюрен. — Простите, барышни. Флориан, почему ты меня не вызвал? Это же разумное существо, уроженец Бергюза, он заслуживает защиту полиции, как и мы все!
— Заслуживал, — вставила Зи, глядя на ректора с отвращением. У меня просто не было слов. Зато было отчаянное желание влепить де Стеррэ пощечину.
— А вы-то чем недовольны? — развернулся к Зи ректор. Даже теперь он не желал признавать вину. — Вот вам, пожалуйста, куча веток. Забирайте хоть все!
Старого Джима больше не было — только ворох сучков и увядшей листвы. Несчастный куст изрубили топором на части, и не нужно было обладать навыками детектива, чтобы понять: за убийством стоит де Вержи. Останки куста сложили в мешок и так принесли в кабинет ректора. В обычный черный мешок для мусора, а ведь еще недавно дэ Стеррэ во всеуслышание объявлял, как гордится знакомством с Джимом.
— Да, это мы заберем, — сухо бросила Зи и попыталась сдвинуть мешок с места. У нее не получилось.
— Оставьте, барышня Горшковиц, — строго сказал ей Ларс. Крякнув, взвалил мешок на плечо и повернулся к инспектору. Тот кивнул констеблю:
— Везите в больницу. Надеюсь, ваша матушка справится.
— Идем, Аль, — Зи взяла меня за руку. У двери она обернулась к ректору. — А вам, — сказала она и злорадно усмехнулась, — скоро понадобится лаванда!
— Что?.. Почему?! — оторопел де Стеррэ. — Вы что-то во мне увидели?..
— Потому что ваше чучело кушает моль!
* * *
Инспектор был так любезен, что предоставил полицейскую карету в наше распоряжение. Я в который раз пришла к выводу, что завидую даме Миллер: мне нравился этот человек. Он вызывал симпатию и уважение. Мысли об инспекторе как-то сами собой перетекли в мысли о его подчиненном. Ларс поймал мой взгляд и ободряюще улыбнулся:
